Следственная некромантия

– Я Высочество, - поправил его Мартен.

– Ваше Высочество! – поспешил покориться Хэллас. – Хотите, я буду вашим рыцарем? Я готов служить вам верой и правдой до самого гроба, защитить вас и от вражеской стрелы, и от острого меча…

Для того, чтобы выглядеть чуть более впечатляюще, Ромерик сполз с кровати, на которой сидел, и тут же плюхнулся на колени. Мартен раздражённо хмыкнул и посмотрел на Ирвина так, словно именно Сияющий был виноват в поведении своего прямого конкурента.

– Он же болен, разве вы не видите? – вздохнул принц. – Какой человек в своём уме будет считать, что мне нужен ручной рыцарь? Встань, кстати.

Ромерик не встал. Вероятно, он решил сменить невинную деву на принца, по крайней мере, верность будущему королю ни у кого не вызовет сомнений. Для верности Ромерик попытался ещё и обхватить Мартеновы колени, но тот отодвинулся и брезгливо скривился.

– Я по девочкам, если что, - сообщил он.

– Я тоже! – заверил его рыцарь, на коленях пытаясь догнать отступающего Мартена. Принц, поняв, что спастись бегством не получится, сделал какой-то странный жест рукой, и между ним и Ромериком вспыхнула едва заметная защитная стена.

Колдовство всегда удавалось Его Высочеству очень легко. Мартен пользовался магией так, как другие люди дышали. Ему не надо было учить заклинания, пытаться полностью овладеть своим даром. Ирвина порой поражало то, с какой лёгкостью принц разбрасывался искрами направо и налево и использовал то, что было дано ему свыше. История говорила о том, что Мартен – не самый сильный в своём роду, и если так, то на что же были способны короли древности? Ирвин смутно представлял, как одна улыбка может остановить целую армию. Мартен не умел руководить чужими эмоциями и чувствами; он с трудом справлялся со своими, если честно.

– Его надо лечить, - серьёзно произнёс принц. – Но не об этом речь. Я прибыл, чтобы рассказать в деталях, что там происходит с браслетами. Между прочим, это увлекательная история! И не факт, что предназначенная для чужих ушей…

Он выразительно посмотрел на Ромерика, но тот состроил такую умоляющую гримасу, но Мартену пришлось смириться с присутствием лишних людей. Влюблённый взгляд рыцаря разве что менял свою цель, но оставался таким же. Наверное, когда мужчина был помоложе, это даже привлекательно выглядело – иначе трудно было понять, почему несчастная Дора вообще повелась на этого дурака, с трудом понимающего, что происходит вокруг и как надо жить на свете.

– Итак, - протянул Мартен, - начнём издалека, - он пересёк комнату и упал в единственное находившееся здесь кресло.

Короткое прикосновение пальцев к крохотным подлокотникам превратило их в широкие и мягкие, а само кресло могло казаться идеалом удобства. Мартен вытянул ноги, закинул одну на другую, откинулся на мягкую спинку и улыбнулся, словно тренировался, проверял, как это – быть королём, восседающим на троне. Получалось вроде бы неплохо, по крайней мере, Ромерик впечатлился ещё больше.

– Жил был отец, и было у него двое детей, - Мартен закрыл глаза, слово представляя себе что-то, и голос его стал мягким, вкрадчивым, словно у сказочника, завораживающего плетением слов. – Дочь и сын. Отец был герцог, заносчивый, сильный, властный мужчина. Ему совсем не нравилось, что его дочь увлеклась каким-то пиратом… Он бы предпочёл ей хорошую партию. Какого-то маркиза де Креза, например.

– Маркиза де Креза? – влез Ромерик. – Разве ж, Ваше Высочество, в королевской семье бывают маркизы?

Мартен отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

– Это, между прочим, его шлем, - прокомментировал он часть древних доспехов. – Артона де Креза, "основателя" династии. Но так вот, герцогская дочка предпочла своего простолюдина. Он был на службе у короля, даже получил дарованное звание… А маркиз де Крез, потом уже Его Величество Артон, ухлёстывал за этой дамой до конца своих дней, всё никак не мог пережить, что она была верна мужу.

– Какая мерзость! – прокомментировал рыцарь. – Отказаться от маркиза. Герцога. Короля! Дура же! И ради кого? Ради жалкого простолюдина? Кем он был?

– Сыном свинаря, - пожал плечами Мартен.

– Фу! – возмутился Ромерик.

– Но-но! – пригрозил Мартен. – Какое фу! Мы, между прочим, разговариваем о моём славном прапра… В общем, о знаменитом советнике, Акрене Шантьи. А женщина, пославшая короля ко всем чертям ради супруга – знаменитая леди Ильза.

– А разве она была маркизой? – удивилась Лили.

О леди Ильзе она много знала – всё-таки, знаменитая женщина, хотя о её жизни до замужества мало кто что-то знал. Но это была история королевской семьи, и если не Мартену о ней знать, так кому?

– Она была, - подтвердил Мартен. – Маркиза де Кан, первая невеста Лассарры, прекрасного города у моря…

Лили вздрогнула. Её фамилия из уст Мартена прозвучала как-то особенно гордо и громко, девушке даже стало не по себе. Ирвин тоже как-то поёжился, вспоминая, в скольких учебниках читал о леди Ильзе, в школе и в университете, бывало, по десять раз на день наталкивался на её имя, но никогда не задавался вопросом, какова у женщины была девичья фамилия, из какого рода она происходила. Слышать такое явное подтверждение родства королевской семьи и собственной супруги было не просто непривычно – дико!

А вот Ромерик посмотрел на Лили новыми глазами. Он словно задавался вопросом, какое счастье мог так легко проворонить, от какого провала его спас принц Мартен.

– Леди Лилиан! – гордо провозгласил рыцарь, позабыв о том, что она некромантка, страшное чудовище и прочие вытекающие. – Леди Лилиан, хотите, я буду служить вам верой и правдой, пока смерть не разлучит нас?

– Это случится очень быстро, - пригрозил Сияющий, - если ты опять будешь приставать к моей жене, понял?

– Ты ж целитель, - фыркнул Ромерик. – Целители не имеют права вредить ближнему своему…

– Ты что-то путаешь, - покачал головой Ирвин. – Это дипломированные целители дают такую клятву, чтобы в случае войны оказывать помощь всем нуждающимся. А я, на секундочку, глава Следственного Бюро и боевой маг. Это моя работа – вредить своему ближнему. А сейчас, - он отступил на шаг от Лилиан в направлении Ромерика, - ближе всего ко мне ты.

Не пришлось даже зажигать пульсар на раскрытой ладони. Ромерик, впечатлённый строгим тоном Ирвина, предпочёл отодвинуться поближе к принцу Мартену и смотрел на него, восседающего на кресле, не просто как на будущего короля, а как на единственного возможного целителя.