Славянская мифология: эницклопедический словарь

У восточных славян С. ч. был единственным днем в году, когда, как считалось, можно было увидеть домового: для этого брали свечу, принесенную домой с вечерней службы в церкви, и пасхальное яйцо и шли на чердак, где оставляли ему яйцо, чтобы и домовой мог «разговеться» на Пасху. Если человеку показывался мохнатый, в шерсти, домовой, то ожидали богатства и удачи, если голый, без шерсти, — нищенства. В этот же день пытались заручиться расположением домового, чтобы он оберегал скот: для этого под угол дома выкладывали для него еду. Ночью ходили в лес, где, сняв с себя крест, призывали лешего и расспрашивали его о судьбе.

В С. ч. совершали ритуалы, напоминающие приглашение зверей и мифологических существ на рождественский ужин. Для этого, например, дети выносили наружу овсяный кисель и «звали зверей»: «Волки, медведи, лисицы, куницы, зайцы, идите к нам кисель есть!», полагая, что насытившиеся звери не тронут летом ни скот, ни сады.

Известен обычай изготавливать в С. ч. вещи, имеющие магическую силу. Так, на восходе солнца, сидя на пороге дома, хозяйка выпрядала особую нить, крутя веретено и суча нить в обратную сторону. Этой нитью перевязывали руки, чтобы они не болели при жатве; вплетали ее в рыболовную сеть, чтобы улов был больше, и т. п. Повсеместно известно и приготовление особой «четверговой» соли: ее специально пережигали в печи, освящали в церкви или выносили на улицу «под звезды», полагая, что от этого соль, оскверненная некогда Иудой во время Тайной вечери, «очистится» и приобретет целительные свойства.

На С. ч. приходились многочисленные обычаи, связанные с домашними животными. В открытую печную трубу хозяева созывали по кличкам всю скотину, чтобы летом, во время выпаса, скот не разбредался и возвращался с пастбища домой. Женщины на огороде вешали на колышки забора перевернутые горшки, с тем чтобы коршуны и ястребы не таскали цыплят (см. Куриный бог).

Считалось также, что все, совершенное в С. ч., в итоге обернется удачей и прибылью. Так, соседка стучала в окно своей приятельницы и спрашивала у нее: «Дома ли овечки?», на что хозяйка отвечала: «Дома, дома». Такой диалог продолжается до тех пор, пока они не переберут по очереди весь скот, все огородные и зерновые культуры и весь хозяйственный инвентарь — в надежде на их сохранность и умножение в будущем году. В С. ч. также трясли деньгами, будучи уверены в том, что они не будут переводиться в карманах весь год.

Лит.: Соколова В.К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. М., 1979.

Т.А. Агапкина

СТРИБОГ (др. — рус. Стрибогъ) — божество древнерусского пантеона, кумир которого был установлен в Киеве в 980 г. В «Слове о полку Игореве» ветры названы Стрибожьими внуками, которые стрелами веют с моря, что, видимо, указывает на атмосферные функции С. В древнерусских текстах имя С. постоянно сочетается с именем Дажьбога, что дает основание противопоставлять или сближать их функции и значение (дать — распространить долю, благо).

Лит.: Топоров В.Н. Об иранском элементе в русской духовной культуре // Славянский и балканский фольклор. М., 1989.

В.И., В.Т.

СТРИГА (от лат. striga) — персонаж карпато-балканской демонологии, совпадающий по основным признакам с ведьмой. Поверья о С. известны в Словакии, южной Польше, Словении, Хорватии. По представлениям поляков Подгалья, С.
– злая колдунья, способная отбирать молоко у чужих коров и овец, нападать на спящих детей и пить их кровь, насылать болезни на людей и скот (ср. Вештица). По словацким верованиям, С. особенно опасны для людей в период со дня св. Люции (13.XII) до Рождества. В западноукраинских и словацких диалектах стригой называют ночную бабочку и считают ее душой ведьмы, вылетевшей из тела спящей женщины, чтобы вредить людям. Наряду с этим словом стрига нередко обозначатся дух умершего человека, вампир, ночной призрак либо душа умершей ведьмы.

В некоторых районах Русского Севера и Поволжья известен термин стрига (по-видимому, от рус. глагола стричь), относящийся к колдунье — «пережинщице», которая в ночь на Ивана Купалу тайком ото всех состригала колосья в чужом поле, перенимая в свою пользу урожай (см. Пережин).

Л.В.

СТУПА и ПЕСТ — предметы домашней утвари, используемые в свадебных обрядах и в народной медицине. С. символизирует собой сексуальное женское начало, а П.
– мужское.

По сербским обычаям, чтобы рожать поровну мальчиков и девочек, молодая, войдя в дом мужа, должна присесть и на П., и на С. В шуточной песне из Орловской губ. дед предлагает бабе лечь на кровать: «Твоя ступа, мой толкач, / Я засуну, ты не плачь!» Откровенно эротический характер имеют славянские загадки о С. и П., например: «- Баушка белянка! / Что у те за ямка? / — Дедушка сокол! / Что у те за кол?» В полесской свадебной припевке упоминается женитьба С. и П.: «Ой, высилле, высиллечко / Нам Бог даў, / Ожэниўса толкач, / Ступу взяў». В Гомельской обл. известно шуточное объяснение того, откуда появляются дети: «З неба упаў, / Да у ступу папаў, / А с ступы вылез — / И вот якой вырас».

В Казанской губ. сваха, придя в дом невесты, отыскивала в сенях С. и трижды вертела ее вокруг себя, чтобы состоялась свадьба и молодую трижды обвели вокруг аналоя. В Вятской губ., чтобы сватовство прошло успешно, сваха трижды поворачивала С., приговаривая: «Как не упрямится ступа, так бы не упрямилась и невеста». В Пензенской губ. после отправления свахи из дома жениха его родные катили за ней С., выражая этим надежду, что сваха «утолчет и угладит» все проблемы.

На Украине и в Белоруссии, когда невесту увозили в дом к жениху, сопровождающие старались украсть С. и жернова. В связи с этим, приезжая к жениху, пели: «Выды, маты, подэвы, / Што мы тоби прывэзлы, / Ой, ци жорна, ци ступу, / Ци невисту-залупу!» (Волынская обл.). Кое-где на Украине в конце свадебного обеда сваты с музыкой выносили из каморы каравай и трижды, танцуя, обходили с ним вокруг С.: каравай делили на С., поставленной посередине хаты. В севернорусском свадебном обряде невесту иногда сажали на С. В украинском Полесье на свадьбе С. рядили в женский наряд, а пест — в мужской. В Житомирской обл. в последний день свадьбы «венчали» родителей новобрачных вокруг С.; при этом в С. наливали воды и били по ней пестом так, чтобы облить всех водой; обход С. сопровождался шуточными диалогами и непристойными песнями, пародирующими церковную службу. На Псковщине и в Саратовской губ. бытовала святочная игра, во время которой «венчались» вокруг С., изображающей аналой.

У русских, украинцев и сербов С. часто применяли в народной медицине. Считали, что в ней можно истолочь болезнь или «перетолочь» больное животное на здоровое. В Казанской губ. во время приступа лихорадки рубаху, штаны, пояс и крест больного клали под С. и говорили: «Марья Идровна, отпусти его, не то я тебя под ступой заморю; коли ты не оставишь, и я тебя не выпущу!». Железная и золотая ступы упоминаются в заговоре XVII в. из Олонецкой губ. В заговоре от недругов из того же рукописного сборника XVII в. рекомендовалось, выходя из дома, толкнуть левой рукой С. и сказать: «Как ся ступа пала, так бы мои недруги повалялись пред мною и попадали». В севернорусских заговорах от детской бессонницы: «Полуношница Анна Ивановна, по ночам не ходи, рабы Божьей (имярек) не буди! Вот тебе работа: днем играй пестом да ступой, а ночью матицей». В Гомельской обл., если ребенок не спит, мать трижды обходила С., со злостью толкала ее и произносила: «Я табе покажу!»; считалось, что ребенок после этого успокоится. По сербским поверьям, тот, кто страдает от лихорадки или боли в животе, пусть выпьет воды из С., три раза перевернется через голову, потом ляжет и заснет; когда он встанет, будет здоров, а С. нужно оставить перевернутой на ночь.

В Брянской обл. советовали во время пожара перевернуть С. кверху дном, чтобы ветер утих и не разнес огонь. В гомельском Полесье во время засухи парни бросали в колодец С., П. и кувшины, чтобы вызвать дождь.

Бытовое использование С. и П. регламентировалось многочисленными правилами и запретами. По полесским поверьям, не следует оставлять на ночь П. в С., иначе ночью им будет толочь нечистая сила; украинцы Харьковской губ. не оставляли также С. открытой, т. к. иначе перед смертью рта не закроешь. По польским поверьям, в течение трех дней после смерти человека нельзя толочь в С. и молоть в жерновах, т. к. душа умершего три дня пребывает в С. или в жерновах.

Ступа для толчения табака (с. Речица Ратновского р-на Волынской обл.). 1997 г. Фото Г.И. Кабаковой

В русских сказках Баба-яга «ездит в ступе, пестом погоняет, вперед метлой дорогу разметает» или «ездит в ступе, пестом упирается, помелом побивается, хлещет сама себя сзади, чтобы прытче бежать». В белорусской сказке «Мал Малышок» из Могилевской губ. Баба-яга едет верхом на козле, погоняя железным толкачом. По поверьям Волховского уезда Орловской губ., «у колдунов и ведьм необходимыми орудиями… служат: ступа, толкач, помело, сыч или филин, кот большой, треножник, кочерга и кадка с водой… Ведьмы прилетают на помелах, ухватах или ступе, в руках у них бывает толкач или рог с табаком». В украинской сказке из Черниговской губ. самая старшая, киевская, ведьма приезжает на шабаш верхом на П. По поверьям белорусов Волковыскского уезда Гродненской губ., Баба-яга — хозяйка всех ведьм, вместо ног у нее железные песты; когда она идет по лесу, то, ломая его, прокладывает себе ими дорогу. В белорусском заговоре на успех в суде говорится: «Не iду на суд, да еду. Ступаю еду, таўкачом паганяю, макам след засыпаю».