Следак
Шрифт:
— У вас что одна камера?! — пытался отвязаться от добычи старший патрульный.
— Альберт, не спи, — поторопил меня Сорокин и мы прошли дальше. Спустились по ступеням и вышли на территорию закрытого двора, куда из моего кабинета выходят окна.
— Залезай, — указал мне на служебный уазик Антон.
В машине кроме водителя было еще два человека, оба в звании лейтенанта. На переднем пассажирском сидении сидел почти мой ровесник. Он развернулся и с прищуром рассматривал на меня.
— Это наш новый следователь Альберт Чапыра, — начал представлять нас друг другу Сорокин. — А это
— Ну что, погнали? — развернулся к водителю Вадим, когда все поручкались.
— Говорят у вас там сегодня веселуха, — Вадим вновь развернулся к нам вполоборота, как только мы тронулись.
— Да без понятия, краем уха только слышал, — отмахнулся от него Сорокин. Не до этого было. По уши в работе.
— Говорят, Кривощеков допился до белочки, начальство начал из окна отстреливать, — Вадим заржал. Сергей Львович заинтересованно прислушивался. Водитель в пол глаза наблюдал за нами через зеркало.
— Напридумывали уже черти что, — усмехнулся Антон. — Просто бутылка выпала из окна.
— Ага, и неудачно приземлилась, — не переставая ржать, договорил опер.
— Ну да, неудачно, — признал Сорокин.
— Приехали, — затормозив, сказал водитель.
— Быстро мы, — на время потеряв интерес к разговору, Вадим первым вылез из машины.
Мы остановились возле двухэтажного многоквартирного дома, первый этаж которого был из кирпича, а второй деревянный. К машине подбежал пожилой мужчина в неброской одежде и коротких резиновых сапогах. Остальной народ смотрел на нас издали.
— А я уж заждался, — без особого недовольства сказал он, в его тоне сквозило лишь нетерпение.
— Показывайте, откуда угнали, — на передний план вышел Сорокин.
— Вон он мой сарай, — мужчина посеменил к указанному деревянному сараю с распахнутыми дверными створками.
Выяснилось, что пока он ходил на почту, у него из сарая угнали мотоцикл.
За Сорокиным и экспертом, что тащил в руках чемодан, я поплелся в сторону вскрытого сарая. А Вадим, подогнав нам двух понятых, принялся опрашивать соседей, что высыпались из квартир на улицу.
Ничего интересного в работе следователя нет — заключил я через полчаса наблюдений за Сорокиным, который беспрестанно что-то записывал в протокол и переговаривался с экспертом.
В отдел мы вернулись после восьми часов вечера. На этаже кроме нас двоих уже никого не было. Попрощавшись с Антоном, я завернул в свой закуток. Кабинет встретил своего нового хозяина все тем же беспорядком. Наметив фронт работ, я вздохнул — из мажора в уборщики — шаг в психологическом плане нелегкий.
Нашел в углу пустое ведро, сходил в туалет за водой, а затем меня осенило.
— Какого черта?! — влепил я себе по лбу.
Морщась, почесал пострадавшее место и метнулся на первый этаж в дежурку.
— Чего-то забыл? — встретил меня Новиков.
— Можешь мне на час двух женщин одолжить? — я подошел к решетке, за которой они сидели.
— Понятые что ли нужны? — не удивился моей просьбе дежурный.
— Ага, типа того.
— Ну, забирай, — он встал из-за стола, бряцая ключами. — Выходим, — это уже моим
будущим уборщицам.Через час мой кабинет сиял чистотой. Труженицы выглядели в отличие от меня не особо довольными, но это их проблемы.
— О, ты еще здесь что ли? — заглянул на огонек Сорокин. Принесла его нелегкая.
— Уже ухожу, — пообещал я.
— Я не понял, а чего они тут делают? — присмотревшись к шаромыжкам, спросил Антон.
— Вызвались кабинет мне помыть, — объяснил я коллеге.
— Может они и мой помоют? — заинтересовался клининговой услугой Сорокин.
— Владей, — широким жестом передал я уборщиц следующему нуждающемуся в уборке.
Глава 22
Начало следующего утра опять не заладилось. Будильник разбудил на самом интересном месте, не дав досмотреть сцену разврата. Зато на работе дела стали налаживаться — кабинет был в полном моем распоряжении. Отмытый от грязи, включая крашенные стены и потолок, он за ночь выветрил из себя тяжелые запахи и при открытых окнах в нем можно было работать. Оперативку провел Курбанов. Головачева с утра в отделе не было. Но прошла она штатно, без упоминаний вчерашнего инцидента и даже имя Кривощекова никто не произнес. Хотя по лицам следователей, их ухмылкам и многозначительным взглядам, бросаемым друг на друга, было заметно, что тема эта забвению не предана, а активно обсуждается в курилках.
После оперативки мы вчетвером собрались в моем кабинете, и Левашов с Людмилой, переругиваясь, начали сортировать, оставшееся от Кривощекова наследство.
— Эти приостанавливать, — потряс двумя внушительными стопками из уголовных дел Левашов, после чего положил их перед девушками.
— Дима, имей совесть, — возмутилась Люда. — Забери себе хоть часть.
— Товарищ Журбина, я ваш начальник, а не наоборот, так что попрошу мне не указывать! — вспылил Левашов.
Он вообще все утро был каким-то нервным, постоянно срывался на девчонок, недобро на меня косился, пытаясь что-то разглядеть на моем лице.
Нервозность? Раскаяние? Ага, сейчас. Покер фейс ему, а не эмоции.
Вздохнув и скорчив жалостливую гримасу, Ксения утащила стопки к себе в кабинет и через минуту вернулась обратно за новой порцией заданий.
— А эти надо до ума довести, — продолжал зам разгребать уголовные дела. — Кое-где здесь даже допроса потерпевшего нет, — Левашов разделил новую порцию дел на три неравные части. Те, что поменьше поделил между нами с Ксенией, а самую большую стопку с помощью мата вручил Людмиле.
Они еще переругивались, когда в кабинет заглянула Ира.
— Дмитрий Олегович, вас Головачев к себе вызывает, — сообщила она ему.
Левашов побледнел, нервно одернул полы пиджака и вышел вслед за девушкой.
— Совсем уже охренел, — прокомментировала поведение начальства Людмила, когда дверь захлопнулась. — Берет пример с Курбанова. Тот сам ничего не расследует, только работу следователей контролирует. И этот туда же. Но у Курбанова восемь следователей в подчинении, а у Левашова только трое, — Людмила обвела нас с Ксенией многозначительным взглядом. — А когда-то нормальным человеком был, пока замом не стал, — вздохнула она.