Сладкое искушение

Придурок. Да говори уже! Я понижаю голос.

— Анна… — Так. Это уже начало. А что дальше? Расскажи, когда все для тебя изменилось. — Тогда на саммите, когда тебя спасли… — Она смотрит на меня и ловит каждое слово. — То был единственный раз, когда я благодарил за что-то Бога.

Она моргает и выдыхает. Я знаю, что слова достигли цели, потому что Анна понимает, что это для меня значит. Когда она открывает глаза, мы ненасытно смотрим друг на друга. Она берет мое лицо в свои сладкие ладошки, не давая возможности отвернуться.

— Я люблю тебя, Кай.

Теперь глаза закрываю я, смакуя эти замечательные слова. Впервые мне кто-то говорит их, при этом искренне.

Я хочу ответить, но слишком охвачен чувствами. Снова нападает желание разрыдаться, и я никак не могу его побороть. Я крепко зажмуриваюсь, пытаясь отмахнуться от жжения. Когда я снова смотрю на Анну, то обнимаю ее лицо, а она хватается за мои запястья. А затем я выпаливаю:

— Проведи со мной ночь.

Ее глаза расширяются.

— Кай… Нам не следует. — Но ее слова неубедительны. Она прямо молит меня убедить ее согласиться — сказать нечто такое, что она жаждет услышать. Я хочу дать ей это, дать ей все, что она захочет.

— Я устал жить так, словно не живу. — Я беру ее за плечи. — Чертовски устал. Я хочу почувствовать вкус жизни, хотя бы на одну ночь. С тобой. — Опускаю свой лоб на ее, и теперь уже и сам молю. — Прошу тебя, Анна. Всего одна ночь, и мы снова вернемся к предосторожностям. Мне нужно это. Мне нужна ты.

Я поднимаю голову и смотрю на нее так, чтобы она понимала, — я совершенно серьезен, но в ее глазах я читаю волнение. И не виню ее за это недоверие.

— Не бойся. Ничего не будет.

Мы так и стоим, глядя в глаза друг другу, и молчаливое ожидание убивает. Мне так нужно, чтобы она согласилась. Не представляю, что со мной будет, если она откажется.

Анна проводит руками по моим предплечьям, опуская руки, и переплетает наши пальцы.

— Пойдем, — говорит она.

Она нервно кусает нижнюю губу, в то время как у меня на лице растягивается улыбка. Мы оба нервно посмеиваемся, не веря, что это происходит на самом деле. Я подхватываю ее сумку, и мы одновременно оглядываемся по сторонам. Шептунов нет. А я ни за что не выпущу руки Анны.

И впервые в своей жизни я думаю — так вот оно как, чувствовать себя живым.

Впервые в жизни я действительно живу.

Глава 24. Позволь поцеловать тебя

"Наша ночь освещена луной, и я вижу в тебе свое отражение."

"Aviation High" Semi Precious Weapons

Весь день полнился катастрофическими неловкостями. Сперва, когда мы приехали ко мне на квартиру, Майкл устроил мне взбучку за пропуск очередной репетиции, а затем я осознал, что вся квартира просто расхреначена после вечеринки, что была в четверг. И Анна еще и решила самостоятельно убраться. Пардон, но мне стало как-то унизительно при мысли, что нам придется все там чистить. А потом она нашла слова к "Good Thing" и узнала мой почерк. Фантастика. Ну и как вишенка сверху всего этого — на журнальном столике Анна обнаружила остатки кокаина и показала свою темную сторону, обрушив на меня всю силу Белиалового наследия. Не стоит даже упоминать, как в тот момент она была сексуальна, ведь когда Анна чего-то жаждет, умирая от желания, — это чертовски горячо.

Я потер пальцем место, где были остатки порошка и спросил:

— Подумай, что ты сейчас чувствуешь? Вот это я постоянно испытываю к тебе. — Редкий случай, когда я в состоянии описать ей свое внутреннее безумие.

Если бы она не сбежала из квартиры, отговорившись отсутствием чистящих средств, у меня бы не хватило выдержки, чтобы не наброситься на нее и не воплотить все те грязные вещи, которые я давненько уже представлял с ее участием.

Только вот теперь я стою посреди комнаты и смотрю на аккуратные стопочки одежды, разложенные по цветам. И качаю головой. Поверить не могу, что ей удалось втянуть меня в это. Анне вообще не следовало ничего здесь убирать.

Я вскидываю голову на аромат чего-то божественного, доносящегося снизу. Медленно следую за ним и замираю в дверях кухни. Анна стоит, уперев руки в бедра перед кастрюлями и сковородками, которые, кажется, впервые познакомились с моей плитой. Она тихонько напевает себе под нос:

— "Я поняла, что ты моя беда, как только ты появился…", — и выглядит при этом она настолько очаровательно, что я даже готов простить ей Тейлор Свифт; вот так вот готовить что-то специально для меня, да еще и собственными руками. Сомневаюсь, что Анна догадывается об интимности того, что она жаждет меня накормить. Для меня это как прелюдия.

С нашего последнего поцелуя прошло восемнадцать месяцев. Греховно много. Стоит начать думать о том, как мои ладони обхватывают ее тело, как я набрасываюсь на ее губы, как все мое тело начинает потряхивать от безумного желания, а перед глазами начинает плыть.

Возьми ее.

Бери же.

Немедленно.

Кого волнуют шептуны, когда разумом овладевают инстинкты, жаждущие исполнения коварных желаний тела? Я достаточно разумен, чтобы понимать, что никаким образом не могу им поддаваться, но черт, это так больно.

Анна тянется, помешивая красный соус и замирает. Очень медленно она оборачивается и видит меня. Откладывает лопаточку и отступает на шаг.

Какая умница.

Я должен коснуться ее, и она это знает. Я пытаюсь побороть свои порывы и взять зверя под уздцы. С каждым моим шагом она отступает, пока сама не загоняет себя в угол и не натыкается на раковину, я уже в сантиметрах от нее, нависаю над ней, вдыхаю воздух, который она только что выдохнула. Причем очень осторожно, чтобы она не увидела в моих глазах зверя. И я понимаю, что ей одновременно не по себе и очень хочется рискнуть. Моим рукам нет веры, так что я сжимаю ими край раковины, заключая ее в ловушку. Из которой никогда не выпущу.

А затем я наклоняю голову и прижимаюсь к ее губам.

Сладкие. Соленые. Мягкие и нежные. Несомненно, такая только Анна.

И, о да, Боже, да. Как же мне этого не хватало.

Видимо, Анна думает, что опасности никакой нет, потому что внезапно она становится дикой. В глазах у меня появляется туман и я всеми силами пытаюсь держать себя в руках. Вкус, ощущения — все еще лучше, чем я помню. В отличие от меня, она не сдерживается. Ее руки тянут меня за волосы, ногти впиваются в затылок и шею. Она ласкает мои плечи и спину. Пытается притянуть меня ближе, но я как кремень, сопротивляюсь, не смея сдвинуться с места. Я углубляю поцелуй, позволяю окунуть свой разум в прекрасное состояние. Постепенно приходя в себя, я начинаю покрывать ее легкими и нежными поцелуями, пока не буду снова готов углубиться.

Когда мои ноздри наполняет грушевый аромат, тело снова требует взять ее.

Анна сжимает мои предплечья и, прервав поцелуй, смотрит на меня:

— Ты в порядке?

О, она даже и представить себе не сможет. Мне хочется показать ей всю свою благодарность. Я обещал ей, что сегодня ничего такого не произойдет, но похоже, до моего тела сие сообщение не дошло.

Я заставляю себя отстраниться от нее и запускаю руки в волосы.

— Черт, мне снова нужен душ.

Не, я конечно горд собственным самоконтролем, но частые души уже перестают помогать. Тело понимает, что его дурачат. И в присутствии Анны ежедневная боль становится только интенсивнее.