Славяне. Историко-археологическое исследование
Шрифт:
Рис. 83. Распространение браслетообразных незавязанных височных колец в XI–XIII вв.
а — памятники с находками этих украшений.
Ареалы:
6 — ильменских словен;
в — смоленско-полоцких кривичей;
г — дреговичей;
д — радимичей;
е — вятичей.
Носители браслетообразных височных колец с сомкнутыми или заходящими концами, осевшие в западных районах Волго-Окского региона и в междуречье Волги и Клязьмы, занятых балтскими и поволжско-финскими племенами, включили аборигенов в единый этногенетический процесс, и это новообразование стало ядром-основой древнерусского населения Северо-Восточной Руси.
Браслетообразные височные кольца с сомкнутыми или заходящими концами бытовали в рассматриваемом ареале беспрерывно до XIII вв. включительно и стали одним из важнейших этнографических признаков племенной группировки
Согласно акцентологическим изысканиям, восточно-великорусские говоры междуречья Волги и Оки составляют особую (четвертую) группу. «Диалекты этой группы ввиду сугубой архаичности их акцентной системы не могут быть объяснены как результат вторичного развития какой-либо из известных акцентологических систем, а должны рассматриваться как наиболее раннее ответвление от праславянского; этнос носителей этого диалекта представляет, по-видимому, наиболее ранний восточный колонизационный поток славян». [676] Достаточно ранняя изоляция этого диалекта, отмечают исследователи, препятствовала распространению «долготной» и «краткостной» оттяжек, свойственных другим первоначальным диалектным группам праславянского языка.
676
Дыбо В. А., Замятина Г. И., Николаеве. Л. Основы славянской акцентологии. М., 1990. С. 157–158; Булатова Р. В., Дыбо В. А., Николаев С. Л. Проблемы акцентологических диалектологизмов в праславянском // Славянское языкознание: X Международный съезд славистов. Доклады сов. делегации. М., 1988. С. 31–65.
Б. М. Ляпунов и Ф. П. Филин, разрабатывая вопросы диалектного членения славян Восточно-Европейской равнины, высказали мысль о том, что Ростово-Суздальская земля была заселена особым восточнославянским племенем, название которого не дошло до нас, и владимиро-суздальские говоры ведут свое начало от диалекта этого племени. [677]
Таким образом, результаты, полученные на археологических материалах, о раннем освоении славянами междуречья Волги и Клязьмы подкрепляются лингвистическими данными. При этом нельзя не обратить внимания и на то, что распространение браслетообразных височных колец с сомкнутыми и заходящими концами в XI–XIII вв. в значительной степени соответствует и региону говоров четвертой акцентологической группы [678] и владимирско-поволжской группе северновеликорусского наречия. [679]
677
Филин Ф. П. Очерк истории русского языка до XIV столетия // Уч. зап. Ленинградского педагогического ин-та им. А. И. Герцена. Т. XXVII. Л., 1940. С. 86; Он же. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. М., 1972. С. 58–60.
678
Дыбо В. А., Замятина Г. И., Николаев С. Л. Основы славянской акцентологии… С. 156–159.
679
Седов В. В. Древнерусская народность… С. 261–262. Рис. 46.
Судьба племен дьяковской культуры в условиях расселения среднеевропейского населения была неодинаковой. Какая-то часть финноязычного населения, по-видимому, не была затронута влиянием культуры пришлого населения и продолжала обитать в мелких неукрепленных селениях, сохраняя свой быт и прежний хозяйственный уклад. Археологически такие поселения трудноуловимы, поэтому пока остаются неизученными. По всей вероятности, они имели тот же облик, что известные по историческим материалам «мерские станы». Они сохранялись преимущественно в отдаленных залесенных микрорегионах, в местностях, непригодных или малопригодных для пашенного земледелия.
Среднеевропейские переселенцы очень скоро, если не сразу, вступили в контакты с финскими аборигенами. Это, в частности, наблюдается в округе оз. Неро, в регионе концентрации пришлого населения. Здесь образовались единые поселения и могильники с общей «мерянской» культурой второй половины I тыс. н. э. Постепенно единая культура распространяется по всему междуречью Волги и Клязьмы. Финноязычная меря, по-видимому, все более и более втягивалась в единый этногенетический процесс, который вел к формированию древнерусского населения Ростово-Суздальской земли.
На территории финской мери, наряду с характеризуемыми браслетообразными височными кольцами, появились и специфические — браслетообразные втульчатые. Один конец их завершался втулкой, другой, несколько заостренный, вставлялся в неё (рис. 84). Такие украшения в сравнительно небольшом количестве разбросанно встречены по всему ареалу мери. [680] Скорее всего, они носились местным населением, включившимся в процесс славянизации.
680
Генинг В. Ф. Некоторые проблемы этнической истории марийского народа (о мерянской этнической общности) // Происхождение марийского народа. Йошкар-Ола, 1967. С. 65–66; Sedov V. Schl"afenringe der wolgafinnischen St"amme // Congressus Septimus Internationalis Fenno-Ugristarum. Sectionura. Dissertationes. Historica, archaeo-logica et anthropologica. Debrecen, 1990. S. 117–122; Финно-угры и балты… С. 78; Леонтьев А. Е. Археология мери… С. 159–163.
Рис. 84. Височные кольца финноязычных мери и муромы, производные от славянских браслетообразных украшений
1 — втульчатое височное кольцо;
2, 4 — подвески;
3 — щитковое височное кольцо.
1, 2 — Сарский могильник;
3, 4 — Максимовский могильник.
Начавшийся во второй половине I тыс н. э. ассимиляционный процесс завершился лишь в первых веках II тыс. н. э. Финские культурные элементы в сравнительно небольшом числе отчетливо проявляются еще в курганах XI–XIII вв. [681] О длительном сожительстве местного финноя-зычного и пришлого населения в рассматриваемом регионе говорят и данные ойконимии. [682]
681
Леонтьев А. Е., Рябинин Е. А. Этапы и формы ассимиляции летописной мери // СА. 1980. № 2. С. 67–79; Рябинин Е. А. Финно-угорские племена в составе Древней Руси. К истории славяно-финских этнокультурных связей. Историко-археологические очерки. СПб., 1997. С. 197–214.
682
Альквист А. Наблюдения над финно-угорским субстратом в топонимии Ярославского края на материалах гидронимических формантов -(v)ra и -(v)нга, -(v)ньга, -(v)нда // Studia Slavica Finlandensia. T. XV. Helsinki, 1992. С. 1–50; Она же. Мерянская проблема на фоне многослойности топонимии // Вопросы языкознания. 1997. № 6. С 22–36; Она же. Субстратная лексика финно-угорского происхождения в говорах Ярославско-Костромского Поволжья // Studia Slavica Finlandensia. T. XX. Helsinki, 1998. С. 5–38.
Очевидно, в условиях славяно-финского симбиоза этноним местного населения — меря — был перенесен, как это нередко было в древней истории Европы, на все население междуречья Волги и Клязьмы. Накануне и в период становления Древнерусского государства все жители Ростовского края назывались мерей. В Повести временных лет сообщается, что первыми жителями были «в Ростове меря», «на Ростовском озере меря, а на Клещине озере меря же». [683]
В середине IX в. словене ильменские, кривичи и меря образовали конфедерацию трех племен — раннее военно-политическое образование с общим войском, сумевшим отразить набеги дружин норманнов. [684] Согласно летописному Сказанию о призвании варягов, в 60-х гг. этого столетия эти племена приглашают на княжение трех братьев из Скандинавии.
683
Повесть временных лет… С. 13.
684
Седов В. В. У истоков восточнославянской государственности. М., 1999. С. 111–142.
Меря упоминается в летописях среди участников похода Олега 882 г. на Киев и похода Руси 907 г. на Константинополь. Это было уже не поволжско-финское племя, а воины из среды населения Ростовской земли, сформировавшегося в условиях славяно-мерянского симбиоза.
^^^Мурома
Массив славянского населения, осевшего в середине I тыс. н. э. в Волго-Окском регионе, нужно полагать, был весьма многочисленным и довольно активным. Из региона раннего расселения носителей браслетообразных височных колец с сомкнутыми и заходящими концами исходили культурные и этнические импульсы на соседние территории. Уже в VII в. славяне проникли в область расселения поволжско-финского племени муромы. В Малышевском могильнике, принадлежавшем этому племени, браслетообразные кольца рассматриваемого облика встречены в единичных захоронениях ранней стадии («А»). Носились они по одному или по два с каждой стороны головы. [685] В Кочкинском могильнике, датируемом второй половиной VII — первой половиной VIII в., браслетообразные кольца с сомкнутыми концами обнаружены в десяти погребениях: в двух по обряду кремации, остальные при трупоположениях, преимущественно с нехарактерной для финно-угорского мира западной ориентировкой. [686]
685
Дубынин А. Ф. Раскопки Малышевского могильника // КСИИМК. Вып. XXVI. 1949. С. 93.
686
Ерофеева Е. Н., Травкин П. Н., Уткин А. В. Кочкинский грунтовой могильник // Археология и этнография Марийского края. Вып. 14. Йошкар-Ола, 1988. С. 99–125. Рис. 2: 2, 3, 5.
Такие же височные украшения встречены и в других могильниках муромы — Подболотьевском, Максимовском и Чулковском, [687] имеются они и на поселениях этого племени. [688]
Эти находки в памятниках муромы, безусловно, отражают инфильтрацию славянского населения в среду этого племени. Очевидно, вскоре традиция ношения височных колец воспринимается местным финноязычным населением. При этом вырабатывается своеобразный тип браслетообразных колец — щитковоконечных: один конец их оформлялся в виде овально-округлого щитка с отверстием, другой завершался крючкообразно (рис. 84). Такие украшения получают распространение среди муромских женщин [689] и сосуществуют параллельно вместе с браслетообразными сомкнутыми височными кольцами.
687
Спицын А. А. Древности бассейнов рек Оки и Камы // Материалы по археологии России. № 25. М., 1901. С. 45–51, 105–113; Городцов В. А. Археологические исследования в окрестностях г. Мурома // Древности. Труды Московского археологического общества. Т. XXIV. М., 1914. С. 58; Гришаков В. В. К истории населения правобережья нижней Оки в конце I тыс. н. э. // Материалы по археологии Мордовии (Труды Института языка, литературы, истории и экономики Мордовской АССР. Вып. 85). Саранск, 1988. С. 53. Табл. VI: 16.
688
Горюнова Е. И. Этническая история… С. 177. Рис. 78: 28–30.
689
Финно-угры и балты… С. 88; Sedov V. Schl"afenringe… S. 117–122.