Сладкая приманка (сборник)

Я стояла лицом к стене, пока он закрывал карцер на ключ. Я не видела в этом никакой необходимости, но тем не менее он делал это, что говорило только о том, что он не думает о том, что скоро этот барак сгорит вместе с карцером — независимо от того, открыт он или заперт. Его голова постоянно занята мыслью о смерти…

— Сегодня ты умрешь, — сказала я ему ровным, уверенным голосом.

Охранник вздрогнул и уронил ключи и наручники на пол. Он поднял ключи, посмотрел на меня напряженно и зло и покачал медленно головой.

— Нет! — сказал он. — Еще не скоро… Еще не скоро…

Он сделал жест рукой и сказал мне, думая явно совсем о другом:

— Выходи!

— Сегодня! — повторила я твердо, не двигаясь с места. — Через полтора часа…

Охранник посмотрел на меня растерянно. Я обратила внимание, что он не настаивал на выполнении мной команды «Вперед!», он сам уже забыл про нее. Это говорило о том, что мне удалось завладеть его вниманием, что он напряженно будет прислушиваться к моим словам…

— Но почему? — спросил он испуганно. — Почему сегодня?

Я поняла, что пора давать ему информацию. На психологической подзарядке долго его не удержать. Нужно формировать в его сознании причинно-следственную связь между смертью и Кузиным, а оттуда он уже сам придет к мысли о возможности невыполнения полученного им приказа и о неподчинении Кузину вообще.

— Так решил Кузин! — ответила я ему и начала понемногу снижать пафос нашего разговора, которому уже пора было переходить в нормальное, деловое русло… — Начальник лагеря сначала отдаст вам приказ расстрелять всех заключенных, а потом уберет и вас как свидетелей… Это произойдет через полтора часа, когда огонь будет в лагере и загорятся бараки…

— Этого не может быть! — сказал охранник. — Это же сразу вышка!

— Свидетелей не останется! — настаивала я. — Вы все умрете через полтора часа.

Я подняла забытые охранником на полу наручники, которые явно предназначались для меня, и повесила себе на пояс. Охранник даже не обратил внимания на это мое движение. Он был занят полностью собой и перспективой своей близкой смерти…

Мы так и стояли у двери карцера в коридоре, и это служило доказательством, что мне удалось установить с ним контакт и изменить его первоначальные намерения — выполнить приказ начальника охраны.

— Вспомни! — настаивала я. — Пулеметы с восточной стороны периметра сняли еще часа два назад. Там уже лес горит… Куда их установили?

— Перед воротами… — пробормотал он.

— Когда лагерь начнет гореть, что останется делать заключенным? — Я старалась подвести его к правильному ответу. — У них будет только два пути: либо в горящий лес, либо через колючую проволоку. В каком месте ее легче всего перейти?

— В воротах… — ответил охранник. — А за воротами — пулеметы…

«Наконец-то до тебя дошло! — подумала я. — Теперь нужно сформировать новую задачу, а то он так и будет пребывать в растерянности».

Но он меня опередил.

— Бежать отсюда надо, вот что! — сказал он мне и посмотрел на меня с надеждой, словно я должна была указать ему путь, которым можно было уйти из лагеря без опасности для жизни.

«А ведь я и в самом деле должна спасти этих людей, — подумала я. — Им угрожает опасность. А я — спасатель. Кто же, как не я, должен их спасти?»

Что, если и в самом деле увести заключенных из лагеря, вывести их из западни, которую им готовит Кузин? Только вот как это сделать?

Решение напрашивалось единственное — идти через горящий лес. Решение, может быть, самоубийственное, но оставляющее надежду на удачу. Можно, конечно, было напасть на ворота лагеря, открыть их и попытаться прорваться к лесу под огнем пулеметов и автоматов охранников. Но жертв в этом случае будет гораздо больше, ведь Краевский с Кузиным рассчитывали именно на попытку заключенных прорваться из лагеря через охрану и подготовились к их встрече. Вернее, к хладнокровному убийству…

Уводить лагерь нужно только через лес. Горящий лес представлял сейчас меньшую опасность, чем вооруженные мерзавцы.

Глава седьмая

Вдвоем с охранником мы быстро выбрались из барака на улицу.

Лагерь уже горел. Ближние к горящей стороне леса бараки загорелись первыми, и огонь по крышам быстро перебрался на все близлежащие здания. Нетронутыми пока оставались лишь два строения, расположенные в непосредственной близости от ворот.

Охранники давно уже ретировались за колючую проволоку и окружали теперь лагерь с трех сторон. Судя по всему, у них был приказ не стрелять до тех пор, пока не будет попыток заключенных перебраться через колючку. Неохраняемой оставалась только та сторона, которая примыкала непосредственно к горящему лесу.

Заключенные бестолково метались между горящими бараками и производственными корпусами, создавая панику и неразбериху.

— Поджарят, суки! — орал мужичонка невысокого роста, напяливший на себя телогрейку и шапку-ушанку. — Тащи телогрейки со склада, пока не сгорел!

Идея показалась мне удачной. От огня лучше беречься в телогрейке, чем в летних рубашках или даже моем защитном комбинезоне.

— Бегом к складу! — крикнула я охраннику, который ни на шаг от меня не отставал, словно был моим телохранителем.

Склад оказался в одном из зданий, которые еще не горели. Там уже хозяйничали заключенные из тех, что заботятся не столько о своей жизни, сколько о своем желудке и кармане. Народу на складе набилось много. Здесь огня еще не было, но задерживаться не следовало. Скоро и это здание охватит огонь и преградит путь к отступлению.

Пользуясь автоматом как дубиной, угрожая и расталкивая заключенных, которые на охранника не обращали практически никакого внимания, мы пробились внутрь. Я искала среди заключенных человека, на которого можно было бы положиться, который мог бы убедить остальных идти через лес. Я прекрасно понимала, что мне, молодой девчонке в форме спасателя, никто из них не поверит.

На меня порой бросали взгляды, не обещающие мне ничего хорошего. Если бы не грозящий со всех сторон смертью огонь, мне не— долго удалось бы уцелеть в таком окружении. Среди них были не только воры, но и убийцы и насильники. Все они отбывали наказание за совершенные ими преступления. Но суд оставил их в живых, и никто не мог распоряжаться самовольно их жизнями, как это хотели сделать Краевский с Кузиным. Каждый из них имел право на спасение, как и любой человек, попавший в беду. А беда им грозила серьезная.