Славянская мифология: эницклопедический словарь

В боснийской легенде происхождение Е. связывается с чертом: черт бросил вычесанные волосы под колоду для рубки дров — волосы тут же превратились в Е.

В славянских диалектах сближаются иногда названия ежа и барсука. По украинскому и польскому поверьям, существует два вида Е.: один со свиной мордой, другой с собачьей. Первых можно употреблять в пищу, а вторые несъедобны. Такое же поверье известно и о барсуке. Иногда считают, что свиную и собачью морду может иметь и Е., и барсук.

У украинцев иногда различаются две разновидности Е.: «песий» и «свинский». С представлениями о разных видах Е. связано также польское поверье, что Е. может обратиться в свинью. Связь Е. и барсука с свиньей отражена и в лексике: ср. рус. «пороситься» — рожать детенышей (о еже и барсуке), «барсук» — боров, самец свиньи.

Благодаря колючкам Е. обладает отвращающей силой и используется как оберег. Так, у поляков для защиты от богинок кладут себе на грудь шкурку Е.; у сербов человек, у которого умирают дети, должен смазать кровью убитого Е. палку, прикрепить к ней шкурку Е. и выставить у входа в дом. Функцию оберега имеет и палка с прикрепленной на конце шкуркой Е., с которой ходят в Словении «куренты» — ряженые участники масленичного шествия. Сербы носят при себе сердце Е. как оберег от болезней, а македонцы пришивают морду Е. к шапке или к одежде для защиты от сглаза. У русских оберегом для новобрачных во время первой брачной ночи служит особый калач «ёж», утыканный окрашенными и позолоченными хворостинками; в Польше хлеб в форме Е. пекут у невесты в канун свадьбы.

Е. и его атрибуты используются и в лечебных целях. Салом Е. мажут скотину от укусов мух, смазывают подпарины (сбитые места) на шее у быков, натирают больного лихорадкой или ревматизмом, смазывают нарывы; мочу Е. подмешивают пьяницам в еду, в питье или в водку, чтобы отучить их пить.

Лит.: Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997. С. 257–261.

А.В. Гура

ЕЛЬ — дерево, используемое в похоронных и поминальных ритуалах, а также известное в качестве обрядового деревца. Относящиеся к Е. мифологические представления и обряды получили развитие преимущественно у восточных и западных славян.

Для культурной семантики и символики Е. существенны ее природные свойства как вечнозеленого, пахучего, колючего, «женского» и бесплодного дерева. Согласно этиологическим легендам, Е. укрыла Богородицу во время ее бегства с Христом в Египет или Христа, прятавшегося от чумы, за что получила благословение и была вознаграждена, оставшись навечно зеленой.

Колючесть Е., а также сильный смолистый запах обусловливают ее применение в качестве апотропея. На Украине еловые ветки (вместе с ветками шиповника и крапивой) втыкали в канун купальской ночи перед воротами, хлевом, в стреху крыши и другие места, чтобы уберечь скот от ведьм, свиней — от болезней. Поляки при первом удое процеживали молоко через положенные крест-накрест еловые веточки, чтобы оно не испортилось. Еловые ветки широко использовались для защиты строений и культурного пространства от непогоды. Мораване украшали ими кресты, которые на Пасху втыкали в посевы от града. Однако более действенным средством считались еловые ветки, освященные на Рождество, Крещение, Сретение, Пасху или в день Рождества Иоанна Крестителя. По сообщению с Витебщины, освященные еловые ветки вместе с ладаном подкладывали при закладке дома под четыре угла, чтобы предохранить его от грома. Ветки, которые были воткнуты в лед по бокам проруби на Крещение, приносили домой, клали за образа и втыкали в крышу — от ветра и грома; привязывали к яблоням в саду, чтобы предохранить деревья от бури; втыкали в стену, клали под дом, в подпол — «чтобы буря не тронула».

Е.
– по грамматическому роду названий в славянских языках — по преимуществу дерево женское. Вероятно, именно с «женской» символикой Е. связан запрет сажать и вообще иметь около дома Е., которая якобы «выживает» из дома мужчин. По верованиям сербов, если Е. растет вблизи дома, в нем не будут рождаться мальчики. На Русском Севере не сажали Е. у дома, опасаясь, что в противном случае «мужики не будут жить, умирать будут, одни вдовицы будут».

Запрет сажать Е. у дома может объясняться принадлежностью Е. к неплодовым деревьям (согласно болгарской легенде, Е. «бесплодна», поскольку ее прокляла Богородица). В Белоруссии Е. не сажали из опасения, что «в доме ничего не будет вестись», «ничего не будет родить ни в хлеву, ни дома». Особенно избегали держать Е. у домов молодоженов, чтобы те не остались бездетными.

В России Е. могла быть священным деревом (ср. также священные сосны). Известны легенды о явлении на елях чудотворных икон и о постройке часовен и церквей в местах, где росли такие ели.

В верованиях восточных славян Е. имеет отношение также и к области народной демонологии. Согласно владимирской быличке, домовой живет в большой сосновой или еловой ветке, подвешенной где-нибудь во дворе. Дети лесовых духов лежат в люльках, висящих на Е. и соснах, а дети русалок — под Е. По елям черти водят проклятых и утащенных ими в лес детей, под Е. леший укладывает спать заблудившихся детей.

Один из популярных мотивов русской демонологии, связанных с Е., - счет хвоинок. Согласно быличкам, этим занимаются по поручению колдунов заброшенные к ним проклятые дети, а также черти, требующие себе работы у колдунов. Тот же мотив встречается и в заговорах от детской бессонницы (ср.: «Поди, заря, в лес, сядь на елку, считай себе иголки. Там тебе дело, там тебе работка. Моего дитятка сердечного знай не задевай»),

Е.
– дерево, которое нашло широкое применение в похоронной и поминальной обрядности. У старообрядческого согласия бегунов принято было прямо в лесу подкапывать корни большой Е., немного выворачивать ее из земли и в образовавшуюся яму класть тело умершего без гроба, а затем сажать Е. на прежнее место, «яко будто век тут ничего не бывало». С этим согласуется олонецкое свидетельство о похоронах висельников между двумя елями, а также мотив похорон под Е. в сербских эпических песнях.

У западных, в меньшей степени — у восточных славян ветви Е. как вечнозеленого растения, гирлянды из нее и еловые венки — одно из самых распространенных украшений могилы. Срубленную Е. (а также кипарис, сосну, можжевельник), часто украшенную цветами или лентами, могли устанавливать или реже — сажать на могиле парня или девушки, умерших до брака (см. Похороны-свадьба). Ср. также Дерево.

Т.А. Агапкина

Ж

ЖАВОРОНОК — одна из «чистых» птиц, сочетающая в своей символике небесное и хтоническое, божье и богоборческое начала; символ весны.

Согласно польской легенде, Бог подбросил высоко вверх комочек земли, из которого и появилась на свет эта серая, как земля, птичка. Как почитаемую, «божью» птицу, Ж. запрещалось употреблять в пищу, а убивать считалось грехом. Ж. вынимал колючие тернии из тернового венца распятого Христа, пел, сочувствуя его мукам: «Страдает, страдает» (у поляков), ежедневно приносил вести о Нем Божьей Матери, утешал ее в горе и предсказывал воскресение Христово. За это он был взят на небеса и с тех пор неустанно славит Пресвятую Деву своим пением «Аве Мария». Летом высоко в небе Ж. часами проводит время в молитвах. Потом, внезапно замолкнув, взмывает вверх и идет на исповедь к самому Богу.

Вместе с тем Ж. иногда посягает на Бога и идет Его покорять (укр. корити). Отсюда украинские названия Ж.: «набогастiй», «набогастiйко», «корибiг» и т. п. Преисполнившись непомерной гордости за то, что Бог позволил ему так высоко подниматься в небо, он летит вверх и похваляется: «Палячу на нёбу, на нёбу, схвачу Бога за борыду, борыду!», а потом камнем падает вниз со словами: «Меня Бог бил-бил-бил кием-кием-кием! И на землю кинул-кинул-кинул» (у русских). Ж. отваживается соперничать с самим Богом. Хватает соломинку и бросает вызов Богу: «Давай, Боже, биться — кто кого одолеет?» (у поляков); «Полячу Бога киим бить, киим бить!» (у русских), «Ходи, Боже, биться!» (у белорусов, украинцев), «Пойду к Богу, пойду к Богу, убью Бога топором, топором, убью Бога!» (у хорватов). Затем роняет соломинку и падает вниз с криком: «Кий упал! Кий упал! Кий упал!» (у белорусов); «Упустил булаву, упустил булаву!» (у украинцев).

Два разных вида Ж.
– обычный и хохлатый — часто не различаются и воспринимаются как одна птица: чуб, по мнению поляков, вырастает у Ж. на третьем году жизни или же, по мнению украинцев, зимой Ж. имеет чубок на голове, а на лето его сбрасывает. Западные украинцы верят, что хохлатый Ж. на зиму превращается в мышь, а летом принимает прежний облик.

Поверья о зимовье Ж. демонстрируют двойственность его природы. Украинцы и поляки считают, что Ж. зимует в мышиной норе, под мхом, в поле под камнем, под комом земли в борозде или в меже. По другим польским поверьям, Ж. проводит зиму высоко-высоко в небе. Ангелы держат его в руках, нежат и ласкают, пока не блеснет первая молния и не раскроются небеса, куда Ж. в это время позволено бывает заглянуть.