Слабо не влюбиться?
Шрифт:
– Как мои дела? – с недобрым прищуром переспрашивает Соколов. – Твоими молитвами, пацан, я теперь не у дел.
Что, блин?!
Давлюсь чаем, который не вовремя хлебнула, и громко закашливаюсь. Пока я прочищаю горло, Фед сочувственно похлопывает меня по спине, а Артём глядит на нас с такой ненавистью, будто мы враги народа, не меньше.
– Что думаешь делать дальше? Работать или учиться? – Осипов делает вид, что не заметил шпильки в свой адрес.
– Для начала думаю подраться. Как тебе идея? – продолжает паясничать этот наглец.
– Тёма,
– А что, я недостаточно вежлив? – он наигранно округляет глаза. – Простите мои манеры. Не все здесь окончили школу благородных джентельменов.
Его голос сочится едким сарказмом, а к моему лицу приливает обжигающий жар. Будто в меня кипятком плеснули.
– Прекрати немедленно, – до боли в пальцах стискиваю чайную ложечку. – Ты ведешь себя вызывающе!
Я не знаю, каких чувств во мне больше: то ли стыда перед Федом, то ли злости на Соколова.
– Извини, что порчу тебе такой классный день с пирогами и пионами! – ядовито бросает Соколов. – Я, пожалуй, пойду.
С этими словами он рывком поднимается с места и ураганом уносится в прихожую.
Кидаю виноватый взгляд на Осипова, и он понимающе кивает, дескать, не бери в голову, я не в обиде. Вот, что значит – адекватная взрослая реакция!
Раздраженно отшвыриваю в сторону кухонное полотенце и покидаю кухню вслед за Соколовым. Внутри у меня все кипит и булькает от негодования. Что за спектакль он тут устроил?! Невоспитанный, дерзкий мальчишка!
Нет, я, конечно, все понимаю, Артёму сейчас непросто. Любимая девушка изменила, друг предал. Такого и врагу не пожелаешь. Но при чем тут, черт подери, я? Какого лешего Соколов возомнил себя бешеным Отелло и кидается на ни в чем не повинного Феда?
– Что это было? – шиплю я сквозь стиснутые зубы.
Артём уже надел пальто и теперь торопливо просовывает ноги в кроссовки. Судя по его нарочито равнодушному виду, мой вопрос он решил оставить без ответа.
Прекрасно! Теперь этот нахал решил притвориться глухим!
– Я спросила, что это было? – цежу я, повышая голос.
– Ничего. Забей, – бросает через плечо, открывая дверь. – Развлекайся со своим интеллигентным мальчиком.
Это его «развлекайся», сказанное максимально пренебрежительным тоном, становится последней каплей в чаше моего терпения. Я чувствую, что бомба замедленного действия, которая уже долго тикала у меня в груди, наконец разрывается. Внутренности съеживаются под натиском ударных, испепеляющих волн, а кровь в венах превращается в раскаленную лаву.
– Совсем охренел?! – выбегаю за ним в подъезд прямо в носках. – Что ты тут, блин, устроил?! Решил отыграться на мне за неудачи в личной жизни!?
Возможно, это слишком грубо.
Возможно, я бью ниже пояса.
Но сейчас мне плевать и на этику, и на гуманность. Я зла до чертиков. Меня аж трясет от возмущения!
Артём замирает и медленно, словно в слоу-мо, оборачивается. Его взгляд, в котором еще совсем недавно искрилось адское пламя и плясали дикие черти, теперь кажется пустым и потухшим. В каком-то растерянном жесте он потирает виски и глухо выдает:
– Ты права. Я маленько попутал.
Моя ярость стихает так
же внезапно, как появилась. Огонь гнева гаснет, оставляя в душе черные пепелища.– Тём, ну ты чего? – уже гораздо мягче вопрошаю я. – Что с тобой творится?
Мне правда хочется разобраться в ситуации. Правда хочется понять.
– Кто этот Фед, Вась? – проигнорировав мой вопрос, Соколов шагает ко мне. – Твой парень?
С языка так и норовит сорваться «нет», но я почему-то молчу. Если бы он спросил об этом еще вчера, я бы ответила однозначно. А теперь… Как мне называть Феда? Ведь мы довольно близки. А сегодня еще и целовались…
– Поверить не могу! – Артём качает головой и при этом как-то судорожно хватает ртом воздух, будто ему вдруг стало невероятно тяжело дышать. – И когда ты собиралась мне сказать?!
Глядя на его смятение, я теряю дар речи. Правильные слова крутятся где-то на подкорке, но никак не могут пробиться в зону сознательного. Я открываю и закрываю рот, словно рыбка, выброшенная на берег. А еще нелепо и как-то несуразно развожу руками...
– Вот черт… – в лице Соколова читается неподдельная обида. В эту секунду он кажется как никогда уязвленным. – Ты ведь не собиралась мне ничего говорить, верно?
– Тём, послушай… Мы с Федом уже год учимся вместе, а совсем недавно…
– Нет. Не надо, – Артём снова морщится, а потом и вовсе закрывает лицо руками. – Оказывается, я не хочу этого слышать.
Я озадаченно замолкаю. На меня наваливается прострация, и руки, которыми я только что жестикулировала, безвольно опускаются вниз.
– Прости меня… – зачем-то говорю я.
– Ты не виновата в том, что двигаешься дальше. Это я, как идиот, цепляюсь за прошлую жизнь, – с тяжелым вздохом он убирает ладони от лица и натягивает некое подобие улыбки. – Ты молодец, малая. Совсем взрослая стала.
В его интонациях мне слышатся отголоски былой нежности. Того трепетного и светлого чувства, которое связывало нас многие годы.
– Иди сюда, Вась, – Соколов манит меня, раскрывая объятья. – Дай я тебя обниму.
Шагаю вперед и тут же окунаюсь в безмятежную негу. Рядом с Тёмой всегда так тепло, так надежно. Прижимаюсь щекой к его широкой вздымающейся груди и тихонечко, словно кошка, трусь об толстовку.
Мой. Родной. И, несмотря ни на что, любимый.
Соколов жарко дышит мне в макушку и ласково гладит по волосам. В этом простом, на первый взгляд, жесте гораздо больше искренних чувств и глубины, чем в пьяных поцелуях на затуманенную гормонами голову. Здесь живет настоящее счастье. Тихое, откликающееся лишь в нас двоих.
– Тём, пошли обратно в дом, – тихонько шепчу, наслаждаясь его чудесным запахом. – Посидим, спокойно все обсудим…
– Нет, Вась, мне пора, – он нехотя отстраняется и вздергивает уголки губ. – Сама понимаешь, после армейки дел выше крыши.
– Точно? – мне совсем не хочется его отпускать.
– Да, – Соколов осторожно заводит выбившуюся прядь волос мне за ухо. – Я позвоню, ладно? И мы обязательно замутим что-нибудь этакое.
– Хорошо, – киваю, стараясь игнорировать непонятно откуда взявшуюся горечь. – Но между нами все в порядке, правда?