Слава. Звёздный посланник

Теперь этот демонский кошелек стукал ее по бедрам, отчего она злилась и проклинала ту минуту, когда ослабела духом и сдалась на уговоры Хагры.

Через пять минут такой отвратительной ходьбы она сообщила об этой беде подруге, и та долго и счастливо смеялась. Потом отвела Леру в сторонку, задрала ей юбку и привязала кошелек на ляжку специальным шнурком, который оказался неотъемлемой принадлежностью данного чуда инженерной мысли. Воришки имелись во всех мирах. Так что хитрыми кожевенниками было придумано такое приспособление. Лера до этого долго не могла понять — зачем эти шнурки на мешочке. Теперь узнала.

Ворота города оказались раскрыты, возле них творилось невообразимое — входили и выходили люди, стонали, как ишаки, кони (здешние кони не ржали, они как-то странно завывали и стонали, что слегка раздражало Леру). Телеги с товарами и продуктами проносились так, что существовала реальная опасность попасть под огромные деревянные колеса, окованные железными полосами. Хагра обматерила пролетавшую телегу и решительно потянула Леру вперед:

— Пошли скорее, ворота пройдем! Если хоть одна шелудивая тварь меня зацепит колесом — я за себя не ручаюсь! Изрублю, как гадину!

Они проскочили ворота, путаясь в водоворотах из прохожих, как «Арго» проскакивал Симплегады — на гребне волны, состоявшей из желающих посетить ярмарку.

Через пять минут они уже подходили к площадке, где должна была разместиться ярмарка. Там бурлило кипящее горнило. Сколачивались помосты, устанавливались какие-то столбы, тащили на водопой лошадей, раскидывали шатры — некоторые из них были ярко-красного цвета, как большевистский флаг, и Лера, заинтересовавшись, спросила, что это за три шатра.

— Мужчины в них, — хохотнула Хагра, — красные почему? Чтобы видно было издалека, и если произойдет какая заварушка, чтобы в них не стреляли! Их нежная мужская натура не выносит, когда им втыкают стрелу в зад. Впрочем, как и в другие части тела. Мужчин нужно холить, лелеять, потакать капризам и истерикам, и тогда они выдадут тебе хороший, твердый результат! Пошли вон туда, посмотрим, как сооружают площадку для единоборств! Вон ту, видишь? Для борьбы! Там песок мягкий. А эта вот — для мечевого боя — тут все утоптано, колышки с веревками вбиты, заступил за черту — проиграл! Меч выронил — проиграл! Ну… все, как обычно, ты же прошла экзамены, знаешь, как оно бывает. Вот здесь петь будут, на помосте собираются лучшие певицы кланов и соревнуются. Судьи определяют, кто лучше. Все, конечно, на усмотрение судей — одна какая-нибудь так блеет, что уши вянут, а ей второе место дают! За что? За то, что язык распух, что ли? Или за то, что у ее мамаши денег куча? Завтра тут уже поставят шатры, все будет в цветах кланов, красотища!

— Слушай, а что, возле всех кланов собирают ярмарки? Это пока она всех объедет, ярмарка эта самая…

— Не-ет… имеется всего семь мест, в которых она собирается. Каждый год место меняется. Где будет — решают мудрые. А насчет места, где проходит ярмарка, это уже как придется. Кому из кланов как повезет. Наш клан один из самых сильных, сколько было желающих сместить нас с этого выгодного места — не вышло! У нас сильный гарнизон, никто не решается напасть. Да и глава с мудрыми контакт хорошо держит — в позапрошлом году тоже у нас ярмарка была. А что, выгодно, смотри, сколько народа прибыло! Все будут питаться в харчевнях, станут покупать, продавать, нам пошлину в клан платить — земля-то наша! Пошли, мужчин посмотрим, а? Может, подглядим, кого там привезли!

— Да ну, чего на них глядеть, — отмахнулась Лера, — пойди погляди, если хочешь. Я пойду приценюсь — вроде торгуют лошадьми. Надо узнать, что почем.

— Как знаешь. Оп! Еще четыре клана прибыли! Смотри, караваны идут! Нет, я побегу, гляну, чего там такое!

Хагра бросилась встречать прибывших, а Лера побрела к загону с лошадьми.

Строго говоря, это не были лошади в том понимании, в каком привыкли к ним на Земле, — похоже, что родом они шли то ли от гигантских зайцев, то ли от… в общем, уши у них остались длинные, заячьи. Задние ноги были более массивные, чем у лошадей, а пасть с небольшими клыками. Но функции их ничем не отличались от функций земных аналогов — возить людей и грузы. Животные фыркали, завывали, стонали, ухали — только не ржали. Высота их по сравнению с земными лошадьми казалась небольшой.

Лера прикинула и улыбнулась — скорее всего, если бы Слава взгромоздился на такую штукенцию, его ноги волочились бы по земле. Ездить на кроликах людям под два метра ростом противопоказано.

Лера нахмурилась, затосковала, вспомнив о Славе, и постаралась выбросить из головы грустные мысли. Все равно встретятся — когда только, вот вопрос…

У загона стояли две женщины — одна воительница, другая пожилая коренастая баба в кожаном фартуке, прикрывавшем только перед и оставившем открытым здоровенный голый зад. Они о чем-то спорили, бабища размахивала мускулистыми руками с бицепсами, пышными, как батоны, а воительница столь же эмоционально ей что-то доказывала. Похоже, речь шла об оплате, но это было трудно понять из-за невероятного количества матерных оборотов, вылетающих изо рта бабы-кузнеца. То, что она кузнец, понять оказалось легко, так как постоянно упоминались какие-то подковы, какие-то мать-перемать удила и какие-то, в задницу, стремена.

Лера послушала это извержение минуты три и, видя, что процесс не прекращается, решила вмешаться и узнать — с кем же, в конце концов, ей поговорить насчет покупки лошадей. Она подошла и вежливо спросила:

— С кем я могу поговорить о покупке нескольких лошадей? Извините, что прерываю вашу веселую беседу.

— С твоей матерью-шлюхой, с кем еще?! — злобно бросила баба-кузнец, мельком окинув девушку взглядом. — Ну, чего встала, дура протухшая! Иди вначале помойся в своем борделе, а потом подходи и мешай разговору! Тварь недоношенная!

Воительница улыбнулась Лере и индифферентно пожала плечами, как бы говоря — ну чего вот с ней делать? Не башку же ей отрубать? Гражданская — кодекс говорит, что нельзя трогать, если только не нападает с мечом в руках. Все споры разрешает глава!

Лера завелась с полоборота, посмотрев в маленькие глазки этого монстра в человеческом обличье — баба оказалась ростом с Леру, но шире раза в три и во столько же раз тяжелее. Ее арбузообразные груди были подвязаны широченным кушаком, на который ушла, наверное, целая штука материи.

— Эй, ты, тварь! Ты маму мою не трогай, дочь дерьма и выгребной ямы! Язык свой поганый придерживай, а то я его вырву!

— Кто, ты, что ли, шлюха подзаборная, вмешивающаяся в разговор почтенной женщины и этого порождения тьмы в килте?! Вы как нацепите свои палки, думаете, сразу становитесь Великими? Я тебе эту палку в зад засуну, потом подниму тебя и покручу, как ворот! Не меньше десяти оборотов сделаешь! — Женщина радостно захохотала, уставив руки в боки и откинув голову назад. Ее груди, даже прижатые тряпкой, колыхались, а по бокам стекал пот, оставляя дорожки в пыли и саже, которые толстым слоем лежали на этом големе.

— Иди отсюда, недоразумение поносное от больного животом ребенка!

Воительница из-за спины кузнечихи умоляюще строила рожи и показывала: иди! Иди отсюда! Не связывайся! То ли она боялась, что Лера обнажит меч, не выдержав оскорблений, то ли не хотела, чтобы воительницу десятого ранга унизили на глазах у всех зевак, но только женщина, как могла, пыталась разрулить ситуацию.

На крики уже собралось несколько десятков зрителей, которые подзуживали кузнечиху, видимо, известную всем вокруг, кроме Леры: