Славянская спарта

„По какимъ морямъ не плаваютъ дубровниксвіе купцы, по какимъ землямъ они не путешествуютъ, въ какія удаленныя и сокровенныя мста они не проникаютъ“? — такъ характеризовалъ ихъ другой современникъ.

Якутъ, арабскій географъ XIII вка, сообщаетъ, что въ Палермо былъ даже особый „Славянскій кварталъ“ для дубровникскихъ купцовъ, а въ другомъ мст Сициліи до сихъ поръ существуетъ городъ Рагуза, очевидно, обязанный своимъ именемъ тмъ же предпріимчивымъ дубровникскимъ торговцамъ.

Правда, дубровничане не отличались особеннымъ рыцарствомъ и, чувствуя свою боевую слабость, всегда старались присосдиться въ сильнйшей сторон, за что и получили прозванье „народа, который по семи разъ въ день мняетъ свой флагъ“. Но зато они и не злоумышляли противъ другихъ народовъ и не затвали нигд смутъ, какъ это постоянно длала коварная и гораздо боле могучая соперница ихъ — Венеція. Постоянный миръ и дятельная торговля наполняли Дубровникъ богатствомъ. Въ XVI вк онъ славится уже какъ одинъ изъ самыхъ промышленныхъ и просвщенныхъ центровъ европейской жизни. Ювелиры его искусно обдлываютъ золото и серебро боснійскихъ рудниковъ; французскій король выписываетъ изъ Дубровника сукна къ своему двору; его шелковыя фабрики получаютъ общую извстность; 20 заводовъ льютъ въ немъ свчи, другіе — стеклянную посуду, третьи — пушки. Дубровникъ бойко торгуетъ кораллами Адріатики и Архипелага, солью изъ варницъ Неретвы, а еще бойче — своими кораблями, заказы на которые сыплются отовсюду. Академія Дубровника привлекаетъ къ себ слушателей изъ чужихъ странъ, создаетъ славянскихъ ученыхъ и литераторовъ. Поэмы Гундулича переводятся на разные европейскіе языки и разносятъ везд его имя.

Но олигархическое управленіе одной привилегированной касты кончается тмъ, чмъ всегда, — чмъ оно окончилось и въ Венеціи — грозной соперниц Дубровника, не поглотившей только его одного на всемъ побережь Далмаціи. Безотвтственное своеволіе, безумная роскошь и постоянныя междоусобныя ссоры властелей — вмст съ пагубнымъ вліяніемъ на нихъ все усиливавшагося іезуитства, — уничтожили мало-по-малу благосостояніе и силу этого трудолюбиваго счастливаго уголка, одареннаго климатомъ южной Италіи, въ садахъ котораго апельсины, лимоны и пальмы ростутъ какъ въ Неапол, и въ развалъ зимы цвтутъ миндаль и розы.

Независимость Дубровника, пятнадцать вковъ охранявшаго свою свободу, погибла въ хаос безконечныхъ европейскихъ войнъ, поднятыхъ роковымъ геніемъ Наполеона I. Французы вошли въ него въ качеств друзей и защитниковъ его отъ англичанъ и русскихъ, но потомъ безсовстно разорили этотъ богатый и роскошный городъ, въ которомъ еще въ средніе вка, по выраженію старой сербской псни, было „99 ворогъ“, — взыскали съ него цлый милліонъ контрибуціи, ограбили государственную казну и общественный банкъ, монастыри и церкви.

Русскіе хотли наказать вроломныхъ рагузцевъ, нарушившихъ свои торжественныя обязательства, и осадили Дубровникъ вмст съ черногорцами и бокезами. 20 дней продолжалась осада, вс окрестности были опустошены. Около 9 милліоновъ франковъ денегъ и жизни 2.000 человкъ стоила рагузцамъ и ихъ мнимымъ друзьямъ французамъ эта борьба съ русскими. Въ награду за нее Наполеоновъ маршалъ Мармонъ, возведенный потомъ за этотъ подвигъ въ „герцоги Рагузскіе“, явившись по-наполеоновски въ сенатъ Дубровника, безъ дальнйшихъ церемоній объявилъ республику уничтоженною, правительство и сенатъ распущенными. Это произошло въ 1808 году, а черезъ пять лтъ совтъ европейскихъ монарховъ ршилъ передать эту свободную республику во власть „счастливой“ Австріи, въ лон которой она пребываетъ и донын.

Рагузцы, надо сказать, никогда не отличались пристрастіемъ къ своимъ, русскимъ соплеменникамъ и скоре, чмъ вс другіе далматинцы, забыли свои славянскія преданія. Въ то время какъ, еще начиная съ Петра Великаго, многіе рагузцы находили себ въ Россіи радушный пріемъ, наживали тамъ деньги и достигали почестей, эта славянская республика, съ своей стороны, платила за русское гостепріимство другою монетою: при Екатерин II-й рагузцы усердно поддерживали противъ насъ турокъ, снабжали ихъ припасами, управляли ихъ артиллеріей, какъ это оказалось, напр., при осад нами турецкой крпости Корона на южномъ берегу Пелопоннеса, а два военныхъ корабля рагузцевъ даже прямо дйствовали вмст съ турками противъ русскаго флота подъ Наполи-ди-Романіа. Точно такъ же относились эти объитальянившіеся славяне и къ своимъ кровнымъ братьямъ герцеговинцамъ, доставляя хлбъ турецкой арміи въ то время, какъ та огнемъ и мечомъ истребляла возставшихъ за свою свободу геройскихъ горцевъ…

3 Бокка-Каттаровая

Стало сильно покачивать, когда мы выбрались за Рагузою изъ архипелага прибрежныхъ острововъ и пошли открытымъ Адріатическимъ моремъ вдоль некрасиваго и однообразнаго гористаго берега. Но вотъ этотъ берегъ начинаетъ принимать капризныя и картинныя очертанія, и мало-по-малу передъ нами выросъ далеко выдавшійся въ море утесистый мысъ, самъ по себ достаточно неприступный, но сдланный еще боле неприступнымъ трудами человка. Мысъ этотъ, можно сказать, окованъ, какъ корабль бронею, гранитными стнами крпости, взбирающейся по уступамъ скалы отъ его подножія до его вершины, гд живописно вырзается цлый замовъ съ башнями, укрпленныя казармы и блая каланча маяка… Черные звы бойницъ и черныя жерла тяжелыхъ пушекъ, стоящихъ на парапетахъ, очень недвусмысленно глядятъ на водную дорогу, которая вдругъ сворачиваетъ здсь узкимъ проливомъ влво отъ моря, внутрь материка. Съ другой стороны пролива, на другомъ гористомъ мыс — такая же крпость съ такими же жерлами и бойницами, обращенными съ такимъ же зловщимъ вниманіемъ на проходящіе по проливу корабли. Въ подспорье къ нимъ уже въ водахъ пролива, поближе къ правой, т.-е. южной крпости, еще маленькій фортъ, угнздившійся на подводной скал. Лвая, главная крпость — это Пунто д'Остро, своего рода австрійскій Гибралтаръ далматскаго побережья. Другая крпость, на Пунто д'Арса, называется фортъ Мамула, въ память бывшаго здсь въ 50-хъ годахъ генералъ-губернатора генерала Мамулы, кажется, единственнаго православнаго, достигшаго этого званія въ ту эпоху, когда Австрія ухаживала за приморскими славянами. Съ 50-хъ годовъ началось и усиленное укрпленіе австрійцами этихъ грозныхъ воротъ въ Бокку-Каттарскую. На взглядъ не-военнаго человка нтъ, кажется, никакой возможности пробиться черезъ проливъ, со всхъ сторонъ обстрливаемый орудіями трехъ крпостей, но люди знающіе увряютъ, что теперешній броненосный флотъ разнесетъ въ щепы эти внушительныя стны и башни и пройдетъ цлою эскадрою мимо ихъ пушекъ.

Насъ тоже встртили выстрлами съ обоихъ фортовъ, только не враждебными, а почетными. Оказалось, что съ нами халъ изъ Рагузы въ Каттаро австрійскій полковникъ, командиръ форта Мамулы, и солдаты столпились на площадкахъ его крпости и усердно махали флагами въ знакъ привтствія своему начальству.

Только пройдя проливъ и очутившись въ огромномъ кругломъ озер своего рода, со всхъ сторонъ окруженномъ гористыми берегами, я понялъ, какое сокровище оберегаетъ Австрія своими бойницами и пушками. Признаюсь въ своемъ невденіи, я не имлъ раньше никакого представленія о томъ, что это такое Бокка Каттарская. Вдь вотъ даже люди, никогда не заглядывавшіе за границу своего отечества, а только кое-что читавшіе и слышавшіе, вс хорошо знаютъ, какъ красивъ Босфоръ или Неаполитанскій заливъ; но изъ нихъ, наврное, рдко кто слыхалъ самое имя Бокки Каттарской. А между тмъ красота Бокки-ди-Каттаро, по-русски залива Которскаго, не уступятъ своею поразительною оригинальностью никакимъ знаменитомъ мстностямъ міра. Это — сплошной рядъ чудныхъ и разнообразныхъ картинъ, отъ которыхъ восторгомъ наполняется сердце художника.

Каттарская Бокка — цлая цпь озёръ-заливовъ, соединенныхъ между собою узкими проливами и капризно извивающихся у подножія окружающихъ горъ. Три крупныя osepa-залива въ свою очередь вдаются въ эти сдавливающія ихъ отовсюду горы многочисленными бухточками, и это придаетъ ихъ ландшафту особенное очарованіе. Мы въхали въ первый заливъ съ юга прямо на сверъ, потомъ повернули рзво на востокъ во второй заливъ, изъ второго опять на сверъ, тамъ опять на востокъ и наконецъ — также рзко на югъ. Это даетъ нкоторое понятіе о томъ, насколько капризны и неожиданны изгибы Бокки Каттарской.

Когда мы очутились по средин перваго громаднаго плёса Бокки Каттарской, въ этой, такъ сказать, прихожей комнат ея, я съ забавнымъ недоумніемъ оглядывался кругомъ, стараясь угадать, откуда же это пришли мы, и куда долженъ сейчасъ направиться нашъ дальнйшій путь? Но ни входа, ни выхода изъ этого громаднаго голубого бассейна, прекраснаго и тихаго, какъ горное озеро Швейцаріи, — не было видно ни впереди, ни сзади, ни направо, ни налво. Хорошенькіе городки, деревеньки, монастыри разбросаны по берегамъ этого мирнаго озера, ярко вырзаясь освщенными солнцемъ блыми домиками, колокольнями, красными крышами на зелени своихъ садовъ. На каждой вершин горы, какъ бы ни было высоко, непремнно сверкаетъ на солнц какая-нибудь старинная православная часовенька. Здсь, въ сосдств съ Черногоріей, православное населеніе значительно многочисленне католическаго, составляя по меньшей мр 2/3 всхъ жителей Бокки… Старинныя башни, тоже раскинутыя довольно обильно по холмамъ и верхушкамъ горъ, съ своей стороны еще выразительне напоминаютъ близость воинственной Черной-Горы…

Налво отъ насъ на берегу городъ Новый, — больше извстный подъ своимъ итальянскимъ именемъ Кастель-Нуово. Направо, противъ него, другой городокъ — Норте Розе. Хорошее шоссе проведено изъ Рагузы въ Кастель-Нуово, одинъ изъ самыхъ торговыхъ и богатыхъ уголковъ Бокки и, вмст съ тмъ, несмотря на свое имя, одно изъ старйшихъ здшнихъ поселеній, такъ какъ онъ былъ построенъ еще въ XIV вк боснійскимъ королемъ Стефаномъ Твартко, изгнавшимъ изъ Бокки Каттарской властвовавшихъ здсь венгровъ.

Топла составляетъ родъ его пригорода, а Милинье — его гавань. Впрочемъ, весь этотъ заливъ-озеро — одна прекрасная колоссальная гавань. Здсь могъ бы безъ труда помститься чуть не весь военный флотъ всей Европы. Недавно еще и Кастель-Нуово, и вся Бокка отрзались отъ остальной австрійской Далмаціи узкою полосою турецкой земли — Сутториною, протиснувшейся издревле между Рагузою и Боккою, вплоть до самаго залива. Рагузская республика, постоянно тснимая Венеціей, до того боялась имть съ нею общія границы, дававшія частые поводы къ столкновеніямъ, что ршилась лучше уступить Турціи полосу земли, отдлявшую ея владнія отъ Бокки, подвластной въ то время венеціанцамъ. Но съ такъ-называемою «оккупаціею» Босніи, Сутторина, разумется, перестала быть турецкою землею и разобщать австрійскія владнія.

Австрійскій флотъ иметъ свои обычныя стоянки у Кастель-Нуово, или, врне, у Топлы. Мало кому извстно, что и наши русскіе корабли когда-то владли живописною Боккою и стояли у Кастель-Нуово.

Адмиралъ Сенявинъ, во время войны съ французами въ 1806 г., захватилъ подъ свою власть, съ помощью храбрецовъ черногорцевъ, и Которъ, и Новый, я вс береговые городки Каттарскаго залива, но тильзитскій миръ прискорбной памяти передалъ Бокку французамъ, въ великому негодованію черногорцевъ, которые не хотли помириться съ такою несправедливостью, и уже одни, безъ русскихъ, съ нкоторою только помощью Англіи, опять отобрали отъ пришельцевъ-французовъ почти родную имъ область… Когда я читалъ въ дтств стихотвореніе Пушкина: