Сладкая приманка (сборник)
Шрифт:
Я машинально отмечала взгляды, которые бросали на меня заключенные. В каждом из них я видела страх, ненависть или растерянность и, скользнув по такому лицу глазами, всматривалась в следующее.
Того, кого я искала, я встретила внутри склада. Мужчина очень высокого роста, физически очень сильный, что сразу было понятно при одном только взгляде на его руки и плечи, сидел на подоконнике у выбитого окна и смотрел на горящий лес. Когда мы протискивались через толпу, он посмотрел на меня и усмехнулся.
«Этот! — тут же решила я. — За этим они все пойдут!»
Я подошла
— Туда надо идти! — сказала я убежденно. — У ворот перестреляют всех…
Он молча меня разглядывал почти целую минуту, потом спросил:
— Ты кто?
— Я не хочу, чтобы вас всех перестреляли, — сказала я ему вместо ответа. — И сама жить хочу…
«Вот так и нужно с ними разговаривать, — приободрила я себя. — Неконкретно и многозначительно. Это в их стиле…»
— Я спрашиваю, зовут как? — перебил он мои мысли. — Меня — Гиря…
Он усмехнулся:
— Кулаки у меня как гири…
— Ольгой меня зовут… — ответила я, не совсем понимая, что происходит.
— А Дохляк что тут делает? — спросил он, указывая на стоящего рядом со мной охранника. — Поджариться захотел вместе с нами?
Странно, но его не беспокоило, что охранник держал в руках автомат. Остальных, кстати, это тоже мало занимало. Словно автомат у него был ненастоящий. Вероятно, эти люди научились определять степень опасности не по тому, есть ли у человека оружие, а по тому, хочет ли и может ли этот человек тебя убить. И они чутко уловили, что у охранника, которого Гиря назвал Дохляком, нет никакого желания в кого-либо стрелять.
— Он умереть боится, — сказала я.
— Здесь он зачем? — переспросил Гиря и мотнул головой в сторону ворот. — Почему он не там?
Я помолчала, размышляя, стоит ли говорить то, что мне известно о намерениях начальника лагеря. Но дело касается жизни этих людей, решила я, значит, они имеют право знать обо всем.
— У Кузина есть приказ, — сказала я, — уничтожить всех в лагере. Включая охрану, чтобы свидетелей не осталось… Он…
Я кивнула головой в сторону Дохляка.
— … в это поверил. Он жить хочет.
— И поэтому пошел с тобой? — спросил Гиря.
— Да, — ответила я.
Помолчали несколько секунд. Я понимала, что сейчас он решает трудный для себя вопрос: верить мне, женщине, или нет, неизвестно откуда и зачем появившейся в лагере, несерьезной на вид…
— Чей приказ? — спросил Гиря.
Я секунд пять подумала — говорить или не говорить?.. И решила, что эта информация не составляет государственной тайны.
— Федеральной службы безопасности…
Гиря усмехнулся недоверчиво:
— Зачем им это?
— Выслужиться хотят, — пояснила я. — Вас перестреляют, а в рапорте напишут, что вы массовый побег организовали. И всех вас при задержании пришлось пострелять, потому что вы оказали сопротивление… Кузин с пулеметами у ворот вас ждет.
— Вот сука, Жирный! — выругался Гиря. — Ему два раза уже напильник в брюхо втыкали… Живучий, падла! По лагерю последнее время только с двумя автоматчиками ходил, берегся, сука!..
Он сплюнул.
— Всех, значит,
положить хочет… — не то спросил, не то подтвердил Гиря.— А потом от свидетелей избавится, — подтвердила я. — Охранников своих постреляет… В рапорте напишет, что вы их убили…
— Туда им и дорога! — буркнул Гиря. — Суки еще те! Им зека шлепнуть, что комара…
Парень, видно, на что-то решился. Он встал с подоконника, и оказалось, что я ему где-то по плечо, не выше… Гиря рывком выдернул автомат из рук Дохляка и неожиданно сунул его мне в руки.
— Держи! — сказал он. — Обращаться с этим, надеюсь, умеешь?
Я даже оторопела слегка от такой наглости. Это он меня спрашивает, офицера МЧС, которая раз в неделю полдня проводит в тире, совершенствуясь в стрельбе из самых различных видов оружия, включая огнемет… Впрочем, откуда же ему это знать? На лбу у меня не написано, хорошо ли я умею стрелять…
Но спросила я его совершенно о другом:
— А почему ты не хочешь оставить его себе?
Гиря усмехнулся:
— Если на тебя пятнадцать человек нападут, ты языком от них отбиваться будешь?
— Хорошо, — согласилась я. — Возьму автомат — уговорил…
— А мне одолжи вот это, — сказал Гиря и ткнул пальцем в наручники, болтающиеся у меня на поясе. — У Дохляка, что ли, отобрала?
Я машинально кивнула и сунула ему браслеты, которые он тут же спрятал в карман и при этом мрачно усмехнулся…
Гиря еще раз выглянул в окно, посмотрел — далеко ли еще пламя… И понял, что медлить нельзя… Снопы искр летели по ветру от соседнего, уже горящего здания в нашу сторону…
— Ладно, Ольга, объясняй, что ты придумала…
Я вздохнула и подумала:
«Ну, наконец-то. Теперь быстро, очень быстро… Если всех собрать достаточно быстро, мы сумеем прорваться в лес».
— Уходить нужно через огонь! — сказала я. — Это единственный путь, где стрелять не будут, некому! Туда и пойдем… Я не знаю, что там, дальше… Но главное — там можно пройти живыми. Больше нигде нельзя… И еще — Кузина там нет.
— Сгорим! — засомневался Гиря… — Не пройдем!
— Надевайте телогрейки, берите в руки что-нибудь вроде щитов — закрываться от искр и горящих веток… Под этим прикрытием и прорвемся.
— Дай бог, — отозвался Гиря…
С этими словами он пошел к выходу, легко раздвигая людей своей фигурой. Я поспешила за ним, держа автомат таким образом, чтобы он сразу бросался в глаза всем, кто попытается на меня напасть… Больной туберкулезом охранник не отставал от меня ни на шаг.
Мы выбрались на улицу.
— Передай там, — сказал Гиря пожилому заключенному, что стоял рядом с ним, — всем на прогулку… Да побыстрее, мать вашу!
Тот исчез за спинами остальных. Я только теперь обратила внимание, что почти все заключенные были пожилого возраста, молодых не было вообще. Лет сорока — тридцати пяти я увидела всего несколько человек… Остальным явно за пятьдесят…
«Странно, — подумала я. — Вот уж не предполагала, что лагеря у нас теперь специализируются по возрастам… А где же, кстати, обитатели остальных бараков? Заключенных здесь должно быть гораздо больше…»