Сладкий обман

Ему удалось проникнуть внутрь.

Нигде от него не укрыться.

Мужчина останавливается и медленно поворачивает голову. Я вижу его злобную ухмылку, и страх сжимает мое горло. Мое дыхательное горло закрывается. Я не могу получить достаточно кислорода.

Мое зрение чернеет по краям. Темнота медленно начинает овладевать мной, пока я смотрю, как он уходит.

Как он сюда попал?

Ка-Камари.

Где Камари?

Рука касается моей спины.

Я отшатываюсь, и из моего рта вырывается негромкий крик. Я топчу ногой Эмброуз, и она вскрикивает. Я моргаю и смотрю на нее, пытаясь сосредоточиться.

Мой отец выглядит потрясенным, затем спрашивает ее, что случилось.

Я снова спотыкаюсь. Рука скользит по моим плечам. Я напрягаюсь, но вокруг меня пахнет знакомым одеколоном. Меня поворачивают и ведут прочь.

Основное освещение выключается, кроме тусклого света на манекенах, и толпа затихает.

Рука на моем плече мягко сжимается, и я выпускаю самый длинный вздох, который когда-либо задерживал.

Моргая и глубоко дыша, я трясу головой и силой натягиваю на лицо улыбку.

Только тогда я поднимаю глаза на своего мужа.

Ремо. Он стоит рядом со мной в углу и смотрит на меня сверху вниз.

— Ремо, прости меня. Я просто испугалась и… — Я пытаюсь быстро придумать оправдание, но горло забивается. Я сглатываю, но мне больно.

Его рука обхватывает мою шею, и он наклоняет мою голову вверх. Я встречаюсь с темными глазами монстра, которого так долго хотела.

Слезы наворачиваются на глаза, но я расширяю их и сжимаю губы, чтобы они не могли вырваться наружу.

Я должна оставаться сильной.

Сжав руки в кулаки, я усилием воли заставляю пульсирующую в руке боль сдержать слезы. Мне нужно забыть о человеке, которого я только что видела, и о переполняющих меня эмоциях.

Я думала, что я не слабая. Что я делаю, едва не плача, в зале, полном партнеров Ремо?

Ремо все еще хмурится, но это успокаивает. Мне не нужно, чтобы он мне улыбался. То, что он ведет себя как обычно, успокаивает меня.

Это странно, потому что человек, который хмурится на меня, действительно не должен этого делать.

Ремо сжимает мои руки уже второй раз за сегодняшний день. Сердце замирает при мысли о том, что я кому-то небезразлична. Медленно я разжимаю кулаки и кладу свои руки на руки Ремо. Он поглаживает тыльную сторону обеих моих рук, вперед-назад. Взад-вперед.

Он медленно опускает свои губы, пока они не оказываются прямо на моих, почти касаясь их.

— Глубоко вдыхай, — пробормотал он.

Я вдыхаю.

— И

выдыхай.

Я отпускаю дыхание, закрываю глаза, чтобы не видеть всего этого.

Я повторяю это, пока его мягкий голос обволакивает меня, как самое уютное одеяло.

— Хорошая девочка, — бормочет он, целуя меня в шею. Я открываю глаза. Он пылает едва сдерживаемым огнем.

— А теперь скажи мне, кто это был? — Его рука возвращается к моей шее.

Она сжимается, но не для того, чтобы перекрыть мне воздух, а для того, чтобы побудить меня поднять на него глаза. Слова уже на кончике моего языка. Он требует моего внимания, и ему нужно все, поэтому я не стану ему лгать.

Я могу справиться с отцом. Я делала это на протяжении последних двадцати девяти лет и буду делать это и впредь. Мне не нужна ничья помощь, даже если она может стоить мне рассудка и свободы.

Глядя вверх и видя, как медленно закипает буря в глазах Ремо, я знаю одно…

Я вдруг понимаю, что свет выключили, потому что через несколько секунд он будет направлен на меня.

Мне придется рассказать ему об этом, когда мы вернемся домой или в машину. Что он скажет, когда я расскажу ему о своем преследователе? Что у меня не было достаточной охраны, чтобы не подпустить его к себе? Что я не сообщила о нем при первых признаках преследования?

Улыбнувшись, я медленно высвободила его руку из своей хватки.

— Позже. Мне нужно выступить с речью.

Прожектор внезапно осветил нас, и я повернулась к толпе, на моем лице появилась заученная улыбка.

14

Я не знаю, что привело к этому, но я собираюсь выяснить, кто заставил мою жену так паниковать, кто заставил ее чувствовать себя настолько небезопасно, что она начала испытывать гипервентиляцию и дрожать в моих объятиях.

Теперь она улыбается, глядя в глаза всем присутствующим в большом зале. Они очарованы ею, той небольшой речью, которую она произносит, стоя рядом со мной.

Почему, когда я выступаю перед людьми на собраниях, я точно знаю, что нужно говорить, а когда рядом со мной находится эта женщина, эта несносная женщина, все, что мне хочется сделать, это обхватить ее рукой за шею и не сводить с нее глаз?

Я хочу использовать одну из тех маленьких ленточек, которые она носит в волосах, чтобы связать ей руки за спиной и поцеловать ее, потребовать ответов, чтобы она знала, что она моя, как бы сильно я ни ненавидел себя за то, что хочу ее.

Почему, черт возьми, она единственная женщина, которая заставляет все мысли покинуть мой разум?

Мне нужно, чтобы она была в безопасности, но в то же время, как она может быть в безопасности, когда вокруг нее таится опасность?

Он живет в ее доме, спит в ее постели, возит ее на работу, ест вместе с ней…

Я собираюсь внести в черный список всех, кто заставил ее чувствовать себя так. Никто, и я имею в виду, черт возьми, никто, не имеет права заставлять мою жену чувствовать себя небезопасно или чувствовать, что ей здесь не место. Если и есть женщина, которая заслуживает такого успеха, то это она.

Мне плевать, работают ли они в парламенте. Меня не волнует, что они могут погубить меня. Если кто-то здесь навредит Авроре, независимо от его значимости или имени, я устрою ему ад. Я разрушу их карьеру, их семью, их богатство, чтобы они точно знали, что, пытаясь навредить моей жене, они перешли дорогу Ремо Кэйну.

Аврора подходит к своей подруге Камари, менеджеру футболиста, и обнимает ее.

Я хмурюсь, наблюдая за тем, как она улыбается своей подруге. Затем ее приветствует помощница Клаудия. Темнокожая женщина очень общительна и сумела уговорить многих гостей сделать ставки на платья Авроры.