Славянская спарта

«Кто, будучи такимъ особливымъ чадомъ римской церкви, какъ вы, станетъ имть охоту на варварскомъ, или славянскомъ язык возносить жертву Богу»? — говорилъ между прочимъ папа въ своемъ посланіи.

Присланные легаты собрали въ Сплет «епископовъ и судей, составили торжественный соборъ», который опредлилъ, чтобы ни одинъ епископъ въ сплетской митрополіи «не смлъ поставлять въ какой бы то ни было священный санъ кого-либо служащаго на славянскомъ язык».

Со сплетскаго собора начинается постепенное отчужденіе далматинскихъ славянъ отъ судебъ сербовъ, болгаръ и остального православнаго славянства.

II Дубровникъ, итальянская Рагуза

Мы опять въ бездоходномъ архипелаг острововъ… Пароходъ бжитъ не моремъ, а какими-то водяными корридорами, извивающимися то между мысами и полуостровками берега, то между скалами острововъ. Бачки здсь не чувствуешь; направо и налво — готовыя картины. Альмиссу съ ея неприступнымъ замкомъ, это старое гнздо пиратовъ, съ которыми такъ долго и безплодно боролись галеры венеціанцевъ, мы прохали ночью.

Я проснулся рано, когда мы были у острова Лезины; славяне называютъ его Хварь, но я думаю, что и имя Лезина тоже славянское, — Лсина. И Лезина, и недалекій отъ нея островъ Лисса (тоже, должно быть, славянскій «лисъ», лсъ), перескающій морской путь изъ Тріеста въ Бриндизи и Грецію, сильно укрплены, особенно Лисса, играющая большую стратегическую роль. Недаромъ, падкіе на такіе выгодные пункты, англичане пробовали одно время захватить навсегда въ свою власть этотъ островъ и уже было-устроили на немъ свои склады и укрпленія.

Отъ Лезины широкій заливъ, почему-то величаемый Нарентскимъ проливомъ, уходитъ глубоко въ материкъ, отдляясь отъ моря длиннымъ полуостровомъ Плшацомъ, больше извстнымъ подъ итальянскимъ своимъ именемъ Сабіончелло. Изъ этого залива самый удобный естественный доступъ въ Боснію по многоводной рк Неретв, или Нарент, впадающей въ заливъ и составляющей главную артерію юго-западной Босніи, на которой стоятъ Метковичъ и Мостаръ. Когда-то по Неретв жило самое воинственное и безпокойное изъ далматскихъ племенъ, доле всхъ защищавшее свою независимость отъ Рима и отъ франковъ и тревожившее своими отчаянными набгами латинскіе прибрежные города и латинскихъ жителей далматскихъ островковъ. Настоящее имя имъ было неретвяне, по имени ихъ рки, но звали ихъ обыкновенно «погане», — вроятно, за ихъ упорное язычество.

Императоръ Константинъ Багрянородный говоритъ про нихъ: «Погане же, которыхъ римляне зовутъ арентинами, скрытые въ своей недоступной гористой стран, чуждались крещенія: Погане на славянскомъ язык значитъ именно: „не крещеные“.

Намъ не приходится, однако, углубляться въ Нарентскій заливъ, а нужно круто повернуть, мимо устья его, въ большому острову Корчул, по-европейски Курцол. Этотъ остров еще до сихъ поръ обиленъ лсами, изъ которыхъ въ свое время выстроена была вся подводная Венеція, вс корабли ея флота. Корчула интересна для насъ еще тмъ, что въ 1806 г. наши русскіе моряки съ помощью черногорцевъ два раза отнимали ее у французовъ и только по тильзитскому миру уступили имъ назадъ этотъ всмъ лакомый островъ. Англичане тоже владли имъ нкоторое время, пока внскій конгрессъ не отсудилъ его вмст со всею Далмаціею въ собственность Австріи, счастливой, какъ извстно, на подарки и браки, — tu, Austria felix, nube [1] .

1

Горохъ Курцола тсно сбитъ своими высокими средневковыми домами въ стнахъ старинной крпости, у подножья цитадели, внчающей холмъ. Съ трехъ сторонъ ея на высотахъ еще три венеціанскихъ форта, теперь, кажется, запущенныхъ. Но часть мирныхъ жилищъ торговаго люда не усидла въ переполненныхъ крпостныхъ оградахъ и выплеснула изъ нихъ вонъ, свободно разлившись по берегу моря.

Знаменитый средневковой путешественникъ по дальней Азіи, венеціанецъ Марко Поло взятъ былъ въ плнъ генуэзцами въ жестокой морской битв при Курцол, и только благодаря скук своего плна, невыносимой для его дятельной натуры купца и путешественника, ршился заняться отъ нечего длать тмъ описаніемъ своего путешествія къ Белиному Моголу, которое сдлалось потомъ незамнимымъ сокровищемъ для историковъ и географовъ Европы… Генуэзцы XIII вка были уже настолько просвщенны, и настолько сочувствовали энергіи и предпріимчивости смлаго венеціанца, что, восхищенные книгою его, отпустили его безъ выкупа на свободу [2] .

2

Курцола — обычная стоянка австрійскаго военнаго флота. Противъ Курцолы берег] Далмаціи отлично обработаны; по крутизнамъ горъ, чуть не до самыхъ вершинъ — виноградники, фиговые и масличные сады. Когда пароходъ нашъ не загораживается со стороны моря массивными горбами какого-нибудь длиннаго острова, въ род Лезины или Курцолы, качка длается очень чувствительной, хотя дуетъ мистраль, сверо-западный втеръ, особенно любимый прибрежными жителями, приносящій имъ прохладу среди лтняго зноя, безъ котораго все адріатическое побережье, начиная отъ Тріеста и Фіума до Рагузы и Каттаро, пропало бы отъ жары.

* * *

Прохали мимо другого большого острова Млта (Меледа, по-итальянски), который долго провожалъ насъ справа, въ то время какъ съ лвой руки тянулся безконечный полуостровъ Сабіончелло. Млтъ въ древности назывался Мелитою; у его береговъ апостолъ Павелъ претерплъ, по преданію, то крушеніе, которое описано въ Дяніяхъ Апостольскихъ.

Тутъ уже начались бывшія владнія рагузской республики, которой, впрочемъ, принадлежали когда-то и Корчула, и Лезина, и Врачъ, и Ластово, и другіе прибрежные острова. Собственно Далмація здсь кончается, — потому что отъ Неретвинскаго канала вплоть до Еаттарской бухты вся береговая полоса — въ 150 милъ длины и въ 15 ширины — искони составляла независимую республику Дубровника, или Рагузы, а прибрежье Каттарской бухты — такъ-называемой Бокка-ди-Каттаро, — тоже не принадлежало къ Далмаціи, а всегда считало себя независимою общиною, населенною особымъ племенемъ сербскихъ славянъ — бокезами, которые, впрочемъ, почти ничмъ существеннымъ не отличаются отъ другихъ далматинскихъ серббвъ. Тмъ не мене бокезы и уже подавно самолюбивые рагузяне, гордящіеся своею многовковою независимостью, ни за что не назовутъ себя постылымъ для нихъ именемъ далматинцевъ, бывшихъ постоянно подъ властью Италіи или какого-нибудь другого государства.

Въ самомъ дл, прожить вольною и богатою республикою цлыхъ 1.500 лтъ, какъ прожилъ Дубровникъ, — что-нибудь да. стоитъ, и съ такими историческими преданіями народъ не распростится скоро.

Берега, мимо которыхъ мы двигаемся, мало интересны съ точки зрнія красоты. И берегъ материка слва, и островки справа, — все это большею частью голые каменистые холмы, иногда разграфленные, будто линейкою, террасами виноградниковъ, и только у подножія окруженные садами. Маленькія деревеньки изъ блыхъ и срыхъ каменныхъ домиковъ, крытыхъ красною черепицею, мелькаютъ среди этихъ садовъ въ устьяхъ долинокъ и у береговыхъ заливчиковъ, и между ними снуютъ по голубому морю, стихшему здсь какъ расплавленное стекло, парусныя лодочки и игрушечные пароходики. Настоящіе пароходы не приближаются къ этимъ опаснымъ берегамъ, усяннымъ рифами и мелями и изрзаннымъ скалистыми мысами. На островкахъ то-и-дло блютъ башенки маяковъ и сбившіяся къ вод кучки рыбацкихъ домиковъ, которые одни только нарушаютъ безлюдье этихъ каменистыхъ оазисовъ земли, разбросанныхъ по пустын, моря [3] .

3

Когда пароходъ нашъ идетъ близко къ берегу, нельзя не удивляться, съ какимъ терпніемъ и упорствомъ далматинцы обработываютъ свои горныя вручи; лски они бережно сохраняютъ, а вс голые скаты тщательно расчищаютъ отъ камней на поразительную высоту. Вырытые камни аккуратно сложены у нихъ копнами, скирдами, цлыми валами, такъ что издали кажется, будто громадныя стада скота разлеглись по всмъ склонамъ горъ; на освобожденныхъ отъ каменьевъ полянахъ — все разбиты виноградники. Любопытна здсь горная деревенька подъ оригинальнымъ названіемъ «Свита недля», надъ которою въ глубин отвсныхъ скалъ зіяетъ большая черная пещера съ церковью и кладбищемъ — можетъ быть, воспоминаніе какого-нибудь древняго капища подземному богу Аида…

Гравоза — старый славянскій Гружъ — спряталась въ самой глубин узкой бухты, между гористымъ мысомъ, отдляющимъ бухту отъ моря, и такимъ же гористымъ берегомъ. Тутъ, въ этой природной теплиц, загороженной отъ втровъ, накаляемой солнцемъ, увлажаемой моремъ, — растительность уже гораздо боле южная. Черные зонтики кипарисовъ тутъ въ первый разъ выступаютъ какъ характерное дерево пейзажа. Долина рки Омблы, которая впадаетъ тутъ въ море, черезъ это длается одною изъ самыхъ живописныхъ. Гравоза — торговый портъ Рагузы, просторный и спокойный въ самое бурное время. Къ самой Рагуз большія суда приставать не могутъ. На берегу цлые ряды каменныхъ складовъ, таможня, отель. Но городокъ на видъ совсмъ не важный.

Мы н&скоро позавтракали и поспшили въ Дубровникъ. Наняли хорошую коляску съ парою крупныхъ лошадей и покатили себ по превосходному, широкому и мягкому шоссе, обсаженному всякими южными деревьями, устроенному еще во времена кратковременнаго французскаго владычества.

Отъхавъ всего четверть версты, мы сразу очутились словно въ другомъ мір. Вокругъ насъ — чарующая красота. Это уже не безплодныя скалы, не скучные холмы съ однообразными террасами виноградниковъ, — кругомъ насъ роскошная, цвтущая Италія изъ окрестностей какого-нибудь Неаполя или Палермо. Чудные виды на горы, чудные виды на море, и не знаешь, куда обращать радостно изумленные глаза. Надъ нами и подъ нами — ряды прелестныхъ дачъ, потонувшихъ въ цвтахъ и садахъ: балкончики, лстницы, террасы, статуи — блютъ своими мраморами среди густыхъ шапокъ цвтущихъ олеандровъ, красныхъ, розовыхъ, желтыхъ, блыхъ; все это виситъ вавилонскими садами своего рода съ высоко поднятыхъ стнъ. Пальмы, латаніи, кактусы, алоэ, съ четырехсаженными упругими стволами своихъ цвтныхъ ножекъ, розово-желтые пушистые султаны мимозъ исполинскаго роста, цвтущія катальпы, магноліи, увшанныя по всмъ втвямъ огромными блыми чашами своихъ цвтовъ, — переносятъ воображеніе на далекій знойный югъ, и вмст съ глубокою синевою неба, вмст съ нжнымъ голубымъ бархатомъ застывшаго моря, и ярко облитыми утреннимъ солнцемъ рзкими изломами скалъ, уходящихъ изъ-подъ нашихъ ногъ къ морскимъ безднамъ, создаютъ вокругъ насъ какую-то неописуемую феерію.

А выше всхъ этихъ дачъ, садовъ и скалъ хмурится слва, забравшись на недоступную вершину горы, въ одно и то se время и надъ Гравозою, и надъ Рагузою, еще съ иголочки новая, сильная австрійская крпость, съ пушками огромнаго калибра, господствующая надъ всми этими голубыми бухтами и живописными мысиками, обстрливающая изъ своего орлинаго гнзда вс подступы берега…

Рагуза и сама — одна крпость. Въхали мы въ нее черезъ романтически-живописную старую воротную башню, всю во мх и ползучихъ растеніяхъ, увитую плющомъ, съ изгрызенными временемъ зубцами, съ уступами, на которыхъ успли вырости цлыя деревья фигъ и олеандровъ. Башня эта только одно звено обширной крпости съ массивными высокими стнами, съ глубокими и широкими рвами, съ грозными когда-то бойницами. Стны и башни крпости карабкаются вверхъ по гор, спускаются глубоко къ морю, огораживая своими сплошными колоссальными ширмами каждый выступъ и каждую впадину скалы, на которой угнздился древній Дубровникъ. Эти маститыя укрпленія Дубровника живутъ уже очень длинный рядъ вковъ; стны, что у самаго моря, построены были еще въ VII вк, другія — въ XI, XII, XIV-мъ… Даже съ послдняго возобновленія ихъ прошло по 300 и по 400 лтъ! Ворота подъ башнею — цлая неприступная твердыня, съ обычнымъ поворотомъ внутри, — этою страшною западнею для вторгнувшагося врага; такъ всегда строились входы въ древнія крпости; на улицахъ, отлично вымощенныхъ, везд виднются надъ дверями домовъ скульптурные гербы старинныхъ мстныхъ фамилій, статуи святыхъ въ нишахъ по католическому обычаю. Окна, карнизы, фронтоны крышъ тоже вс въ старинныхъ, потемнвшихъ отъ времени, орнаментахъ. Старые католическіе храмы особенно богаты скульптурою; на ихъ уступахъ, фронтонахъ, фасадахъ — цлое населеніе каменныхъ святыхъ, каменные цвты и деревья, затйливые каменные завитки колоннъ, каменныя надписи, каменные гербы… Мы заходили въ самые древніе храмы и изумлялись ихъ множеству богатыхъ алтарей, ихъ пестрымъ мраморамъ и мозаикамъ, ихъ прекраснымъ картинамъ итальянской кисти. Храмы эти и внутри наполнены статуями, словно капшца идолопоклонниковъ.

Въ главномъ собор службы не было, но человка четыре пожилыхъ патеровъ, въ блыхъ кружевныхъ стихаряхъ, не то сидли, не то возлежали въ своихъ рзныхъ ложахъ за алтаремъ, уставясь сонливыми глазами въ страницы требниковъ, и врядъ ли слушая съ особеннымъ вниманіемъ монотонное чтеніе на память извстныхъ имъ молитвъ сидвшаго впереди собрата. Колнопреклоненныя фигуры женщинъ и стариковъ виднлись въ разныхъ углахъ храма, передъ статуями Мадонны и святыхъ, тускло освщенными огоньками лампадокъ…

Храмы Дубровника соперничаютъ своею древностью съ его стнами и башнями. Самый старый и самый историческій храмъ св. Власія, патрона Рагузы, основанный въ Х-мъ вк, по случаю чудеснаго явленія этого святого священнику Стойку и отраженія рагузцами коварнаго нападенія венеціанцевъ, — правда, перестроенъ въ XVII-мъ столтіи совсмъ заново и совсмъ на итальянскій манеръ, такъ что отъ прежняго славянскаго стиля слдовъ не осталось; точно такъ же „возобновленъ“ былъ въ XVIII-мъ столтіи и другой историческій соборъ св. Маріи, построенный еще въ 1050 г. хорватскимъ княземъ Стефаномъ, современникомъ нашего Ярослава Мудраго, и до сихъ поръ хранящій въ себ много древнихъ реликвій; но все-таки сдая древность этихъ святилищъ сообщаетъ имъ особенно интересный характеръ.