След оборотня

Наступающий рассвет вырвал из синего мрака большое, неправильной формы пятно городка Карда, разделил его на скопление пятен поменьше, а те под солнечными лучами начали постепенно приобретать форму домов, двух– и трехэтажных зданий, защитных стен и башен. Главная дорога, ведшая к воротам, вырисовалась светло-серой полосой на фоне зелени по бокам, а последней исчезла тень из глубины рва. Застонала несмазанная лебедка, и разводной мост начал медленно опускаться на другой берег. Когда он был уже в нескольких пядях от выложенного красным гранитом конца тракта, рукоятка, видимо, вырвалась из руки сонного стражника, и платформа из деревянных балок, набитых железными гвоздями, с адским грохотом ударилась о камень. Звон цепей и глухой удар эхом отдались вокруг.

На этот звук открылась дверь придорожной корчмы, отстоявшей от моста на несколько выстрелов из лука. Оттуда вышел какой-то человек. Немного постояв на крыльце, он неуверенно, покачиваясь, побрел к воротам. Его шатало из стороны в сторону, и он явно был рад, что в это время на дороге никого нет. Неожиданно он остановился и внимательно пригляделся к чему-то, лежавшему в придорожной канаве.

Еще один, два шага… Человек издал сдавленный крик, развернулся и бросился бежать. Споткнувшись, он рухнул во весь рост, пробежал немного на четвереньках и помчался дальше, вопя и размахивая руками. В дверях корчмы он зацепился сапогом о порог и, подняв облако пыли, остановился у ближайшего стола.

– Гамбо, ты что, рехнулся?! – Корчмарь Рикен отставил кружку, которую протирал, и вышел из-за стойки. – Ну, что с тобой?

Тот, тяжело дыша и издавая нечленораздельные звуки, схватил его за рукав и потащил к выходу.

– Палач… Мефин… п-помощник… – выдавил он только на улице.

– Где?! – В глазах Рикена мелькнуло понимание.

Ответом ему был жест вытянутой руки. Вскоре Рикен уже стоял над канавой. За двадцать с лишним лет работы в своей корчме он повидал слишком много подобных картин, чтобы тратить время на разглядывание. Спрыгнув вниз, он склонился над неестественно выгнутым телом палача. Оно было холодным и окоченевшим. Он с размаху перевернул его на бок и увидел зияющую рану величиной с кулак на шее, чуть ниже волос. На левой щеке трупа виднелись три параллельных глубоких царапины, доходившие до самых зубов. Рикен понял, что здесь ничем больше помочь не может, и направился к лежавшему в трех шагах дальше помощнику. Тот был жив, но страшный удар по голове обнажил мозг и вырвал один глаз вместе с половиной уха. Он был без сознания, неровно дышал, изо рта шла розовая пена. Видимо, у него были сломаны ребра.

На дно канавы упала длинная тень.

– Гамбо, беги за стражниками! Быстро! – не оглядываясь, крикнул корчмарь.

Тень исчезла, а Рикен осторожно занялся раненым. Уложив его поудобнее, он начал подвязывать ребра. В следующий миг он обнаружил, что обломки некоторых пробили кожу и вышли наружу…

На дороге послышался топот множества бегущих людей, лязгнуло железо.

– Рики, что с ним? – послышался голос начальника стражи, седого десятника Тадина.

– Бесполезно. – Корчмарь встал и вытер о фартук окровавленные руки. – Ему уже ничто не поможет, – обреченно добавил он.

– А мастер Мефин?

– По крайней мере уже два-три часа… Тадин спрыгнул в канаву и подошел к помощнику палача.

– Вот зараза… – вполголоса пробормотал он и тут же крикнул: – Эй, вы там! Дайте сюда плащ и два копья! И берите его, только осторожнее! – он отошел, уступая место солдатам, и встал рядом с Рикеном.

– Как ты думаешь, кто это сделал? – спросил он.

Корчмарь со странной задумчивостью посмотрел на него.

– Кто?.. Помнишь упыриху Лирет, пятнадцать лет назад?..

Десятник побледнел и беспокойно оглянулся на близлежащие кусты.

– Как тебе это пришло в голову? – голос его дрожал.

– Лицо мастера… – медленно ответил Рикен. – На щеке у него след от когтей, а кроме того, кто-то перегрыз ему горло.

– Но упырихи кишки выпускают. А у этих…

– Значит, это был кто-то похожий, только с другими повадками.

Тадин быстро повернулся к стоявшим на дороге солдатам.

– Вы, двое! – приказал он. – Немедленно известите судью Тареса!

– Господин, а что с этим беднягой? – спросил один из тех, кто укладывал раненого на импровизированные носилки.

– Несите его ко мне, в корчму, – велел Рикен.

После нескольких десятков шагов внезапно послышался тихий протяжный стон.

– Во имя Рэха! – воскликнул Тадин. – Он приходит в себя… Стойте!

Они поспешно склонились над изуродованным лицом.

– Друг, расскажи, что случилось?!

Открытый глаз неподвижно смотрел куда-то в небо.

– Он тебя не слышит, – пробормотал корчмарь, но тоже приблизил ухо к губам умирающего.

– …висельниц… – шепот был тихим, словно шум дождя за стеной. – …Это она… ви… сель… ниц… ооо…

– Все, конец… – Рикен протянул руку и закрыл единственный, погасший теперь глаз.

– Что-нибудь понимаешь? – Тадин неуверенно пошевелил рукой.

Корчмарь кивнул.

– Висельниц… висельница… Да, есть что-то такое. Разные вещи приходится порой за стойкой слышать, – задумчиво проговорил он и внезапно оживился. – Надо проверить на Холме Висельников!

– Рида?

– Именно, пошли туда кого-нибудь.

– Да, сейчас… – Тадин дотронулся до лба, словно отгоняя дурные мысли. – Эй, четверо ко мне!

– Господин, нести?

– Уже не надо. Оставьте здесь, на обочине. – Рикен даже не посмотрел на спрашивавшего.

Больше никто не произнес ни слова до появления судей. Пришли все трое – спокойный, как всегда, Тарес, надменный Марон и потрясенный вспотевший Молино. Они молча выслушали Тадина и корчмаря.

– «Невинность пострадавшая, ненависти полная, противный природе может плод родить…» – произнес вполголоса Тарес.

– Что это?! Что за бред ты несешь?! – яростно прошипел Марон. – С ума сошел?

– Это старый текст обо всем сверхъестественном, «Закон Онно». Читал? Нет… Так я и думал. Короче говоря: мы вынесли несправедливый приговор! Отправили в петлю невиновную.

– А с чего ты взял, что это она? Где доказательства?!

– Доказательства? О, сейчас узнаем. Я вижу, уже возвращаются стражники, которых послал уважаемый Тадин…

Солдаты подбежали запыхавшись, явно взволнованные. Видно было, что они мчались сломя голову по крайней мере всю обратную дорогу.

– Нет там трупа, нет! – крикнул, задыхаясь, один из них.

– И тряпки рваные на земле! – добавил второй.

Молчавший до сих пор Молино посинел, пошевелил губами, словно рыба; казалось, сейчас его хватит удар.

– Смотри, господин! – Стражник протянул в сторону Тареса руку, в которой держал веревку, так, чтобы ее оба конца были рядом. Контраст между одним – ровно отрезанным острием стилета – и другим – растрепанным и липким от слизи – был весьма красноречив.

– Перегрызена, – пояснил он, хотя это было ясно и так.