Слава Богоматери

Что касается до вопроса: зачем люди, хотя может быть не безгрешные, но по всем открытым признакам безвинные, бедствуют иногда чрезмерно тяжко, - то кто может обличить Провидение в такой чрезмерности? Если признаем, что бедствующий не безгрешен; и если знаем, что всякий грех есть нарушение закона, следственно - возстание против воли Законодателя, мятеж в царстве Божием, оскорбление вечного величества Божия: то скажите, какой грех слишком мал для временного бедствия? или какое временное бедствие слишком велико для греха?

Нет спора о том: что не все грехи одинаково тяжки и что есть разные степени виновности в одном и том же грехе: но кто из людей может довольно верно взвесить эту тяжесть и довольно точно определить эту степень? Для этого должно положить на весы и поставить в миру не только видимое дело, но и невидимое желание, и сокровенное намерение, и тайную мысль, силу и немощь, знание и неведение, пособия и препятствия, прельщение к злу и поощрение к добру, невнимательность к неизведанному и неверность дознанному опытом, закоснение и раскаяние, ожесточение и сокрушение: кому же все это возможно, как разве Единому Испытующему сердца и утробы, всеобъемлющему и всеведущему? Равно и для того, чтоб взвесить тяжесть бедствия, надлежит принять в разсуждение не только открытый вид постигшего бедствия, но и степень чувствительности бедствующего, также скудость и даже отсутствие или напротив обилие противодействующих утешений и многое такое, для чего нет веса и меры у внешнего зрителя. Как же говорим мы о чрезмерной тяжести бедствия в сравнении с тяжестью греха - разве наугад и наудачу?

На временную жизнь человека, поврежденного грехом, Бог действует не только в качестве судьи - чему еще будет особенное время в конце веков, но также и даже преимущественно - в качестве врача, чему теперь то и есть время. А посему Он определяет человеку меру бедствия и скорби, иногда не как отсчитанное воздаяние за его дела, но как прием врачества, способный препобедить силу греховной болезни: а это совсем другой расчет. Есть болезненные состояния, которые кажутся маловажными и не угрожающими, но против которых сведущий врач находит нужным употребить жестокие и решительные врачебные средства. Притом же, Врач небесный не всегда начинает врачевать болезнь душевную уже по раскрытии ее: Его взор проникает в глубину души, для самой сей души невидимую, и открывая там тонкий зародыш греха, страсти, самоволия, самоугодия, тонкую примесь зла и нечистоты к добрым склонностям и расположениям, - орудием искушения извлекает наружу эти болезненные начала, для их уврачевания и для возведения души к высшей чистоте. Не случается ли видеть, что люди даже благоучрежденные в жизни и охотно прибегающие к Богу, лишась того, что сильно любили, например детей или супруга, мирской чести и славы или имущества, - так предаются скорби, что в ней одной сосредоточивают жизнь свою, не умеют подкрепить себя здравым размышлением, в котором прежде не имели недостатка, не могут довольно собрать себя в молитву, в которой прежде находили услаждение; вера, любовь к Богу, преданность в волю Божию суть теперь для них только знакомые имена и звуки, вместо того что прежде они ощущали в себе силу и действие оных. Что это значит?
– то, что любезное им они любили чрезмерно и паче Бога, хотя сами того не замечали; что дети, супруг или супруга, честь, слава, имущество - были идолы их сердца. Что же было делать Сердцеведцу и душелюбцу Богу, как разве отнять идол, исторгнуть хотя болезненно неправильную любовь из души, которую Он хочет наполнить Своею Божественною любовью? Он любит, милосердует, очищает, врачует, приготовляет к блаженству; а мы смотрим и говорим: как Он тяжко посещает!

Наконец, согласимся, что есть бедствия, о которых нельзя спрашивать: за что, но разве: к чему?
– в которых не нужно обвинять человека, а нужно только уметь оправдать и возлюбить Провидение. Таковы бедствия Иова, Пророков, Апостолов, Пресвятой Девы. Не быв на этой высшей степени духовного возраста и жизни, когда питаются крепкою пищею креста, мы в нашем младенчестве Христианства - о, дай Бог, чтобы хотя в младенчестве!
– без сомнения только слабо и невнятно можем лепетать о путях и подвигах душ полного возраста Христова. Спросим же лучше их самих, что скажут они нам о своих бедствиях. Что же говорит Иов?
– Господь даде, Господь отъят: яко Господеви изволися, тако бысть; буди имя Господне благословенно во веки (Иов 1,21). Что говорит Апостол?
– Радуюсь в страданиях моих (Кол 1,24); якоже избыточествуют страдания Христовы в нас, тако Христом избыточествует и утешение наше (2Кор 1,5). Видите, как некстати мы грешные вступаемся за Праведников и покушаемся возстать против Провидения за их бедствия! Они не принимают нашей неразумной услуги; они не жалуются на горькую участь свою, не. желают перемены ее: они радуются, благословляют Бога, они счастливы: мы не понимаем их счастия, и думаем, будто можно роптать за то, за что они благословляют.

Как видимый вещественный крест есть державное знамение видимого царства Христова: так крест таинственный (то есть, внутренний или душевный) есть печать и отличие истинных и избранных рабов невидимого царствия Божия. Он есть драгоценный залог любви Божией, жезл Отчий, не столько наказующий и сокрушающий, сколько пасущий и утешающий (Пс 2,9; 22,4), очистительный огнь веры, сопутник надежды, укротитель чувственности, победитель страстей, возбудитель к молитве, страж чистоты, родитель смирения, наставник мудрости, пестун сынов царствия.

Глава восемнадцатая МУЖЕСТВО И ТЕРПЕНИЕ В СКОРБЯХ [55]

В терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21,19).

Прииди, христианская душа, всмотрись прилежно в следы Царицы небесной: ибо следы Ея суть и для тебя указание пути к Богу, по реченному: приведутся Царю девы в след Ея.

Не убегай от мысли о страдании Христовом - ни по невниманию, ни по своемудрию, ни по малодушию: ибо нет иного пути к спасению, как чрез Голгофу и крест.

55

Ч.I; 205.

Приближайся к распятому Господу верою, упованием, любовию, и твердо пред Ним поставляй себя благоговейным размышлением и молитвою: в этом найдешь свет для своего пути и силу для твоего шествия.

Если опасность, бедствие, скорбь, непосредственно или в лице присных тебя постигающие колеблют твое мужество, истощают твое терпение: то помяни Матерь Господа, стоявшую при кресте Его, и разсматриванием Ея безмерной и безвинной скорби и непобедимого мужества и терпения возбуди себя к мужеству и терпению в твоих по сравнению, конечно, малых и, вероятно, не безвинных скорбях, прося в то же время от Нея пособия из талантов благодатной духовной крепости, преизобильно у Нея умноженных верным и благословенным деланием.

Глава девятнадацатая О СМЕРТИ

§ 1. Смерть - сон [56]

Празднуем успение Божией Матери.

Что значит успение?
– По силе слова, успение значит отхождение ко сну; а между тем словом этим означается кончина земной жизни Богоматери.

Что же значит такое употребление слова: успение, и откуда оно заимствовано?

56

Ч.III; 54-6.

В Ветхом завете кончина жизни называется смертию: о Патриархах вообще говорится: поживе и умре (Быт 5,5), умре Авраам (25,8); умре Самуил (1Цар 25,1), особенно печально Патриарх Иаков изъяснился сам о своей смерти: сниду к сыну моему сетуя во ад (Быт 37,35).

Но вот Спаситель называет смерть успением или сном: Лазарь друг наш успе (Ин 11,11), сказал Он ученикам, когда по силе Своего Божественного всеведения возвещал им о смерти Лазаря; и когда ученики не поняли этого нового выражения, то Господь пояснил им, что Лазарь умре (14).

В писаниях Апостолов видим уже утвердившийся обычай называть смерть успением или сном. Так Апостол Павел об очевидцах воскресшего Господа писал, что "множайшие из них пребывают доселе, нецыи же и почиша" (1Кор 15,6); он также пишет относительно воскресения мертвых: "вси не успнем, вси же изменимся" (51), то есть: мы не все умрем, потому что последний день мира застанет на земле живущих; но все изменимся, потому что тем, которых последний день мира застанет живыми, некогда будет умереть и быть погребенными, но их тела не подвергаясь смерти мгновенно изменятся из тленных в нетленные, какие будут иметь и воскресшие из мертвых.

Отрадный новозаветный взгляд на смерть, сравнительно с ветхозаветным на нее взглядом, изъясняется из той перемены, какая произведена в состоянии человечества искупительною жертвою Спасителя мира. Если бы мы, еще в первых прародителях осужденные на смерть и ежедневно сами подтверждающие собственное осуждение собственными произвольными грехами, если бы не были искуплены от смертного осуждения страданием и смертию Христа Сына Божия: то смерть временная препровождала бы нас в смерть вечную без надежды пробуждения к блаженной жизни в Боге. Но когда Христос за ны умре (Рим 5,8), когда мы примирихомся Богу смертию Сына Его (10), когда Бог богат сый в милости, за премногую любовь Свою еюже возлюби нас, и сущих нас мертвых прегрешеньми сооживи Христом (Еф 2,4-5), когда вследствие того якоже о Адаме вси умирают, такожде о Христе вси оживут и по смерти (1Кор 15,22), и оживут в жизнь вечную и блаженную, каковою не может не быть жизнь о Христе: тогда смерть действительно перестает быть смертию и превращается в сон. Это сон кратковременный - в сравнении с последующею вечною жизнью, сон мирный - как отдохновение от трудов, как облегчение от скорбей, как покой умиротворенных Христом в совести; сон не безсознательный, ибо спит тело, а душа не спит, но сознательно сладкий, как предвкушение вечного блаженства.