Следователь, Демон и Колдун

Артур нажал на спусковой крючок. Что-то щёлкнуло, и устройство выстрелило в затылок Анны короткой голубой искрой. Командир замерла и тут же стала оседать на землю бесчувственным кулем, но мгновенно была подхвачена телекинетиком и аккуратно пролевитировала в сторону стола, на который и была возложена в позе мертвеца: руки сложены на груди, глаза закрыты, тело вытянуто в судорожную прямую.

– Мда. – Френн вздохнул и понурился. – Сейчас сюда прибегут её люди и увидят, что «столичные колдуны» грохнули их любимого командира. И притащили с того света призрак Мерлина Первого. Ой, что буде-е-е-е-ет... Даже интересно.

– Ничего не будет. – Буркнул через плечо Артур (он уже доставал из складок мантии какие-то приборчики, ловко закрепляя их на шее и лбу Анны Гром). – Вокруг нас иллюзия. Не колдовская; её создают машины Орба. Для всех вокруг вы мирно сидите за столом, пьёте водку и болтаете.

– О! Ловко вы, однако! А она...

– Она жива-здорова. Я треснул её церебральным шокером. Когда очнётся, то не будет помнить последних пяти-десяти минут, но с этим что-нибудь придумаем по ходу пьесы. Пока что, как говорил полупокойный Седрик Бруне, проблемы нужно решать не по мере поступления, а по мере возможности. Правильно расставляя при этом приоритеты... Так, ага… Ага... Интересно. Слишком, чёрт дери, интересно. Этого нам только не хватало, мать бы его...

– Что случилось? – Фигаро, наконец, смог выдавить из себя осмысленную фразу. – Зачем вы...

– Посмотрите на неё через эфир. Да, да, самые простые «очки». Ну же, вы формулу уже наизусть должны были зазубрить.

Фигаро, который, действительно, давным-давно выучил это несложное заклятье наизусть, молча приложил к глазам пальцы сложенные в кружочки и прошептал формулу.

Серость, сияющая внеземными цветами. Поток, который никуда не течёт, замерзшие фейерверки красок. Знакомая дрожь в солнечном сплетении, словно на секунду перехватило дыхание, словно сердце сделало лишний удар, словно ты шагнул в темноту и случайно пропустил ступеньку. Изнанка мира, а, может, его настоящее лицо – кто знает.

Так, а вот и Анна Гром, командир «Шипастых Дубин». Жива-здорова: нормальные цвета ауры, сильные верхние «венчики» силовых линий, спокойные нижние «корни» нисходящих «якорей». Если командир поменяет работу, то может умереть в постели лет, эдак, в сто пятьдесят. А вот по венам плывут алые искры жужжащей силы – да, мухомор, действительно, добавляли в эту самую «еловку». Тогда в чём дело? Что имел в виду Артур? Куда смотреть?

Тут, наконец, следователь увидел это.

Если быть точным, он видел эту штуку с самого начала, но мозг по привычке искал в картинке знакомые паттерны, начисто отказываясь верить в очевидное, но невероятное.

Чаще всего на картинках в учебниках ауру человека для простоты изображали как светящийся овал: условная схематичная фигурка «ручки-ножки-огуречик», вокруг которой пером обведён такой себе баклажан с чёрточками вокруг (чёрточки должны были изображать свечение, но, как правило, создавали впечатление своеобразной небритости). Хотя на самом деле, если смотреть на неё через эфир, аура человеческая похожа, скорее, на гриб: широкая «шляпка» сияния вокруг головы и тонка «ножка», уходящая в землю тонкими нитями световой «грибницы». У здоровых людей аура светится так, у больных эдак; цвет, интенсивность свечения и внутренние артефакты очень сильно зависят от настроения, времени суток и много чего ещё, но, в целом, ауры у всех людей, примерно, одинаковы.

Аура командира Анны Гром, в целом, мало чем отличалась от любой другой; все необходимые элементы эфирного «кокона» в ней присутствовали.

Вот только она была плоской.

Плоской, двумерной картинкой, точно нарисованной вокруг девушки, а не обволакивающей ей плотным чехлом, радужной тенью, которую Анна отбрасывала на стол, просто вытянутым кругом света, как будто на командира откуда-то сбоку светили ярким фонариком.

Фигаро в жизни такого не видел.

– Я тоже ничего такого не видел, так что заранее предупреждаю: не задавайте идиотских вопросов. – Артур, сосредоточенно сопя, колдовал со своими приборами. – Увидел бы такую аномалию в толпе – прошёл бы мимо и даже не обратил внимания. У неё словно отрезали кусок эфирной оболочки, но то, что осталось, каким-то невероятным образом позволяет этой милой даме жить.

Колдунбеспомощно опустил руки и, наконец, оторвался от своих мигающих коробочек.

– Тут нужен глубокий анализ и куча исследований. Но, что хуже всего, на всё это нужно время, которого у нас нет. Предварительно могу сказать, что эта аномалия – следствие какой-то мощнейшей травмы Другого характера. Вам с Френном нужно обязательно расспросить её про этот эпизод с Нелинейной Гидрой – лучше чтобы это сделал Френн; у этого хитрого лиса все задатки настоящего Великого Инквизитора. А я в процессе просканирую поток её воспоминаний и мы узнаем, что тогда пошло не так.

Он взмахнул рукой, и приборы, сами по себе отключившись от Анны Гром, поднялись в воздух и с лёгким хлопком исчезли.

– Ладно, чёрт с ним. – Зигфрид-Медичи поморщился. – Не знаю, что это за ерунда, но, надеюсь, что эта Анна – не скрывшийся под человеческой личиной Другой, ждущий момента, чтобы оказаться на Рогатой горе, впитать в себя силу эфирной воронки и стать новым Оверлордом. Это сюжет для вокзального романчика, знаю. Но следить я за ней буду пристально... Фигаро, Френн, помогите поднять девушку на ноги.

На север

Артур минут десять пыхтел над заклятьем, но, в конечном счёте, у него получилось почти идеально: Анна открыла глаза, несколько раз хлопнула ресницами, сделала неуверенный шаг вперёд, наткнулась на стул, и, наконец, выругавшись, пнула несчастный предмет мебели, и решительно направилась к выходу из палатки, рассеяно потирая лоб.

– Видели? – Прошептал Артур из пустоты. – Почти ничего не заметила. Так, голова закружилась, и всё. Хотя, конечно, работа грязная. В другой ситуации я сам бы себе поотбивал руки, но сейчас просто нет времени пыхтеть над филигранными обертонами и делать красивые склейки в памяти. Брутально, но действенно. Ладно, допивайте, и потопали. Посмотрим этот ваш вездеход.

Френна дважды упрашивать не пришлось, но было заметно, что мысли инквизитора явно переключились с «Мамонта» на что-то другое. Он тёр подбородок, хмыкал, рассеяно трусил сигаретным пеплом себе на колени, и, наконец, хлопнув рюмку, сказал:

– Ага, кажется, вспомнил. Это называется «уплощение ауры». Первый признак «волчьей болезни» или, более специально, начальной стадии ликантропической трансформации.

– Чёрт побери! – Мерлин от удивления даже на пару секунд проявился в воздухе полупрозрачным силуэтом. – А ведь вы правы, Френн! Только эта Анна не оборотень, зуб даю. Своего у меня, правда, нет, поэтому даю зую Фигаро, у него их много.

– Спасибо на добром слове. У неё на руке серебряная печатка. Подхвати она «волчью болезнь» серебро отожгло бы ей палец за несколько секунд. Да и не могла бы такая опытная колдунья чёрт знает сколько прожившая на Хляби не заметить первых признаков того, что «волк из лесу в кровать ходит». Она не дура.

– Белки глаз чистые, что для начальной стадии ликантропии нехарактерно. – Инквизитор потёр лоб с такой силой, что, казалось, он хочет протереть себе в голове дыру. – Кожа – ну, та её часть, что мы успели увидеть – без тёмных пятен; вены не почернели. Псиной от командира тоже не пахло.