"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

25 сентября за помощника начальника ГМШ подполковник В.А. Штенгер передал в штаб Кронштадтской крепости приказание Управляющего: "Славе" начать кампанию 26-го (морское довольствие выдавать "понедельно"), "и при первой возможности" перейти в Кронштадт. Из первого строевого рапорта командира В.Ф. Васильева от 26 октября следовало, что, начав в тот же день кампанию, корабль имел осадку ахтерштевнем 21 фт 6 дм, форштевнем 18 фт и экипаж в составе 318 человек. 300 рядовых принадлежали к 8 флотскому экипажу, 18 офицеров к 7 экипажам – от 2-го до 17-го. За командиром и старшим офицером в списке (офицеров вписывали по именам) состояли ревизор лейтенант Владимир (Петрович) Лесли (1866-?), плававший в 1899-1902 гг. на броненосце "Сисой Великий"; старший артиллерийский офицер лейтенант Георгий (Филиппович) Яруцкий (1869-?); артиллерийский офицер 1-го разряда, плававший в 1896-1899 г. на канонерской лодке "Манджур", а с 1902-1903 г. в должности флагманского артиллериста штаба командующего отдельным отрядом судов Балтийского флота, назначенных для испытаний. Штурманским офицером был лейтенант Иван (Георгиевич) Тиме (1867-?), прошедший большую школу плаваний (1897-1899 на крейсере "Память Азова", 1899-1901 "Адмирал Корнилов", 1901-1902 "Герцог Эдинбургский", 1903-1904 "Генерал-Адмирал"). Он при снаряжении 3-й эскадры был назначен уже в 1905 г. вахтенным офицером на броненосец "Император Николай I" и вместе с остальными офицерами должен был пережить гнев императора, предписавшего всех их уволить со службы.

Вахтенными начальниками состояли мичманы Алексей (Дмитриевич) Бодиско (1885-?), Николай (Николаевич) Фермор (1882-?), Андрей (Арсеньевич) Измайлов 3-й (1884-?). Все трое принадлежали к знаменитому досрочному "царскому выпуску" 28 января 1904 г. Из их числа был и вахтенный начальник мичман Александр (Степанович) Суровцев (1883-?). Старшим судовым механиком в "звании" флагманского инженера-механика был Людвиг (Антонович) Цим (1850-?), плававший старшим судовым механиком на крейсере "Крейсер" в 1880-1881 гг. и на броненосце "Сисой Великий" в 1895-1901 гг. Он затем был наблюдающим за постройкой на Балтийском заводе механизмов "Славы" и по установленному обыкновению вступил в обязанность старшего механика корабля. Никто из перечисленных офицеров не вошел в изданный в 2001 г. в Феодосии "Мартиролог русской военно-морской эмиграции". В должности трюмного механика состоял помощник старшего инженер-механика Николай (Феопемтович) Карпов (1878-1923, в эмиграции). Имел опыт плавания в 1900-1903 г. на крейсере "Рюрик", в 1907 г. получил квалификацию офицера подводного плавания.

По рапорту от 30 октября осадка корабля составляла ахтерштевнем 21 фт 3 дм, форштевнем 21 фт., экипаж вырос до 370 человек, в списке офицеров прибавился судовой врач Александр Мокшеев.

30 октября 1904 г. состоялось второе (после спуска на воду) историческое событие в жизни корабля. Проведя необходимые швартовые испытания, "Слава" перешла в Кронштадт. Это означало, что заводом были выполнены главнейшие судостроительные и машиностроительные работы. Дело оставалось за их завершением и насыщением корабля устройствами, системами, оборудованием, вооружением, приборами. С многими из этих работ, как уже не раз говорилось, можно было при должном напряжении сил и денежных средств успеть справиться стоя у завода. И тогда при подходе к Кронштадтскому створу маяков могла бы прозвучать историческая команда "прямо руль". Минуя Кронштадт, "Слава" могла бы продолжать путь дальше в море, чтобы соединиться с эскадрой. Идя коротким путем через Средиземное море, взяв с собой и на транспорте снаряжение, запасы угля и все необходимое для завершения работ, было вполне реально справиться с ними (пусть только особо неотложными, как говорил в статье Н.Л. Кладо) в Либаве, в пути и после присоединения к эскадре. Фактор 25% усиления ее ядра оправдывал все издержки. Строгая отчетность свидетельствовала об огромных резервах ускорения работ.

За время с 9 июля 1904 г. по 1 января 1905 г. готовность "Славы" увеличилась: бортовой брони с 45 до 100%, башенной с 5,2 до 100%, мачт и вооружения с 65 до 92%, рулевого устройства с 39 до 92%, водоотливных систем с 32 до 92,5%, проводов электроэнергии и динамо-машин с 2 до 50%, сетевого заграждения с 37 до 50%, сигнализации и передачи приказаний с 31 до 35%, котлов с 48 до 78%, главных машин с холодильниками с 52 до 75,5%, башенных и других установок с 48 до 80%, подачи и погребов с 47 до 65%, ПУАО с 20 до 40%, вентиляции с 35 до 74%, оборудования жилых помещений с 33 до 45,5%. Но бюрократия сделало все, чтобы ускорения этих работ в 1903 и 1904 г. не произошло. Корабль лишили его исторического шанса: возможности в самый критический момент русской истории послужить России. Вместо команды: "прямо руль" последовала команда "лево руля" (тогда по еще сохранившимся обычаям парусного флота команду давали на поворот румпеля, а не руля – Авт.) и корабль, отрезая себе путь исторических свершений, послушно повернул вправо. Войдя в Кронштадте в гавань, он приступил к достроечным работам.

39. Последний шанс

"Человек вообще неверный и крайне изменчивый", как в 1900 г. отозвался о нем С.О. Макаров, З.П. Рожественский и вправду не отличался стойкостью и последовательностью взглядов и убеждений. Эти сомнительные достоинства дорого обошлись флоту. Многие просчеты ведомства в предвоенную пору остаются, как уже говорилось, на совести деятельного и энергичного, но фатально находчивого и.д. начглавморштаба. Допущенные перед войной гибельные стратегические просчеты (отказ от аргентинских крейсеров, провал экспедиции "Ослябя" в 1903-1904 гг., более чем легкомысленное отношение к предостережению об угрозе войны в записке JI.A. Брусилова от 3 октября 1903 г. и в рапорте С.О. Макарова от 26 января 1904 г.), мелкое интриганство, явное нежелание помочь С.О. Макарову во время командования им флотом в Тихом океане и, наконец, грандиозное предательство, каким стало "командование" З.П. Рожественским 2-й Тихоокеанской эскадрой в походе и во время боя в Цусиме, – не оставляют сомнений в том месте, какое этот "флотоводец" должен занять в истории флота. Талантов предвидения не обнаружил он и в решении проблем обновления техники и вооружения флота. В конце войны адмирал, озабоченный лишь собственной карьерой, сумел оставить флот без современных радиостанций, базисных дальномеров и оптических прицелов.

Патентованный артиллерист (Михайловская артиллерийская академия!), главный наставник и воспитатель артиллерийских кадров флота (флагманские должности по артиллерии в 1896-1902 гг.), З.П. Рожественский виновен в крайней отсталости методов управления стрельбой и массировании огня. Еще на заре проектирования серии "Бородино" он высказал здравое мнение о несостоятельности на броненосцах пушек 75-мм калибра. Но ему и в голову не пришло отстаивать это мнение с тем отчаянием и решимостью, с какими всегда действовал С.О. Макаров. Не стал он добиваться и своевременной замены чугунных эксцентриков и только в июне 1904 г. вспомнил и о недостатке остойчивости броненосцев типа "Бородино". Был даже выпущен приказ по 2-й эскадре (№ 7 от 28 июня 1904 г.) с весьма безрадостными и, прямо сказать, гибельными для эскадренного сражения рекомендациями, где флот извещался о том, что на броненосцах типа "Император Александр III" нижние косяки орудийных портов уже при крене 14-15° уходят в воду, а предельно допустимый крен составляет 20°. В утешение, правда, говорилось, что при задраенных портах безопасный угол крена возрастает до 40°. На ходу выравнивать крен рекомендовалось с помощью руля. При пробоине, например, с правого борта следовало командовать "лево на борт", что позволяло 13° крен уменьшить до 9-10°.

И лишь к исходу сборов эскадры, а может быть, и после ее ухода (обращение адмирала пока не обнаружено) З.П. Рожественский, оценив сомнительность им же сделанной рекомендации, решился наконец на кардинальную меру, предложив на "Славе" наглухо заделать порты центральной 75-мм батареи, которую он, по-видимому, хотел утилизировать для хранения запасов угля. От убираемых из батареи пушек он, правда, не отказывался. Их адмирал предлагал установить на места 47-мм пушек, которые признавал для корабля негодными.

Учитывая выявившуюся в бою 28 июля 1904 г. опасность боевых марсов на "Цесаревиче", адмирал предлагал эти марсы с пулеметами на "Славе" упразднить. Ожидая скорого возвращения с эскадрой (об убежденности адмирала в демонстрационном значении похода и ожидании, что его до конца плавания вернут обратно несколько раз в своей статье в Морском сборнике в 1925 г. № 5, с. 73-75 напоминал Б.Б. Жервс), З.П. Рожественский рассчитывал опыт "Славы" распространить и на остальные корабли. Можно лишь пожалеть о том, что это вполне здравое предложение, ускорявшее достройку броненосцев и улучшающее их остойчивость, адмирал высказал так поздно.

Докладом от 2 3 ноября 1904 г. № 12 56 МТК, проводя на корабле всесторонние исследования, вынужден был признать основательность и осуществимость предложений командующего. Внешне весьма вдумчивый и обстоятельный (5 листов машинописного текста) доклад умело обходил все те проектные просчеты МТК, которые подтолкнули З.П. Рожественского к его инициативам. Более того, МТК еще не был готов признать полную негодность 47-мм пушек и пулеметов. Признав возможным снять с мостиков 10 47-мм пушек (и установку на их места пушек 75-мм калибра), МТК рассчитывал сохранить остальные 10 47-мм пушек, "если только место их не предпочтут занять хотя бы отчасти снимаемыми с марсов пулеметами". Из этих восьми пулеметов хотя бы четыре следовало оставить для вооружения катеров, а на корабле их вместо неудобной установки на крышах башен можно было бы расположить на коечных сетках. Кормовой каземат 75-мм пушек оставался и вовсе в неприкосновенности. Ни о каких 120-мм пушках, о которых говорилось на ранней стадии обсуждения проектов серии, также не вспоминали. Предлагалось лишь минный погреб, освободившийся под носовой 305-мм башней, занять под 75- и 152-мм патроны, что позволило бы избежать тесноты в их штатных погребах вследствие приема на эскадре 20% запаса сверх боевого комплекта.

Словом, и на исходе года войны мышление членов МТК существенных революционных перемен не претерпело. Решительно отвергалось в докладе и высказанное З.П. Рожественским подозрение о допущенной будто бы ошибке в вычислениях МТК метацентрической высоты броненосцев серии "Бородино". Различие фигурирующих в документах ее величин объяснялось "различными условиями нагрузки броненосцев в остальных случаях". С великолепной отстраненностью, словно речь шла о явлении, к которому МТК был совершенно непричастен, кораблестроительный отдел констатировал, что предусмотренная проектом без перегрузки мета центрическая высота 4,3 фута из-за перегрузки на 15 дм, произошедшей "после постройки первых броненосцев", уменьшалась до 3,25 фт (рост тоннажа – 800 т, проистекавший от этих 15 дм переуглубления, не упоминался). Также отсграненно МТК констатировал, что в Ревеле "усиленным, не предусмотренным в проекте снабжением и запасами" броненосцы оказались перегружены еще на 2 фута (зто еще 1280 т перегрузки – Авт.), отчего осадка "Бородино" достигла 29 фт 1,5 дм, а метацентрическая высота уменьшилась до 2,5 фт. На этот счет докладом Ns 1047 от 28 сентября были указаны сообщенные и командующему меры предосторожности. Такие же два вида перегрузки МТК предвидел и на "Славе", но ей опасность опрокидывания даже при открытых портах не будет грозить при установке продольной переборки позади 75-мм орудий, как это и было предусмотрено журналом МТК № 51 ог 6 июня 1904 г. Поэтому опасным для "Славы" будет лишь крен в 26°, когда вода начнет поступать в трюм через подачные трубы 152-мм башен. Если же будет решено заглушить порты в батарейной палубе (против чего МТК принципиально не возражал), то понятно, станут излишними уже начатые Балтийским заводом работы по установке продольной переборки.

Полезным была признана и замена боевых мачт обыкновенными. Их предлагалось срезать: носовую – "насколько удобно ниже", кормовую до высоты, необходимой для установки прожекторов, а срезанные части заменить легким стальным рангоутом. Заменять снимаемые минные.катера (21 т) следовало не подводными лодками, как зто предлагал старший офицер "Славы" капитан 2 ранга К.И. Дефабр, а обыкновенными паровыми катерами (по 12 т). Становившиеся ненужными стрелы минных катеров следовало снять. Эти рекомендации артиллерийского и кораблестроительного отделов "Его превосходительство Федор Карлович" приказал доложить главному начальнику флота и морского ведомства великому князю генерал-адмиралу, который, по-видимому, пе без участия делавшего доклад Ф.В. Дубасова, 28 ноября одобрил замену мачт, а вместо паровых минных катеров приказал заказать для "Славы" (предварительно проведя испытания) легкие моторные катера, предлагаемые английской фирмой Уайта. Батарею 75-мм орудий было приказано "оставить без всяких изменений там, где она находится". В согласии с прежними предложениями велено было установить и продольную переборку позади траверзов батареи 75-мм пушек. Это решение, доложенное председателем МТК Управляющему Ф.К. Авелану, было 1 декабря 1904 г. увенчано его резолюцией: "Исполнить". Тем самым, обрекая корабль па новые переделки, бюрократия отказывалась от настойчиво повторявшихся Н.Л. Кладо в его статье "После ухода второй эскадры" (газета "Новое время") заклинаний о включения "Славы" в состав формировавшейся третьей эскадры.