Слава Богу! Они все снова мертвы!

Шаман сразу же вышел из помещения отправился пешком в тундру. Не успел он исчезнуть из глаз, как появились красноармейцы и арестовали меня и потребовали, чтобы я повел погоню за шаманом в тундру. Деваться мне было некуда, и я был вынужден, отправиться с отрядом красных бойцов в поход. Отряд шел быстро и мог бы нагнать шамана достаточно скоро. Однако того нигде не было видно. Отряд внезапно вышел на берег странного болота.

И здесь на берегу были обнаружены следы шамана. Следы указывали, что он ушел в болото. Тропинка, по которой он пробирался, была отчетливо видна, и отряд последовал за ним. Однако с первых же шагов начались странности. Первое, что поняли участники погони – это то, что они топчутся на месте. Вроде бы шли быстро, но вперед продвинулись, может быть на несколько метров. Получалось, что перебирали ногами на месте. И тут командир отряда приказал – ну-ка песню запевай! И над тундрой послышалось бодрое пение. «Смело товарищи в ногу, духом окрепнем в борьбе, в царство свободы дорогу, грудью проложим себе».

И в этот момент весь морок исчез, и отряд продолжил свой путь по болоту. Через несколько километров они увидели огромный шар, высотой примерно в пятиэтажный дом. На вид он был каменный. Вокруг этого шара слабо светился воздух. И еще преследователи успели заметить, что их окружает полная тишина. Ни ветерка, ни звука. Никакого движения вокруг. Только огромный каменный шар и полная тишина. Что это за шар они не смогли понять. Они хотели узнать, что это за шар перед ними.

Но стоило сделать шаг к шару, как он взорвался, все мы на какое-то время погрузились в полную тьму, а когда тьма рассеялась, то отряд оказался посреди тундры. Никакого болота вокруг не было. Мы были одни в бескрайней однообразной тундре. Отряд был вынужден вернуться в деревню. Мы шли по тундре молча.

И тут я проснулся. Я подумал о том, что раньше после пробуждения я думал только лишь о том, как мне найти пропитание. А сейчас проснувшись, я задумался о тех людях, с кем меня свела судьба в последние дни.

Я попытался выстроить у себя в голове некую схематическую картину произошедших событий и определить роль каждого человека в них. Но вдруг я понял, что проснулся я вовсе не случайно, причиной моего пробуждения было то, что кто-то пытался мелкими камешками привлечь моё внимание к себе. После различных, в том числе и трагических событий, которые имели место в последнее время, в доме решили плотно закрывать двери на ночь на крепкий замок. И поэтому попасть незаметно в дом в ночное время было теперь сложно. Я подошел к окну и увидел на улице знакомую фигуру Михаила Олеговича. Я быстро спустился по лестнице и открыл дверь. Михаил осторожно, стараясь не шуметь, последовал за мною в квартиру. Здесь я присел на кровать, а мой гость сразу занял место на стуле, одиноко стоявшем возле стола.

– Михаил, что произошло после того как я потерял сознание? Что с Анною? Где она? – сразу же я обрушил град вопросов на моего гостя. Тот хмуро и резко ответил мне:

– Анны больше нет.

– Как нет? – переспросил я.

– Она умерла. В тот момент, когда мы стреляли в чекистов, кто-то из нас промахнулся и вместо чекиста попал в Анну, рана оказалась смертельной. Еще, конечно свою роль сыграло то, что её телом сбежавший от нас чекист разбил оконное стекло, и она с высоты упала на землю. В любом случае, Анны больше нет среди живых. Чекист же, в которого стрелял один из нас, упал на землю, притворившись убитым или раненым, а в тот момент, когда ты попытался выстрелить в убегающего нашего врага, он обрушил на твою голову табуретку.

И тут же следом кинулся на меня. Мне удалось сбить с ног напавшего на меня чекиста, но в этот момент начал подавать признаки жизни второй противник. Он приподнялся с пола, в руках у него был револьвер. Я ударом пистолета оглушил чекиста, целившегося в меня. Потом подхватил тебя, и быстро закрыв за собой дверь, отнес тебя в комнату, в которой живет соседка Анны Ирина. Там я тебя оставил. Вернулся я за тобой ночью, но Ирина мне сказала, что в тот момент, когда она пришла с работы домой, никого в её квартире уже не было. Получается ты пришел потихоньку в себя и постарался как можно быстрее вернуться к себе домой. Всё правильно и логично – сказал Михаил.

Я, выслушав рассказ Михаила, был глубоко потрясен случившимся горем. Невольно слезы выступили у меня на глазах. Всё перевернулось в моей жизни. Анна, добрая и отзывчивая, любящая навсегда ушла из моей жизни. Это было невозможно понять, с этим невозможно было смириться. Я был просто оглушен словами гостя. Потом я задумался над его словами более осмысленно.

Что Михаил говорил о том, что кто-то из нас мог стать виновником смерти Анны? Кто-то из нас случайно попал в Анну? Нет, это не могло случиться, во всяком случае, я уж точно попал в своего визави. Так мне и сказал товарищ Иванов, что раненый мною чекист с большим трудом выжил. Мог ли Михаил случайно убить Анну? Бог его знает.

Я посмотрел на Михаила. Он с печальным выражением лица, молча, сидел за столом. Я подумал о том, что всё, что он мне сейчас рассказал, легко могло оказаться ложью. Какое-то подозрение возникло у меня в тот самый момент, когда Михаил первым оказался у окна и почему-то не стал сразу стрелять по убегающему чекисту. Да и нанести удар мне по голове мог точно так же сам Михаил.

У него для этого были все возможности в отличие от неизвестного чекиста, который должен был бы как-то успеть схватить в те несколько секунд, которые прошли между его падением на пол и моей попыткой выстрела по товарищу Николаю, табуретку и подбежать через всю комнату ко мне и ударить по голове. Да и рассказ о том, что Михаил спрятал меня в квартире Ирины, мне показался тоже сомнительным. Почему тогда я оказался в ВЧК? Вся эта история выглядела очень неправдоподобно. Но я постарался не подать виду, что сердце моё полно подозрений. Я только тихо спросил:

– Я смогу еще попрощаться с Анной? Если такая возможность? – спросил я.

– Собирайся, поедем – ответил Михаил.

Через 15 минут, мы вышли из дома и сели в пролетку, ожидавшую нас буквально в пяти метрах от парадного подъезда. Во время поездки ко мне вдруг резко пришло раскаянье. Я только, что подозревал Михаила в каких-то ужасных преступлениях, а между тем сам фактически стал предателем нашей дружбы. А как иначе можно было расценить моё согласие на сотрудничество с товарищем Ивановым, кроме как предательство Михаила и Анны?