Славянский котел

— Наш кок приготовил котлеты, любимые прежним командующим, и мы сейчас оценим его искусство.

Расчёт адмирала был точным, человек «из учёного мира» покорно склонился над поставленной перед ним тарелкой с любимой прежним командующим котлетой. Упоминание адмиралом имени президента страны охладило его пыл, и он теперь думал о том, как будет докладывать начальству, поручившему ему деликатную и не продуманную до конца миссию.

На юг американского континента, на Багамы и в район Карибского бассейна наплыл, накатился, наехал июнь месяц, засверкал яркими лучами солнца, разлил по миру тепло и негу: красный месяц, улыбка года. Июнь он и есть июнь, кстати, и тут он самый красный и желанный, и у нас в центральной России такой же. И люди тянутся к водоёмам — озёрам, рекам, морям и океанам, весёлым гомоном заполняют берега и пляжи, нежатся и загорают, плещутся и ныряют — одним словом, отдыхают.

В день воскресный Драгана поднялась рано и тихо, боясь разбудить Бориса, прошла в ванную комнату. Тут уж хлопотала Жанетта. Она вышла замуж за русского физика, ближайшего помощника Павла Неустроева, и была счастлива. Её муж имел на острове небольшой домик, и Жанетта теперь неотлучно находилась при госпоже — и там, в городе, и здесь, на острове. Краем уха она услышала про историю, происшедшую на крейсере, сильно испугалась за госпожу, и хотя с тех пор прошло много времени, она не могла успокоиться и внимательно наблюдала за каждым незнакомым человеком, который появлялся в её поле зрения. Сейчас она смотрела в окно, из которого открывался вид на пляж, и пыталась уяснить, что тут делает маленький, похожий на подростка человек с чёрными стрелками усов и шапкой кудрявых смоляных волос. Он уже несколько раз подстерегал её на пути от дома до лаборатории и пытался заговорить. Жанетта боялась его, ускоряла шаг, чтобы быстрее от него отвязаться. Сейчас она показала Драгане на этого человека и спросила:

— Вы его знаете... вон того, чёрненького? Он часто появляется под нашими окнами и смотрит так, будто кого-то ждёт.

— Да, я его знаю.

— А зачем он тут? Что забыл возле нашего дома?

— Ах, Жанетта! Ты стала подозрительной. Как только вышла замуж, так и боишься, как бы не украли твоего красавца Федю. А этот чёрненький... он бедный еврей, приехал в гости к Ивану Ивановичу и никому не угрожает. Мне кто-то говорил, что он имеет задание от богатого человека купить у нас установку Простакова, готов дать за неё большие деньги. Вот и живёт на острове, изучает, что да как.

Жанетта продолжала:

— А он мне ещё говорил: установка большая, а нет ли поменьше, чтобы подешевле. И насчёт лазерной иглы спрашивал, даже обещал деньги. Боюсь я его.

— А ты помни заповедь библейскую: ничего не бойся. А если ты боишься — значит, не живёшь, из тебя дух вышел.

— Дух из меня не вышел, а кудрявый этот мне не нравится. Не люблю я чёрных; слышала, как отец твой говорил: война двух миров надвигается: чёрного и белого. Видно, разноцветный люд надоел Богу, он теперь попускает войны, чтобы люда всякого поменьше на земле осталось. Мой Федя песню такую поёт:

На этнической войне бомбы не бросают,

На этнической войне пули не свистят,

На этнической войне тихо убивают...

— Надо же — и песню запомнила. Память у тебя хорошая. Наливай мне ванну, в горячей воде полежать хочу.

Драгана любила понежиться в ванне. Она знала: Борис будет спать долго. А когда проснётся, пойдёт на море. Он обыкновенно по утрам морскую ванну принимает. И что не нравилось ей: заплывает далеко. Говорила ему: акулы на глубине ходят, ты бы не плавал туда. Борис на это отвечает: акулы к нам приходят редко, а если и придёт шальная, так и она человека боится.

На этот раз Борис поднялся рано и, увидев, что его Дана принимает ванну, надел пляжный халат, бросил через плечо полотенце и пошёл к морю. Тут он увидел двух приятелей: Ивана Ивановича и его гостя с материка. Они громко и, как показалось Простакову, радостно приветствовали его, но против обыкновения не пошли ему навстречу, а отошли в сторону, и Борис видел, как кудрявый приставил к уху мобильник и с кем-то говорил.

Борис окунулся с головой и размашисто поплыл на глубину. Плыл он долго, и заплыл далеко, и не заметил, как почти бесшумно приблизился к нему катер. Ни сам катер, ни люди, сидевшие на нём, не были ему знакомы. Двое дюжих парней подали руки, и один сказал:

— Сюда идёт стая акул, быстрее на катер.

Борис повиновался и здесь увидел, что весь экипаж катера,— а он состоял из шести молодых парней,— загадочно смотрит на него и чему-то улыбается. Один из парней,— постарше товарищей и, по всему видно, у них начальник,— на чистом русском языке, и, как показалось Борису, с дружеским участием сказал:

— Прошу прощения, мы не хотели нарушать ваш отдых, но вынуждены предложить вам услуги нашего катера. Будем знакомы: я — Кирилл Блинчик, следователь по особо важным делам. Мне поручено провести с вами работу.

— Работу? Что это значит «провести работу?»

— Ну, а на этот вопрос простого ответа нет. Для начала вам надо одеться. Пройдёмте со мной в гостевой салон, и там я вас экипирую.

Катер набирал скорость, и Простаков чувствовал, как его пронимает прохладный утренний ветер. Но с места не двинулся.

— Нельзя ли поконкретнее: кто вы такие и что вам от меня нужно?

— О себе я уже сказал, а мои товарищи — физики из секретной лаборатории. Им нужна ваша консультация.

— Но вам не кажется, что приём, которым вы меня заманили на катер, не отличается ни тактом, ни деликатностью.

— Может быть, это и так, но наш военный гений не придумал ничего другого.

— Однако же бедная у вас фантазия. Представляю, каких высот вы достигли в своей лаборатории. И вряд ли я чем-нибудь смогу вас обогатить. Ваши товарищи физики, а я биолог. Однако подробности всех наших отношений будем обсуждать потом, а сейчас я хотел бы позвонить жене. Иначе с ней будет плохо, и я уже не смогу вам дать никаких консультаций. Следователь достал из ящика аппарат и сказал:

— Вначале запишем, что вы ей должны сказать, а потом передадим на берег. Говорите только то, что я вам напишу.

— Я хотел бы сказать свои слова, а не ваши.

— Наши с вами отношения дискуссий не предполагают. Вот текст, который я напишу на бумаге, а вы его наговорите на кассету, а уж кассету мы передадим на берег.

Простаков понял, что возражать бесполезно, он снова, как и тогда, на Дону, попал в капкан и вынужден будет принять предложенные ему правила новой игры. Постарался унять закипавшее в груди волнение и проговорил спокойным беспечным голосом: «Милая, родная. Меня подобрали на катере наши друзья, и мы поехали кататься окрест острова. Искать меня не надо, я не в опасности. Не беспокойся, пожалуйста. Через час-два я тебе позвоню». С Драганой связались по телефону, и она услышала голос Бориса. Следователь принёс из каюты спортивную одежду и предложил пленнику.

Катер, взяв курс на материк, набрал максимальную скорость; Борис понял, что ловушка захлопнулась, и теперь ему оставалось тщательно и до мельчайших деталей спланировать свои действия в новом плену. Одно для него было ясно уже теперь: операция по его похищению проводилась на новом, куда более совершенном уровне. От него теперь потребуется глубоко продуманная изощрённая тактика поведения. И он уже сейчас приступил к её осуществлению. Спросил у Блинчика:

— Кто будет мой хозяин?

— Лаборатория, но она глубоко засекречена, и назвать её я не могу.