Следы на воде

Солнечной системы! Как стало известно из кругов, близких к осведомленным, после... э-э... пятнадцатимесячного пребывания... Пятнaдцaти, Aндpюxa?

Андрей молча пожал плечами. Выражение "стало не по себе" порой бывает лишь слабым отзвуком действительного состояния.

– Ну, неважно!
– махнул рукой Димыч.
– После кx-кx... нaдцaтимесячнгo пребывания в областях, координаты которых неизвестны широкой публике, назад, в родной дом, вернулся сотрудник научно-исследовательского института систем контроля и управления - вы слышите залах жарящегося тельца?
– Андрей Владленович...
– Димыч сделал паузу и торжественно провозгласил, словно напечатал большими буквами: - Громов! Маэстро, туш, пожалуйста!

– Димыч поднял руку к потолку и замер в такой позе, как будто из-за полупрозрачных плафонов и на самом деле должны брызнуть на них задорные звуки музыки.

Музыки Димыч не дождался и задудел сам, изобразив отдаленное подобие туша.

– Ну вот, с торжественной частью вроде бы покончено. Здравствуй,Андрей!

Он подошел к Андрею, дружески хлопнул по плечу и крепко пожал его руку.

Потом Рита протянула свою, и он осторожно сжал ее, еще не совсем доверяя

реальности этой руки, теплой, податливой руки с обручальным кольцом на

безымянном пальце. Ему захотелось сжать ее еще сильнее, чтобы увидеть, как

исказится от боли спокойное лицо Риты. А вдруг не исказится?

Он торопливо засунул руки в карманы и чуть отвернулся в сторону, прячась от слегка удивленного взгляда Риты. Димыч опять начал что-то весело говорить, оживленно подталкивая его в бок.

"Как же вести себя дальше? Какая линия поведения будет оптимальной? Пятнадцатимесячное отсутствие, так, кажется, сказал Димыч? Это совпадает с моими собственными соображениями на этот счет: пять месяцев подготовки в полной изоляции от внешнего мира на базе Космоцентра, десять месяцев полета... Они, безусловно, удивлены моим появлением здесь, но не более. Пропадал человек бог весть где и вдруг объявился. А не Димыч ли на прощание сказал мне: "Бывай, Андрей! Большому кораблю - Большой Космос. Будем ждать со щитом..."? Как же вести себя?"

– Андрюха, да ты спишь на ходу!

– Измотался, бедненький!
– с участием сказала Рита.

Их голоса вернули его к действительности.

– Я спрашиваю, где хоть ты был-то, в каких заоблачных сферах так извитался твой дух, что ты и посейчас не можешь придти в себя? Или это тайна?
– Димыч, смеясь, заглядывал ему в лицо своими выпуклыми глазами. Ба! А костюмчик-то, Рита! Где я видел такой же карнавальный наряд?

– Димыч, можно вопрос?

– Наконец-то заговорил! Пожалуйста, хоть сто!
– Димыч изогнулся, изображая максимум внимания.

– Дмитрий, посерьезней, - низким голосом сказала Рита, дергая его за рукав. Она смотрела на Андрея с едва уловимым настороженным любопытством.

– Слушаю, Андрей, - посерьезнел Димыч.

Странно: слова никак не хотят выталкиваться из горла. 3астряли тугим комком, мешая дышать, и трудно, очень трудно их произнести.

– Димыч... Рита... Насчет "Вестника"...
– Он перевел дыхание.
– Где он?

Это походило на прыжок с трамплина, только не в воздух, а в холодную воду.

Так же захватило дух.

Черные брови Димыча полезли выше, выше, под пряди волос. Рита тихонько

охнула.

Внезапно он разозлился. "Ну что вы на меня уставились, супруги Сафроновы!

Да, я не знаю, где "Вестник" и что с ним, а если вы знаете, так скажите поскорее, а не смотрите на меня как на Лохнесское чудовище..."

По лицу Димыча было видно, что ему хотелось сострить, но, внимательно посмотрев на Андрея, он передумал, опустил взметнувшиеся было к груди руки и спокойно сказал:

– "Вестник" в Большом Космосе, Андрюша.

Андрей перевел глаза на Риту и та утвердительно кивнула.

"Так. Интересно. Интересно..." Теперь вытолкнуть из себя еще несколько неподатливых слов.

– Кто... на нем летит?

Димыч упер руки в бока и прищурился.

– Придуриваешься, да? Проводишь тест на предмет выяснения коэффициента наших умственных способностей?

– Дмитрий!

Окрик Риты заставил Димыча перейти на скороговорку:

– А изображать из себя совершенно одичавшего отшельника хорошо? Андрей,

ну скажи, что нехорошо! Ну, Бизон летит на "Вестнике", будто сам не знаешь! Или ты забыл Бизона? Бизон летит, Андрюша, убедился, что я из тех существ, которые сапиенсы? Ты извини, я, конечно, не знаю, может ты и вправду перезабыл все в своем марсианском кратере... Конечно, больше года просидеть, так забудешь и как тебя зовут, не то что какого-то там Бизона! А я ведь тебе тысячу раз говорил: не расстраивайся, кораблей и на твой век хватит, так нет же, исчез, испарился, удалился от дел - и вот тебе результат: свихнулся!..

Все. Он больше уже ничего не слышал. Димыч продолжал говорить и Рита дергала его за рукав, а Димыч все говорил, говорил, говорил...

– Андрюша, тебе плохо?

Голос Риты. А в глазах нескрываемое уже профессиональное любопытство. Любопытство врача.

Что-то неладное творилось с его лицом. Оно словно окоченело.

– Все в порядке.

Он сумел сказать это довольно отчетливо, и пошел мимо них.

Он знал, что они смотрят ему вслед и, наверное, недоуменно пожимают плечами, знал, что Димыч больше не острит, а Рита, не дай бог, сейчас начнет применять свои медицинские знания на практике...

Он дошел до двери своей квартиры и заставил себя обернуться.

– Димыч, Рита! Извините, я сейчас немного не в форме...

И даже помахал им рукой.

*

Он не включал свет и лежал в темноте на диване, ни о чем не думая.

Нет, он, конечно, думал, но очень и очень отвлеченно, не пытаясь анализировать факты. Он просто боялся терзать мозг, требовать от него немедленного осмысления увиденного и услышанного...

Тогда, несколько часов назад, он довольно долго пробирался по лесу. Солнце уже укатилось за деревья и в воздухе повеяло едва уловимой осенней сыростью. Потом подошвы его ботинок зашуршали по жесткой щетине стерни. Поле упиралось в сосны, и среди сосен белели двухэтажные коттеджи станционного поселка.

Он прошел по аккуратной дорожке мимо безмолвных коттеджей, которые, поочередно вспыхивая всеми окнами, перебрасывали друг другу солнце. Двери были закрыты, лавочки пусты, лишь у песочницы стоял трехколесный велосипед, да торчала из песка детская лопатка.

Он свернул на тропинку, сокращавшую путь к платформе, и услышал, как из-за дальнего коттеджа, почти утонувшего в молодом сосняке, кто-то зовет: "Вита! Вита! Домой, сколько раз тебе говорить!" Послышался детский смех и опять все стихло.