След
Шрифт:
– Пошто клевету несёте?
– А откуль тебе знать, клевета ли то?
– Ну дак поклевещите…
А те и рады, давай языки-то чесать! Мол:
Воистину страшное время грядёт: много будет князей, да доблести станет мало.
Люди добрый суд позабудут.
Покинут владетелей честные и сильные, останутся при лих лживые.
Скверными станут мужи и неверными жены.
Много придёт несчастий и всякий станет с изъяном!
Истина не сбережёт богатства. И богатство не защитит истины.
Забавой станет всякое дело.
Гордыня овладеет нищими, и забудут они своё место, и не встретят почтения
Истинные цари будут погибать от рук насильников. Станут пустыми храмы и житницы. Псы осквернят тела. На всяком холме утвердится измена. И всякая любовь станет прелюбодеянием.
Гордость и своеволие обуяют сыновей крестьян и людей ремесла, всякий поднимет руку друг на друга. Скупость станет достоинством, благородными завладеет нужда, и померкнут их песни…
Ну и далее всё в том же роде!
– Когда же сбудется сие предсказание?
– То нам неведомо.
– А от чего же то произойдёт?
– А от того, добрый князь, что город твой неправедно возвысится над другими.
– Как же Господь допустит неправедное?
– Одно скажем: не все в руце Господней и враг его силён. А потому случается и Господу жертвовать своими верными слугами и защитниками.
– Да вам-то откуда все ведомо?
– Не все, князь. Ну а что ведомо, мы тебе донесли по небесному знамению…
Долго князь Даниил беседовал с теми волхвами, а всё-таки По размышлении велел он тех любомудрых дедов утопить в Поганом пруду при стечении народа. Знать, удручили они его.
И вот ведь что примечательно: хоть и отчего-то не хотели тонуть старики, сколь им в мешки камней ни накладывали - словно сила какая их со дна поднимала, ан всё-таки потонули, а спустя день ли два звездища та хвостатая с неба сгинула и пролились благостные дожди.
Вот ведь какие дела на белом свете бывают через тех волхвов да кудесников!
А то и не враз чаровство-то их обнаружишь! Так запетляют иного, что он и сам не заметит, как чужой заботой жить станет, чужими глазами зреть будет. Через чаровство его имуществом овладеют, а он и не заметит того. Мало ли таких случаев?
И смерть на нужного человека запросто навести могут, у них для того много есть способов. Что им стоит след твой с дороги вынуть да с лихим приговором в огне сжечь. Вроде оставил след человек, жив значит, идёт себе по пути своему, а на самом-то деле он уж мёртв и следа не оставил…
Нет, что ни говори, опасные, вредные люди, эти кудесники! Однако же и без них-то - тоже беда!
Ежели, к примеру, у кого муж на чужбинку зарится, а своей жены знать не хочет, к кому бедной жёнке идти? Али у кого жена, наоборот, неверна?.. А девке парня как к себе приохотить? Ну у справной-то девки всегда для парня заманка есть, а ежели она кривобока, криворожа, суха, как жердь, ума с горошину да приданого кот наплакал? Ан, глядишь, такого молодца охомутает - всему свету на зависть! Али здесь без ворожбы обошлось? Что об этом говорить, оглянись округ - мало разве таких супружников, которых явно на небесах осоюзили, а на земле колдуны узлом увязали!
Да, к слову, и об узлах! Ну кто, как не ворожея, правильно узел-то завяжет от беды, да зла, да болезни, да чужого
оружия? Известно, в узлах - сила страшная. Да многим ли они помогают? А дело-то в том, что всяк вяжет наугад, как придётся, но немногие знают толк в том, как верно-то завязать.Да что узлы! И без узлов у таких скрытных людей уймища разных примолвок, заговоров, насылок на ветер,- на соль, на одёжу, на след, на коня, и на жизнь, и на смерть. Нет, без них-то, баб лихих да кудесников, видно, вовсе тоже нельзя!
– Так арабуйка ты, что ли, спрашиваю?
– Какая я, княжич, арабуйка - девка простая! Марийка я!
– Марийка?
– Дак… Давеча ты меня не спросил.
– Давеча неколи было, дак, - засмеялся Юрий, но тут же смех оборвал, - так говоришь - видишь меня?
– Вижу!
– Раз ты не арабуйка, так кошка!
Она качнула головой, и в темноте Юрий и сам различил пятно её лица, которое, как ни странно, помнил с необычайной яркостью. Он не увидел, а ощутил, как тяжко И ласково колыхнулась волна её длинных волос› учуял их горький травяной запах, точно уже в длани почувствовал тяжесть её грудей, дерзкий вызов напрягшихся, упругих сосков: а ну-ка, поцелуй меня, княжич! Простую-то девку чудскую! : То ли и впрямь увидел, то ли почудилось, но во тьме углядел он жадный, ждущий, жаркий блеск её глаз:
«Ишь, раззадорилась!..»
И сам Юрий вдруг задохнулся от внезапного желания немедля вновь овладеть ей, да так, чтоб высечь искру-то, ведь не девка - пожар!
Он шагнул к постеле, за ноги рывком притянул к себе девушку так что её волосы расплескались, потянулись по подушке долгой рекой.
– Люб я тебе?
– У-м-м…
Непонятно, что было в том стоне: страсть или отвращение, но уж некогда было думать про то!
Свалилось на пол ненужное одеяльце. Жгутом сбилась камчатая простыня. В знобкой повалущке стало душно от юных вмиг раскалившихся тел. Наново, словно не было ввечеру тугого и скрытно яростного противления, столь же бешено и ломово он вошёл в жар её потайного устьица.
О, этот жар! Есть ли на свете что горячее его?
Тем более когда тебе восемнадцать лет!
– Ох!
– выдохнула девушка, но не жалобно и испуганно, как вчера на вскрывание, а уж по-бабьи. И задышала то растяжно, то с прерывистым придыхом.
«Какая сырая колода, не девка - чистый огонь!» - изумлённо подумал Юрий и тут же забыл про это. Подвиги, сны, новый день - все ушло прочь…
Хотя время прошло изрядно, покуда Юрий натешился и высек-таки из чудской девки Марийки такую искру, от которой и самому было впору сгореть, в повалушке по-прежнему было темно - войлочные заглушки-наглухо прикрывали слюдяные оконца.
Обессилев на миг, в жаркой испарине, Юрий, будто урыльником, шёлковыми, длинными волосами девушки отирал с лица пот. И вновь с удивлением чувствовал, что запах её волос приводит его в искушение.
«Сколько уж можно-то?..»
– Так, кто ты?
– Говорю же, Марийка…
– Не про то я! Пошто я так-то сомлел от тебя?
– Не знаю.
– Врёшь! Чаровница ты! Так ли?..
– Не знаю.
– Ну а люб ли я тебе?
– Люб?..
– Она промолчала, и Юрий догадался во тьме, как усмешка тронула её губы.