След оборотня
Шрифт:
Тарес молча повернулся и быстро зашагал в сторону города. Двое остальных судей тут же поспешили следом.
– И что теперь?! – взорвался Марон.
– Она будет мстить, – ответил Тарес с каким-то нечеловеческим спокойствием. – Мефину она отплатила столь же быстрой смертью, как и та, что он причинил ей. Он, наверное, даже не почувствовал, когда она прыгнула ему на спину…
– А тот парень? – Цинизм Тареса заставил Марона рассуждать логично.
– Случайность, просто подвернулся.
– Это из-за вас!!! Все из-за вас! Вы меня заставили! А я знал! Я чувствовал, что это не она! Это вы мне приказали подписать тот приговор! Вы!!! – истерически взвыл Молино.
Тарес прыгнул к
– Опомнись, ты… Что ж ты, думал, можно нашу неуверенность перед толпой показывать?! Впрочем, закон пока есть закон, и если я и Марон были уверены в ее вине, то и ты, как третий, с нами должен согласиться! Да или нет?
– Да, но…
– Свое «но» можешь ей высказать, если она захочет тебя теперь слушать.
– Погодите-ка… – проговорил Молино, – надо бы побыстрее известие разослать и истребителей вызвать. Ага! И господину Декело обо всем сообщить. А потом…
– Да, только кроме этого есть еще справедливость… – тихо, как бы про себя, сказал Тарес.
Известие с помощью Гамбо молниеносно облетело город. Смесь страха, любопытства и сочувствия Риде, словно туман, заполнила улицы и дома и сменилась полным напряжения ожиданием.
Снова был полдень.
Ах, Рида! Неуловимый, беззвучный и вместе с тем оглушительный крик волнами пронизывал его разум, удерживая его на грани безумия. Пронзительная боль. Когда она уходила, после нее оставалась черная пустота, а когда возвращалась, то, хотя не имела облика, была хуже, чем прикосновение раскаленного железа. Порой, доведенный до безумия, он хватался за голову, словно стремясь разорвать себе череп, вытащить мозг и выдавить из него это дикое страдание. Ему хотелось выть, метаться, биться головой о стену, но вместо этого он брал кружку и выпивал очередную порцию водки. Ничего невозможно было определить, назвать или объяснить, лишь безнадежность и чувство необратимости существовали здесь, в этой мрачной бездне, в которую он непрерывно падал. Новые глотки жгучей жидкости не облегчали мучений, пока наконец большой и тяжелый молот не обрушился и не раздавил все чувства и мысли…
Потом снова все начиналось сначала и повторялось, словно карусель. Время и место перестали иметь хоть какое-то значение. Действительность улетучилась, и в конце концов в залитом алкоголем мозгу не осталось ни единой мысли. Он заснул.
– Мино, может, молока хочешь? Есть кислое. – Неожиданно он увидел над собой толстощекую физиономию корчмаря Хето.
Удивленный спокойствием и тишиной, наступившими в его душе, он медленно, будто боясь их нарушить, взял кружку и выпил. Вкуса он, казалось, не почувствовал, но по крайней мере исчезла жажда.
– Во имя Рэха! – сказал Хето, забирая кружку. – В жизни не видел, чтобы кто-то так надирался… Я уже дважды проверял, жив ли ты еще!
Обрадованный и вместе с тем удивленный неожиданно пришедшим облегчением, Мино выпрямился и оперся спиной о стену.
– Как долго это продолжалось?.. – осторожно спросил он.
– Три дня… – ответил Хето и, видя ошеломленное лицо собеседника, поспешно добавил: – Ну, может быть, без нескольких часов… Ты пришел сюда сразу же, как только закончился суд.
– А деньги? – Он поспешно сменил тему.
Корчмарь обернулся и бросил взгляд на висевшую над стойкой доску.
– Пока что я тебе немного должен. В конце концов, не так-то легко пропить семь золотых…
– Тогда налей.
– Успокойся, Мино! Лучше съешь что-нибудь.
– Отстань, Хето! Не твое дело! – рявкнул он.
– Почему бы и нет, но раз уж ты такой крепкий, то лучше возьми себя в руки! Но, но… ты ведь ничего не знаешь!
– А что я должен знать? – сварливо бросил он.
– Мефин
и его помощник мертвы, – Большие кулаки Мино сжались, аж затрещали пальцы.– Как это?
– После работы они пошли выпить за город, к Рикену. Ну, знаешь, раньше они всегда ко мне приходили, но сейчас Мефин предпочел тебе на глаза не попадаться…
– И был прав! – процедил сквозь зубы Мино.
– Ну вот именно, потому они и пошли туда. А ушли где-то посреди ночи.
– Зачем? Ведь ворота закрыты!
– А я откуда знаю? – неожиданно разозлился Хето. – Видимо, были у них какие-те делишки… Мне-то какое дело! А утром…
И последовал рассказ, во время которого глаза Мино открывались все шире и шире.
– Значит, она жива… – прошептал он, когда Хето замолчал.
– Кто жив? – не понял корчмарь.
– Рида, Рида жива! – воскликнул он и начал ходить по комнате.
– С ума сошел?! Что ты несешь?!
Мино остановился и более осмысленно посмотрел на него.
– Не важно, – медленно проговорил он. – Дай чего-нибудь поесть!
– Ну вот, наконец-то… – буркнул Хето и принялся резать колбасу.
– Коня мне надо и еды на дорогу… – сказал Минос набитым ртом полчаса спустя.
– Куда тебя понесло?
– В Катиму. И сегодня же!
– В столицу… – тихо повторил Хето. – Пять дней пути… Того, что ты мне дал, для этого слишком мало! – Видно было, что он хотел о чем-то спросить, но передумал.
Мино полез в карман, достал большой золотой перстень с сонно поблескивающим кошачьим глазом и подал его корчмарю.
– От отца остался… Теперь хватит?
– Даже слишком!
– Как вернусь, выкуплю. Готовь что надо!
Не прошло и часа, как уличные булыжники заискрились под подковами пришпоренного коня. Мино помчался, словно буря. С грохотом и лязгом он пронесся по узким улицам между домами, а люди разбегались из-под копыт, словно кролики. Загрохотали балки разводного моста, после чего топот стих, заглушенный грунтом дороги. Парень улыбнулся, проезжая мимо о чем-то споривших на обочине горожан, оставил позади корчму Рикена и в облаке пыли помчался в сторону леса на горизонте.
От дикого возбуждения и радости кипела кровь, а ветер развевал ему волосы и холодил разгоряченное тело, забираясь под расстегнутую рубашку. Ощущая под собой ритмичные движения конских мышц, он чувствовал, как его поглощает неодолимая стихия, гимн силы и мощи. Он ощущал это всеми нервами, каждой частичкой мыслей, чувств и воли… Она жива!!! Жива! Неважно, в каком облике! Неважно, где! Все равно! Он попросит помощи и пойдет за ней хоть на самое дно преисподней! Он заберет ее, украдет оттуда, а потом во второй раз уже не отдаст свою любовь ни под какой суд! Ни один палач, ни один закон его не удержит. Хватит! Я люблю, люблю! О Рида! Рида! Рида!!!
Они шагали по коридорам дворца короля Редрена, мимо колонн розового мрамора, комнат с дверями из черного дерева, хрустальных люстр, висевших под высокими потолками, и украшенных изящной резьбой галерей, по сравнению с которыми такие же в кардийской ратуше выглядели куриными насестами, загаженными голубями. Сопровождавшие Мино молодой офицер с нашивками сотника и двое гвардейцев не произнесли ни слова с тех пор, как покинули сторожевую башню. С каждым мгновением Мино становилось все больше не по себе. В грязном плаще и запыленных сапогах, в сравнении с теми, в отполированных до блеска доспехах и щегольски одетыми, он выглядел словно мелкий воришка, пойманный на месте преступления, которого ведут к позорному столбу. Хуже всего было, однако, то, что у дам в роскошных платьях и у пахнущих духами придворных, которые встречались им по пути, явно складывалось точно такое же впечатление.