Сладкая любовь

Я ничего не могу с собой поделать.

— Черт возьми, это потрясающе!

Макс открывает переднюю дверцу и садится на водительское сиденье.

— Да, нам тоже нравится.

Это самый крутой, самый модернизированный автомобиль, приспособленный для инвалидных колясок, который я когда-либо видела.

— Что это?

Пока Сиси поднимается по трапу и пристегивается, Макс объясняет:

— Это MV-1.

Я отрицательно качаю головой.

— Никогда о таком не слышала.

Он кивает.

— Он вышел всего месяц назад или около того. К счастью, я записался пораньше, и мы получили один из первых шестидесяти сделанных. Производитель находится здесь, в Нью-Йорке, так что, вероятно, это облегчило задачу. Это, а также тот факт, что я был готов заплатить наличными.

Оглядев машину, я шепчу:

— Мне очень нравится. — Затем говорю вслух. — Я так рада, что ты не из тех идиотов, кто владеет скоростным автомобилем.

Макс напрягается, а потом заикается:

— П-почему?

Я пожимаю плечами.

— Даже не знаю. Просто они мне не нравятся. Они глупые и совершенно не нужные.

Сиси хихикает с заднего сиденья.

— У папы есть «Ягуар».

Я поворачиваюсь на своем месте.

— Что?

Она снова хихикает.

— «Ягуар».

Снова смотрю на нее и стону. Сиси хихикает еще громче. Я смотрю на Макса и прикусываю губу, чтобы сдержать смех.

— Не то чтобы ты был идиотом, Макс. Я имела в виду только всех остальных идиотов, у которых есть дурацкие гоночные машины.

Он выезжает с подъездной дорожки и, похоже, дуется. Мы едем в тишине в течение нескольких минут, прежде чем он взрывается в потоке слов:

— «Ягуар» — это не просто машина, ясно? Это сила под твоими ногами. Это скорость и абсолютное совершенство, ясно? Это…

— Дерьмовый способ потратить сотню тысяч, — вставляю я.

И Сиси снова хохочет. Она смеется так громко, что боюсь, как бы она не обмочилась. Значит, ей нравится, когда над ее отцом стебутся? Сейчас я немного ненавижу себя за то, что мне нравится, когда над Максом смеются, пока она улыбается. Мне придется извиниться перед ним позже.

Макс вздыхает.

— Ты девочка. Ты не понимаешь этого. Если бы у меня был такой разговор с парнем, он бы понял. Для этого разговора нужны яички. У тебя есть яички, Кексик?

Я борюсь с улыбкой.

— Я не…

Но он обрывает меня, подняв руку.

— Я задал тебе вопрос. У тебя есть яички, Елена?

Я сжимаю губы.

Вот задница.

— Нет. У меня нет яичек, Макс.

Он кивает.

— Во-первых, слава богу. — Сиси снова хихикает над придурью своего отца, и мы оба замираем, в шоке косясь друг на друга. — Во-вторых, из-за отсутствия у тебя мужских частей тела то, что ты говоришь, не считается, детка. — Он пожимает плечами. — Вот так то.

Я осторожно протягиваю руку и тайно сжимаю его бедро, как бы говоря: «Мы сделали это!». Его рука накрывает мою и сжимает в ответ, как бы отвечая: «Ура!».

Наконец мы подъезжаем к продуктовому магазину и выходим из машины. Сиси делает все, что требуется, чтобы спуститься с трапа. Когда я иду ей на помощь, Макс удерживает меня и бормочет себе под нос:

— Это отличный способ вывести ее из себя. Позволь ей самой сделать это.

Мы ждем еще минуту, и я внимательно наблюдаю за Сиси. На ее лице отчетливо читается стальная решимость.

Хммм. Интересно.

Внезапно меня осеняет мысль, и я не могу дождаться, когда вернусь домой. Мне нужно поговорить с моим клиентом наедине.

Макс встает рядом с Сиси, но обнимает меня одной рукой.

— Так что у нас на ужин, девчонки? Мы можем сделать заказ, или я могу приготовить.

Сиси вызывающе бормочет:

— Я не хочу, чтобы ты готовил.

И ни с того ни с сего я вмешиваюсь туда, куда не следует, выпячиваюсь, хотя обычно предпочитаю сливаться с фоном.

— Я умею готовить.

Макс начинает протестовать, когда Сиси с любопытством спрашивает:

— Что ты умеешь готовить?

Я пожимаю плечами.

— Да почти все, что угодно. Я всегда была на кухне с мамой, даже когда мне этого не хотелось. Она просто затаскивала нас, девочек, туда и надеялась, что что-то прилипнет. К счастью для нее, все мы любим готовить. В основном потому, что мы любим поесть. — Сиси катится вперед, сосредоточенно нахмурив брови. Она, похоже, напряженно думает, когда я спрашиваю: — Что ты хочешь на ужин, милая?

— Мне все равно, — снова бубнит она. И мне кажется, что я на что-то наткнулась. Затем она тихо спрашивает: — Я могу помочь тебе готовить?

Бинго!

Я, прищурившись, смотрю на нее.

— Ты умеешь резать? — Она кивает, широко раскрыв глаза. — Ты можешь натереть на терке? — Она снова кивает. Наконец, я спрашиваю: — А ты сможешь добавить приправу? — И снова кивок. Я выхожу из объятий Макса, встаю между ними и кладу руку на плечо Сиси. — Тогда, думаю, сегодня вечером ты готовишь начос. С нуля.

Она потрясенно смотрит на меня.

— Я?

Киваю, как будто в этом нет ничего особенного.

— Конечно. Я буду присматривать за тобой, но сегодня ты готовишь ужин. Самостоятельно. — Я немного жду, прежде чем спросить: — Ты ведь не против?

Мы входим в магазин, когда она говорит:

— Я просто не хочу все испортить.

Одновременно мы с Максом отвечаем с полной уверенностью:

— Ты ничего не испортишь.

Она кивает, и я чувствую, как облегчение разливается по моему телу вместе с дыханием, которое я и не подозревала, что задерживаю. Она оглядывает магазин.

— А что мне нужно?

Я смотрю на Макса и поднимаю брови.

— Если твой папа не возражает, ты можешь сходить за двумя пакетами приправы для тако, пока я разберусь с овощами и мясом.

— Я не возражаю, — говорит Макс, но она уже отдаляется от нас, как будто это само собой разумеющееся.

Как только Сиси исчезает из виду, я с облегчением опускаю плечи.

— Черт возьми, это было все равно, что вырывать зубы.

Взвизгиваю, когда меня отрывают от земли, в прямом и переносном смысле. Макс поднимает меня, как будто я ничего не вешу. Крепко сжимаю его плечи, пока он кружит меня, смеясь.