Следователь и Колдун

Фигаро с Гастоном, сосредоточено сопя, уставились на компас.

— Да, я помню карту. Сейчас нам как раз… — Следователь не договорил; у всех на глазах стрелка компаса дрогнула, и лениво сместилась в сторону почти на девяносто градусов.

— Мать честная… — охнул Сальдо.

И проклятая стрелка, словно издеваясь, опять крутанулась — уже в противоположную сторону.

— Это как понимать? — глаза администратора полезли на лоб.

— Черт его знает, — Фигаро раздосадовано пнул землю, — может быть, эфирная аномалия. А, может, залежи магнитной руды. Суть в том, что компас, увы, бесполезен… Хотя вообще такое поведение стрелки наталкивает на определенные мысли. Минуточку…

Фигаро покопался в рюкзаке, достал “мерило” и нажал на плунжер.

Стрелка прибора медленно оторвалась от нуля и поползла вверх.

Три пары глаз впились в циферблат “мерила”, следя за стрелкой, которая, тем временем, доползла почти до начала желтого сектора шкалы… и резко упала обратно на ноль, после чего вновь стала медленно подниматься.

Медленно-медленно вверх, и сразу, резко — вниз. И снова и снова. По кругу и по кругу. Гастону даже на мгновение показалось, что он слышит — нет, не слышит, — чувствует всем телом — этот глубокий эфирный пульс: Тумс!.. Тумс!.. Где-то совсем рядом билось огромное сердце.

— Это еще что? — произнес Сальдо почему-то шепотом.

— Понятия не имею, — просто сказал Фигаро. — Это может быть все что угодно: он стабильного блиц-коридора, до банальной “ведьминой поляны”. Ничего опасного в этой пульсации не вижу, но мы, мать его, остались без компаса.

— И что дальше? — Гастон округлил глаза. — Сальдо, вы умеете ориентироваться на местности?

— Все что я помню со школьных времен, так это то, что мох растет на северной стороне деревьев. Ну, или можно залезть на сосну и осмотреться. Или хотя бы понять, где запад. Но это вечером, когда солнце будет садиться.

— Когда солнце будет садиться, — прорычал следователь, я планирую находиться, минимум, за пять верст от этого проклятого болота! Два колдуна и один алхимик заблудившиеся в трех соснах?! Да не смешите меня! Пришло, наконец, время призвать на помощь силу наших интеллектов, господа!

…Солнце садилось.

В поросших ряской озерцах воды среди травяных кочек выводил свои рулады лягушачий хор.

…Фигаро не мог решить, из-за чего у него так разваливается голова: из-за лягушачьих воплей, или из-за злости.

Они сидели на небольшом сухом островке посреди заболоченного леса. Следователь курил, Сальдо тихонько вздыхал, цокая языком, а Гастон теребил в руках импровизированную карту, которую он успел набросать за последние пару часов в мятом блокноте (картограф из администратора оказался не просто плохой, а невообразимо ужасный, зато чернильные сосенки, которых Гастон набросал на “карте” в изрядном количестве были вполне ничего себе).

Горел костерок — совсем маленький. Сухого хвороста здесь почти не было, так что жечь приходилось хвою и траву, предварительно подсушивая ее на тоненьких язычках пламени. Но даже запасы этого скромного топлива подходили к концу, а темнело прямо-таки с ужасающей скоростью.

— …да тут со всех сторон на деревьях мох растет! И как тут понять, где север?!

— Зато теперь мы знаем, где запад.

— Да, но уже темно. Хотите топать через болото ночью?

— Фигаро может наколдовать свет.

— Могу. — Следователь злобно тряхнул головой. — И наколдую. Я спать здесь не собираюсь. Я, если понадобится…

— Тихо! — алхимик резко поднял руку. — Помолчите, пожалуйста. Слышали? Вот только что?

— Ничего я не слышал, — проворчал Гастон, — только слышу, как в животе у Фигаро бурчит. Я, кстати, тоже бы пожрать не отказался.

— Я… Стоп! Тишина!…

— Вы имеете вот это странное “бульк”? — Администратор озадаченно огляделся. — Да, теперь и я услышал. Судя по звуку, что-то большое.

— Болотник? — у Сальдо, казалось, задрожали даже остатки волос на голове.

Вместо ответа Фигаро сделал широкий Открывающий жест и плавно поднял руку вверх.

Вспыхнул яркий свет. Над островком взмыло в воздух маленькое солнце освещающего заклятья (следователь специально поднял колдовской огонь повыше, чтобы не слепить себя и спутников).

Стало светло как днем; мертвые сосны отбрасывали резкие чернильные тени. Видно было каждую былинку на земле. Болото вокруг замерло; казалось, даже лягушки перестали орать, пораженные внезапно наступившим днем.

— Смотрите наверх, на сосны! Если это болотник…

Следователя спасла только хорошая реакция.

Водная гладь прямо перед ним неожиданно взорвалась мириадами брызг и что-то огромное, черное и влажно блестевшее ринулось к Фигаро со скоростью пули.

Времени на сложное колдовство не было. Следователь успел создать перед собой самый простой кинетический щит — первый курс, базовое заклятье, даже не относящееся к сопромагу — с перепугу влив в него столько эфира, что отдача ощутимо хлопнула его по ушам.

Это его и спасло.

Темная туша ударилась о щит и отлетела обратно к кромке воды. Сам Фигаро, не успев скомпенсировать инерцию, полетел в другую сторону, довольно мягко приземлившись на объемистый зад. И только тогда он, наконец, увидел, что именно явилось к ним на огонек из старых болот.

— Кикимора!!

Ни на что другое времени у Фигаро не оставалось; тварь атаковала снова — молниеносно и изящно, развернувшись на завернутых назад коленками лапах, точно балерина на пуантах. Теперь ее можно было разглядеть в подробностях: длинное черное тело заканчивающееся мощным хвостом, маленькие, обманчиво слабые передние лапы с острыми, как бритва когтями, молотообразная голова без глаз и, разумеется, пасть, утыканная аккуратными зубами цвета стали.

Да, это была самая настоящая Ksenomorphus vulgaris, кикимора обыкновенная, напротив гравюр с которой во всех учебниках практической монстролгии вот уже лет двадцать их авторы чванливо писали: “исчезнувший вид (уничтожена)”. Но пораженно охать не было времени. Нужно было спасаться.

Следователь выставил вперед руки и жахнул в сторону твари струей тугого пламени. Он мог бы, конечно, долбануть кикимору кинетиком, но это было опасно: кровь кикиморы, попади она на него или на его спутников, мгновенно проела бы плоть до костей.

Кикимора заскрежетала и отскочила. Огонь ей явно не понравился, хотя и не причинил видимого вреда. Тварь на секунду задумалась, а потом развернулась к Сальдо, который, тем временем, пытался спрятаться за низкой кочкой, прикрываясь сверху рюкзаком.

А вот Гастон, к его чести, уже пришел в себя. Причем настолько, что успел поднять ружье, взвести курки и выстрелить в кикимору оглушительным дуплетом.

Но он допустил ошибку. Кикимора стояла к нему боком, и администратор вполне мог бы засадить ей две стальные пули прямо в незащищенный бок, чуть ниже передней лапы. Но Гастон, разумеется, целился в голову (к тому же голова у кикиморы была огромной, и промахнуться было сложно).