Славянские сказки

— Ну, давай!

Схватились. Покатигорошкова рука только посинела, а Смокова аж почернела.

— Нет, — говорит Смок, — так бороться я не согласен. Давай лучше по-другому.

Дохнул он — сделался медный ток. Дохнул Покатигорошек — сделался серебряный.

Начали биться. Дохнул Смок — вогнал Покатигорошка в серебряный ток по щиколотки. Стукнул Покатигорошек

Смока булавой — ушел Смок в медный ток по колени. Второй раз дохнул Смок — вогнал Покатигорошка в серебряный ток по колени. А Покатигорошек как стукнул Смока булавой — ушел Смок в медный ток по самую грудь.

Смок запросился:

— Погоди, гость: давай передохнем.

— Да не больно мы и устали, — усмехается Покатигорошек. — Я с дальней дороги и то чувствую себя ничего А ты целыми днями вылеживаешься себе, как пан.

Подумал Смок, покрутил головой и говорит:

— Видно, хлопче, убьешь ты меня.

— Для того и пришел я!

— Оставь мне хоть полжизни, — завопил Смок. — Забирай все мои богатства, только до смерти не убивай.

— Нет, нечистая сила, хватит! Ты обозвал меня молокососом, обесславил, а теперь еще милости просишь. Нету тебе пощады!

Вырвался Покатигорошек из серебряного тока и давай бить булавой Смока. Бил, бил и вогнал его в медный ток по самые уши.

Тут Смоку и конец пришел,

Отдохнул немного Покатигорошек и пошел в Смокову конюшню. Вывел одного жеребца в поле, снял с него шкуру мешком и залез сам в тот мешок. Сидит там и ждет. Прилетает ворон с вороненком. Стали шкуру клевать. А Покатигорошек хвать вороненка за ногу.

Увидел это старый ворон, заговорил голосом человечьим:

— Кто тут?

— Я Покатигорошек.

— Отдай мое дитя.

— Добудь целящей и живящей воды — отдам.

— Хорошо, — согласился ворон. — Добуду.

Взял он две фляжки и полетел за тридевять земель, в тридесятое царство. А в том царстве бил из-под одной горы родник с водой целящей, а из-под другой — с водой живящей. Набрал ворон воды и той и другой и назад воротился.

— На, — говорит Покатигорошку, — тебе воду, только верни мне дитя.

Тут вмиг Покатигорошек разорвал вороненка надвое.

— Ай-яй! — заголосил старый ворон, — Что ты наделал?

— Ничего, — говорит Покатигорошек. — Это я чтоб попробовать.

Окропил он вороненка целящей водой — сделался он целым, покропил живящей — ожил вороненок.

— Ну вот видишь, — радуется Покатигорошек, — теперь я знаю, какая это вода.

Поблагодарил он старого ворона, а сам пошел на конюшню к мертвым братьям. Окропил их живящей водой — ожили братья, покропил целящей — прозрели глаза.

— Ой, — говорят братья, — и как же мы долго спали!..

— Спать бы вам тут веки вечные, если б не я, — отвечает Покатигорошек.

Братья протерли глаза, вглядываются.

— Кто ты такой? — спрашивают Покатигорошка.

— Ваш брат.

— Нет, — заспорил младший брат, — братьев у нас больше не было. Ты обманываешь.

А старший брат говорит:

— Ну что ж: кто бы ты ни был, а коли нас из беды вызволил, ты нам и брат.

Обняли братья Покатигорошка, поблагодарили его. Потом сожгли Смоков костяной дворец, забрали сестру и все вместе домой вернулись.

И пошел там пир на весь мир. И я у них был. Мед, вино пил. По бороде текло, а в рот не попало. И сказка вся.

Иван Утреник

Жили муж и жена. Долго не было у них детей, а потом, уже на старости лет, родились сразу три сына: один родился вечером, другой — в полночь, а третий — ранним утром. И назвали их всех Иванами: старшего — Иван Вечерник, среднего — Иван Полуночник, а младшего — Иван Утреник.

Росли братья на лес глядючи. И выросли дюжие, стройные. Только разного нраву: Вечерник был завистливый, Полуночник злой, а Утреник — не злой, не завистливый, а самый смелый и добрый.

Случилось на ту пору у царя в том царстве несчастье: пропали у него три дочери. Всюду искали их, а найти никто не мог.

И объявил царь повсюду: кто найдет его дочерей — полцарства тому отдаст и дочь, какая приглянется.

Доведались о том братья и стали отца просить, чтоб отпустил их на поиски царских дочерей.

— Ступайте, — говорит отец, — ищите, коли есть охота.

Пошли братья к кузнецу и заказали себе по булаве: Вечерник заказал булаву на шесть пудов, Полуночник — на девять, а Утреник — на двенадцать. Смеются братья над ним:

— Зачем тебе лишнюю тяжесть таскать?

— Ничего, — говорит младший брат, — запас беды не чинит.

Собрались они да и пошли. Коль идти, так идти — зашли в такие дебри, что и выбраться не могут. Стали братья дорогу себе прокладывать: махнет Вечерник булавой — осины валятся; махнет Полуночник — ели валятся, а махнет Утреник — дубы с корнями выворачиваются.

Проложили они дорогу и вышли на поляну. Видят — стоит на поляне большой дом, каменной стеной обнесен. Подошли они к стене, а в ней железные ворота на замке.

Постучали братья в ворота — никто не открывает.

— Придется, видно, их булавой высаживать, — говорит старший брат.

Размахнулся он, грохнул булавой — только булава погнулась, а ворота ни с места.

— Давай-ка я ударю, — говорит средний, брат.

Стукнул он своей булавой — ворота только вогнулись.

— Ну, теперь я попробую, — говорит младший брат.

Размахнулся он да так стукнул, что ворота на две створки и разлетелись.

Старшие братья только губы прикусили, а младший смеется:

— А не говорил ли я, что запас беды не чинит!

Вошли они во двор — никого не видать, а богатства кругом, как у пана: в амбарах зерна полным-полно, а в хлевах — коров и волов.

У Вечерника так глаза и разгорелись.

— Коли так, — говорит он, — то мы будем тут хозяевами. К чему нам теперь эти царевны?

Зашли в дом, переночевали. Наутро уговорились, что один останется обед варить, а двое пойдут на охоту.

Остался в первый день старший брат. Зарезал он вола, — разобрал мясо на куски, положил в котел и стал варить.