Сладких снов
Шрифт:
Она слишком отпрянула назад, снова ударившись о перила, и огрызнулась:
— Да пошел ты!
С меня хватит, поэтому я шагнула вперед и встала рядом с Тейтом.
— Это слишком, — начала я.
— Крутышка, дай мне...
Я перебила его.
— Ты не можешь больше использовать это оправдание. Твоя мама умерла слишком давно, ты не можешь использовать свое горе, чтобы вести себя подобным образом.
— Что ты знаешь об этом? — съехидничала она.
— Ничего, — ответила я. — Моя мама все еще жива, так что она меня вырастила научила быть хорошим человеком. Так что позволь поведать
— Не смей говорить про мою маму! — заорала она.
Я проигнорировала ее.
— Нельзя вымещать свою боль на других, особенно на тех, кого любишь. Никогда так не делай. Никогда.
— Отвали.
— Ты потеряла целый мир, — ответила я. — Я не могу этого представить, и не хочу, и с ужасом жду того дня, когда это произойдет. Но она оставила тебе богатство, а ты все его растратила.
— Она оставила мне дерьмо, — прошипела Нита.
— Она оставила тебе твою внешность, ты красивая. Она оставила тебя с хорошим папой, любящим братом, доброй тетей, которая заменила...
— Добрячка Лорен. — Нита снова подалась вперед и выплюнула: — Думаешь, можешь их заполучить? Забрать их всех у меня? Моих друзей? Мою семью? Моего мужчину? Ни хрена. — Она покачала головой, пьяно улыбаясь. — Они вернутся. Они всегда возвращаются.
— Не в этот раз, Нит, — заявил Тейт, и она повернула голову к нему.
— Ага. — Она продолжала улыбаться, опьянение придало ей самоуверенности. — Точно.
— Я люблю Лори, — объявил Тейт, и улыбка на ее лице растаяла. Это заняло много времени, как будто она не понимала, не сразу осмыслила этот факт. Когда улыбка испарилась, ее лицо осунулось.
— Что за хрень ты несешь, — прошептала она.
— Ее тачка в моем гараже, ее одежда в моей гардеробной, там они и останутся. Джонас тащится от нее. Если ты не разберешься со своим дерьмом, я сделаю так, что ты останешься всего лишь плохим воспоминанием, а единственной мамой, которую он знает, будет Лори.
— Что за хрень ты несешь, — снова прошептала она.
Тейт обнял меня рукой за плечи и притянул к своему боку. Я обняла его за пояс, повернулась лицом к его боку и обняла его второй рукой за живот, держа крепко, но свободно, естественно, привычно.
— Ты родила его, чтобы заиметь инструмент и манипулировать мной, — заявил Тейт. — Я некоторое время сопротивлялся этому знанию, не мог поверить, даже от тебя. Но сегодня ты это доказала. Если не вытащишь голову из задницы, потеряешь его.
Нита не слушала. Ее взгляд прикипел к нашей позе, нашей близости, медленно перемещаясь с моих рук вокруг Тейта к его руке на моих плечах.
Потом она посмотрела на него.
— Ты ее любишь?
— Кроме Джонаса, она лучшее, что случалось со мной.
При этом заявлении я перестала дышать, мое сердце сделало кувырок, но Нита слегка двинулась в сторону вдоль перил, словно собираясь сбежать.
— Нет, — выдохнула она.
— О да, — возразил Тейт.
— Я родила тебе Джонаса, — тихо напомнила она.
— Да, и я бы поблагодарил тебя, как только увидел его кричащего в детской. Но с тех пор ты использовала его, чтобы превратить мою жизнь в ад, так что теперь,
зная, что в тебе нет ничего хорошего, и зная, что в нем только хорошее, я отношу это на свой счет.— Он наш. — Она протянула к нему руку. — Мы создали его.
— Ты выносила его, но к счастью для Джонаса, он весь в Бренду, в Па, в папу и в меня и не получил ни капли от тебя. Все это он, но я воспитываю в нем хорошее. Он терпит тебя, и только.
— Мы создали его, — повторила она, уронив руку, но подавшись к Тейту.
— Для тебя он был результатом оргазма. Для меня он запустил мой мир. Мы создали его, да, но я заявляю права на него.
Нита крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, я поняла, что ее тактика изменилась.
— Ты мог бы показать мне... — попросила она.
— Я пытался, Нит, но ты так и не научилась.
— Я могла бы... — продолжала она.
— Также пытался выяснить, чем ты могла бы стать, ты вцепилась в то, что ты есть, а я не хочу иметь с этим никаких дел.
Ее взгляд скользнул ко мне, потом обратно к Тейту.
— Но ты любишь меня.
— Никогда тебя не любил, Нит. Думал, что люблю, но теперь я знаю, как это, и понимаю, что не любил.
Она поморщилась, опять закрыла глаза, склонив голову набок и вниз, и подняла руку к перилам, как будто стремясь удержаться на ногах.
— Я звоню Вуду, пусть забирает твою задницу куда хочет, но ты уходишь отсюда и не возвращаешься. Вернешься, я вызову копов. Ноги моей больше не будет на этой веранде, если ты здесь. — Тейт закончил с ней и посмотрел на меня. — Детка, иди в ее машину, она оставила ключи в зажигании. Принеси их, хорошо?
Я кивнула, отпустила его и отошла.
Нита не сделал ни одной попытки остановить меня. К тому времени как я дошла до ее машины, вытащила ключ из замка зажигания, разобралась, как выключить фары, закрыла дверь и вернулась на веранду, Тейт стоял, приложив телефон к уху. Нита сидела на веранде, обняв колени и прижав их к груди, просто воплощение безнадежности, но, глядя на нее, я не смогла вызвать в себе ни капли сочувствия.
— Вуд? — сказал Тейт в телефон. — Извини, приятель, но Нита у меня. Она напилась и приехала сюда на машине. Я хочу, чтобы она убралась. Или ее заберешь ты, или я позвоню в участок. Ты приедешь? — Он замолчал и протянул руку за ключами. Я опустила их в его ладонь. — Хорошо. Увидимся. — Тейт захлопнул телефон, снова обнял меня, прижав к своему боку, но опустил глаза на Ниту. — Вуд приедет позаботиться о твоем дерьме... снова.
— У меня ничего не осталось, — сказала она в свои колени, раскаиваясь.
Мне хотелось пожалеть ее, я даже попыталась вызвать в себе жалость, но после того, что она сделала в тот день и позапрошлой ночью, и из-за того, что мы с Тейтом стояли в темноте на его веранде и снова разбирались с ней, я не смогла, поэтому сказала ей:
— Это потому что ты сама все выбросила.
Она даже не подняла голову и снова повторила:
— У меня ничего не осталось.
Я открыла рот, чтобы тоже повторить, но Тейт сжал меня рукой.
— Крутышка, пройдет какое-то время, прежде чем Вуд доберется сюда. Я уже видел это раньше. Избавь себя от необходимости смотреть, как она жалеет себя. Иди в кровать. Я приду после того, как приедет Вуд.