Сладких снов

Я подняла глаза к потолку и попросила:

— Может, хватит о милфах?

Джонас проигнорировал мой призыв:

— Она милфа.

Я опустила голову и сердито посмотрела на Джонаса.

— Большой Чувак прав, он тебя уделал, — пробормотал Шамблс и пошел к блендеру.

— Где Солнышко? — спросила я в попытке сменить тему.

— Принимает солнечные ванны. Сегодня спокойный день, так что она отошла, — ответил Шамблс.

— Лорен сказала, что ты маэстро влажности плюс пятьсот, — вставил Джонас.

— Чувачок! Да, это я! — довольно воскликнул Шамблс и посмотрел на меня. — Ты попробовала? — Я кивнула. — Я был прав? — Я кивнула. Он посмотрел на Тейта. — Что скажешь?

Тейт обнял меня за плечи одной рукой и притянул к своему боку.

— Выдающийся.

Я была уверена, что он имел в виду глазурь или, если точнее, то, что мы с ней делали.

Я не стала сообщать это Шамблсу.

— Хочешь попробовать влажность плюс пятьсот? — предложил Шамблс Джонасу. — У меня много.

Джонас даже не посмотрел на отца, прежде чем ответить:

— Не, спасибо. Лорен испекла для меня торт, не хочу испортить впечатление.

Мое сердце снова перевернулось, и взгляд метнулся к Шамблсу, который как раз добавлял что-то в смузи Джонаса, но смотрел на меня.

Я знаю мало детей, но никогда не видела, чтобы ребенок отказывался от угощения, несмотря на то, что его согласие может перебить вкус чего-то хорошего, что приготовил для него другой человек.

Шамблс отвел взгляд от меня и продолжил готовить, пробормотав:

— Хорошо сказано.

Я прижалась ближе к Тейту, но перевела взгляд на Джонаса, который смотрел, как Шамблс делает ему смузи.

Тейт тихо сказал мне на ухо:

— Что я говорил?

Я посмотрела на него и кивнула:

— Совсем как ты.

Он сжал меня рукой, и поднял ладонь, чтобы провести пальцем вдоль моей челюсти.

— Да, детка, — прошептал он, — совсем как я.

Я ближе прижалась к Тейту, но Шамблс разрушил момент, окликнув:

— Как насчет тебя, Большой Чувак? Тебя тоже потрясти?

Тейт опустил руку и посмотрел на Шамблса:

— Валяй.

Я что-то почувствовала и опустила глаза на Джонаса. Он быстро отвел взгляд. Я видела только его профиль, но все равно заметила, что он прикусил губу, чтобы спрятать улыбку.

Он видел, как Тейт прикасался ко мне, может быть, даже слышал, что он мне сказал.

И ему понравилось.

Я расслабилась рядом с Тейтом и прикусила губу, пряча собственную улыбку.

* * *

Я готовила рис с вермишелью, когда зазвонил мой телефон. Я подошла к противоположной столешнице, взяла телефон, увидела на экране «Звонит Крис», коснулась кнопки и приложила телефон к уху.

— Крис, все хорошо?

— Это Джим-Билли, — услышала я. — И именно это мы хотим узнать у тебя.

— Прости?

— Все хорошо?

— Кто «мы»?

— Кристал, Венди, Надин, Эмбер, Джонелл — все. Итак?

— Джонелл?

— Да, так что?

— Джонас назвал меня милфой.

Молчание. Потом громкий смех.

Потом я услышала, как Джим-Билли, еще не отдышавшись от смеха, сказал в сторону:

— Джонас назвал ее милфой.

Потом я услышала еще больше смеха на заднем фоне, а Джим-Билли вернулся к телефону.

— Все хорошо, — постановил он.

И нажал отбой.

Я закатила глаза, коснулась кнопки и положила телефон на столешницу. Потом улыбнулась ему.

С улицы вошли Тейт с Джонасом, и Джонас подошел прямиком к торту, снял пальцем крем и сунул его в рот.

Это был уже третий раз.

— Если ты будешь продолжать так, милый, то в итоге придется есть торт без крема, — предупредила я (также в третий раз).

— Может, ты сделаешь еще крем? — предложил Джонас.

— Нет, но я могу порезать торт так, что тебе достанутся куски без крема, а нам с Тейтом вкусняшки с кремом.

— Вкусняшки? — спросил Джонас, его глаза смеялись.

— Ты же пробовал крем, — я кивнула на торт, — и вернулся за добавкой. Ты знаешь, что он вкусняшка.

— Никто не говорит «вкусняшка», — сообщил мне Джонас.

— Я говорю, — сообщила я ему в ответ.

— Ты горячая, но еще немножко смешная, — ответил он и усмехнулся.

Я посмотрела на Тейта:

— Не мог бы ты попросить своего сына перестать называть меня горячей?

— Он говорит то, что видит, детка, — ответил Тейт, усмехаясь, совсем как его сын.

— Ему десять лет, — напомнила я.

Тейт пожал плечами.

Я переводила взгляд с одного на другого.

Потом я вернулась к рису с вермишелью, думая, зачал Тейт этого ребенка или его просто клонировали?

* * *

Мы закончили с ужином и ели торт и мороженое (и я не дала Джонасу кусочки без крема, потому что я тряпка) за обеденным столом, когда у Тейта зазвонил телефон.

Я заметила, как Джонас резко повернулся на звонок и напрягся всем телом.

Я медленно перевела взгляд на Тейта. Он с суровым лицом смотрел на экран своего телефона, потом посмотрел на меня.

— Минутку, детка, — сказал он, отдвигая стул. Взъерошил волосы Джонаса и подошел к стеклянной двери, на ходу открыв телефон и приложив его к уху. — Да?

Он открыл дверь, закрыл ее за собой, повернул направо и исчез из вида.

Я посмотрела на Джонаса. Он больше не ел свой торт так, будто это лучшее, что он пробовал в жизни, как это было весь ужин. Он возил его по тарелке и поливал растаявшим мороженым.

— Ты в порядке, Джонас? — спросила я. Он поднял голову и выпрямил спину.

— Ага, — ответил он с наигранной легкостью.

— Уверен?

— Конечно, уверен.

— Хочешь еще торта?

— Не.

— Поможешь мне с посудой?

Он посмотрел на кухню, как будто она и любое дело на ней были ему незнакомы, потом на меня.

— Хорошо, — неуверенно согласился он.

Мы встали и отнесли тарелки на кухню. Я споласкивала их, а Джонас загружал в посудомоечную машину. Все это время я, наверное, раз семьсот выглянула в окно на веранду. Тейта не было ни видно, ни слышно.