Славянское реалити-шоу

– Вот и пойми этих женщин…, – бормотал себе под нос Егор, осторожно отступая по направлению к речному берегу. – То дерутся, то опять дружат, то безудержно скорбят, то смеются, как ни в чём не бывало…. Артистки – одно слово…

После плотного завтрака началась долгожданная переправа через подземную реку. Лодка была просторной, да и их было совсем даже немало, плюсом – рюкзаки и заплечные мешки с вещами и продовольствием. Поэтому Егору пришлось сделать шесть рейсов – туда и обратно.

– Какое сильное течение! – опустив руку в воду, удивлялся Генка, которому выпало быть последним пассажиром. – Хорошо ещё, что лодка оснащена таким мощным мотором. Иначе и не знаю, как мы перебрались бы на тот берег…

Следующие двенадцать часов, сделав всего три коротких привала для кормления младенцев, отряд упорно двигался по подземелью, переходя из одного штрека в другой, пересекая крохотные и достаточно просторные подземные залы.

– Ты, командир, по какому принципу выбираешь путь? – на одном из привалов поинтересовался Сеня Браун. – Знаешь специальную методику?

– Чисто по Джеку Лондону! – Егор продемонстрировал компас, закреплённый кожаным ремешком на запястье правой руки. – Помнишь: – «Чтобы не случилось, всегда следуйте на север!»?

– Шутка такая? – недоверчиво покачал головой Симон.

– Просто железная дорога находится на севере – относительно Чёрного холма. А старый Платон рассказывал, что его сын Яков нашёл вход в подземелье за железной дорогой, то есть, северней её. Вот и вся метода…

Войдя в очередной подземный зал, от противоположной стены которого отходило сразу около трёх десятков узких штреков, они – по просьбе подуставших женщин – сделали уже капитальную остановку: накормили и уложили спать ребятишек, приготовили нехитрый, но очень калорийный обед, поели.

– Вы, друзья, как хотите, а я посплю часика три-четыре, – объявил Егор. – Да и вам советую последовать моему примеру, силы-то надо восстанавливать. Внутренний голос мне подсказывает, что нам ещё долго предстоит бродить по этим запутанным ходам и коридорам…

Ему опять снился всё тот же цветной сон, неправдоподобно похожий на реальность: тёплый ветерок ласково перебирал волосы, жаворонки посвистывали о чём-то светлом и неземном, две лошадки, бодро пофыркивая, тащили старенькую кибитку по южной степи, щедро покрытой пыльной травой и яркими цветами.

Сидевший на облучке повозки пожилой цыган лукаво подмигнул и задал совершенно неожиданный вопрос:

– Что, Егор Петрович, не передумал? Всё также хочешь – стать настоящим цыганом? Это дело куда как непростое…

Чья-то сильная рука крепко вцепилась в плечо, невежливо затрясла, сквозь призрачную пелену сна донёсся звонкий и взволнованный голос:

– Егора, быстро просыпайся! Просыпайся же скорей! У нас беда…

– Что случилось? – он одним рывком сел, открыл глаза, в неярком свете догорающего соснового факела увидел прямо перед собой мёртвенно-бледное лицо Сашенции: – Что ещё за беда?

– Галина ушла! – по смуглой щеке жены медленно катилась одинокая слезинка. – Забрала маленькую Наташку и ушла! Из-за меня, насовсем…, – Санька зарыдала в голос и протянула ему мятый лист бумаги, зажатый в дрожащей ладони.

«Обычная страничка из блокнота», – машинально отметил Егор, поднёс бумагу к глазам, хриплым со сна голосом негромко прочитал вслух:

– Мы с дочкой уходим. Будем искать дорогу самостоятельно. Не поминайте нас лихом и не ругайте! Не могу я больше находиться рядом с Александрой, ведь это из-за неё погибли оба моих мужа. Из-за этих космических бредней…. Простите и прощайте! Ваша Галина…

«Вот же, артистки!», – праведно возмутился внутренний голос. – «Жалкие комедиантки, коварные лицедейки, мать их! Знать бы ещё – в чём суть этого второсортного спектакля…. Впрочем, уже неважно. Очевидно, скоро всё прояснится окончательно, само собой. Пьеса, явно, приближается к своему логическому финалу…. Подождём, и не будем излишне дёргаться…».

Санька продолжала громко и самозабвенно рыдать, уткнувшись лицом в какую-то непонятную грязную тряпку. Где-то в стороне, видимо услышав материнский плач, жалостливо захныкал Платон…

– Сашенька! – он только в последний момент (по наитию!) удержался, чтобы не назвать жену «Александрой». – Не расстраивайся, родная, я что-нибудь обязательно придумаю! Не плачь, пожалуйста! Иди пока к сыну, успокой его…. Слышишь, как надрывается? Генка! – позвал уже совсем другим, строгим и насквозь деловым голосом. – Быстро ко мне! Оружие прихвати с собой! Всем остальным – оставаться на местах! Расположения лагеря не покидать! – встал на ноги, забросил автомат, который даже во сне не выпускал из рук, за спину, включил карманный фонарик и зашагал – обычным прогулочным шагом – по направлению к дальней стене подземного зала, от которой отходили многочисленные узкие ходы и штреки.

Запыхавшийся Федонин догнал его уже возле входа в центральный (примерно) подземный коридор, преданно засопел за спиной, громко кашлянул, мол: – «Я уже здесь и жду чётких командирских указаний!».

– Я от этого штрека иду направо, ты, соответственно, налево, – объяснил Егор. – Тщательно осматриваем входы во все коридоры, обращая внимание на всякие странные и непонятные следы.

– Ищем что-то конкретное?

– Пожалуй, что и да. Какую-нибудь Галкину приметную вещь, или что-то из предметов детского гардероба, грязный подгузник, например…

– Думаешь, что Галина замешана в этих непонятных игрищах?

– Думаю, знаешь ли, думаю.… Да, давай-ка, брат, ради пущей осторожности, перейдём на шёпот …

Через семь-восемь минут Генка тихонько свистнул, несколько раз включил и выключил фонарик, сигнализируя об интересной находке. Егор быстро дошагал до штрека, откуда нетерпеливо высовывалась знакомая лохматая голова, коротко прошептал:

– Докладывай.

– Командир, да ты просто провидец, – тихонько зачастил Федонин. – Вот Галкин гребень для волос, валялся по середине хода, в двух метрах от входа. А ещё чуть дальше, у самой стены, лежал кусок льняной ткани, – брезгливо покрутил носом. – С совсем свежим, э-э-э, содержимым…. Как ты догадался про подгузник?

– Ну, это совсем просто. Галина просто страховалась: вдруг, мы впопыхах и спешке просмотрим гребень? А тут – характерный запах…. Понимаешь?

– Да как-то не очень…. Не, про запах-то всё как раз и понятно.…Но зачем Быстровой разыгрывать всю эту комедию – с исчезновением и прощальной запиской? В чём тут сермяжная истина?

– В чём истина? – невесело усмехнулся Егор. – Да, наверное, в том, что знает Галка – как выбраться из подземелья. А уверенности, что мы сами быстро найдём этот выход, у неё и не было…. Вот и решила (решили?) помочь. Подсказать ненавязчиво единственно-правильный маршрут….