Следы в Крутом переулке

А потом подъехала еще одна машина — приваловская «Волга». Шофер заглушил мотор, но из кабины не вылез. Стремительным шагом направился к нам Привалов, а за ним семенил Елышев с рыжим прокурорским портфелем. Каждому из нас Привалов пожал руку и попросил Елышева достать что-то из портфеля. Это оказался сложенный вчетверо лист ватмана. Основываясь на давних отчетах, Привалов прочертил на нем изломанные линии: пути движения каждого из шестерых, кто составлял свои отчеты. Четверо из них живы, они среди нас. Двое умерли вскоре после войны. Командир Волощах погиб во время операции на нефтебазе, Антон Решко умер спустя несколько дней на чердаке своего дома, Олесь Щербатенко умер от старых ран в сорок шестом — или не спрашивали с него отчета, или отчет просто не сохранился.

— Извините, что заставили вас ждать, — сдержанно сказал Привалов, разворачивая перед нами лист ватмана. — Думаю, мы долго не задержимся. Этот план должен помочь.

Сухость прокурора меня неприятно уколола: по-моему, обстановка не располагала к спешке. Неужели он все же пришел к выводу, что затеянный эксперимент не совсем обоснован юридически?

— Как знать, — возразил я, — некоторые философы утверждают, что уже следующая минута — полная неизвестность.

Привалов бросил на меня быстрый взгляд.

— Это идеалисты. А мы материалисты. — Неожиданно он обернулся к Чергинцу: — Сергей Игнатьевич, вы что такой мрачный?

— Не нравится мне эта затея, — тихо сказал Чергинец.

Хорошо, что партизаны, отошедшие в сторону с приваловским ватманом, этого не слышали.

— Мне тоже не очень, — ответил прокурор. — Но немы с тобой это придумали.

— Зачем вам это нужно? — вдруг громко спросил Чергинец, обращаясь к партизанам. Все повернулись к нему, но он не смутился. — Пережить то, что было? Но ведь вы прекрасно знаете, что среди вас нет того, кого вы ищете. Или подозреваете. Хотите вернуться в молодость? А если кого-нибудь тут хватит инфаркт? Что тогда?

— Значит, так тому и быть, — спокойно ответил Гурба.

— И не твое, Сережа, дело, что будет с нами, — добавил Мелентьев.

Баляба бросил на Сергея недобрый взгляд.

И только Мукимов догадался, как разрядить возникшее было напряжение:

О друг, жалеть ты будешь без конца о том, что сделал, слушая глупца. Ведь сам ты стал глупей глупца любого, коль не хотел ты слушать мудреца.

Мукимов так весело засмеялся, что никто из нас не смог удержаться. Даже у Балябы на лице появилось подобие улыбки. Сергей покраснел, махнув рукой, но тоже не утерпел и улыбнулся.

А Мукимов воспользовался ситуацией и взял бразды правления в свои руки. И правильно сделал: в конце концов Привалов с чертежом прибыл сюда не как прокурор, а как частное лицо.

— Итак, мы четверо — это мы четверо и есть, — пожалуй, впервые за эти дни лоснящееся лицо Мукимова стало решительным и сосредоточенным. — Роль командира мы решили поручить вам, Святослав Владимирович, действия Олеся Щербатенко повторит моряк Гриша, Антоши Решко — наш дорогой доктор, а умерших наших друзей, — Евгения Бездольного и Валерия Фогеля — вот эти двое молодых людей, — показал он рукой в сторону Чергинца и Елышева. Потом добавил: — Валерка и Женя были как раз в вашем возрасте тогда, но даже до тридцати не дожили, в сорок пятом вернулись из-под Праги, один без ног, другой с двадцатью осколками в теле. Два-три года еще протянули по госпиталям.

— Помолчим минуту, помянем, кого нет с нами, — вдруг произнес хриплым голосом Баляба.

Я впервые услышал его голос. О чем он думал, когда шел сюда вдоль Днепра, тяжело вдыхая сырой воздух с реки? Наверное, останавливался передохнуть и молча смотрел на реку, поглотившую его и их прошлое, может быть, самое высокое, что они знали в своем прошлом. «Куда унесла черная вода лепестки тех алых роз, что бросил в Днепр Мукимов?» — почему-то подумал я.

И так в тишине прошла минута. Пока не раздался откуда-то издалека свисток речного буксира.

Мелентьев стоял рядом с Чергинцом и, когда свисток буксира нарушил тишину, сказал Сергею:

— Как ты можешь судить нас? Может, каждый из нас втайне жалеет, что не погиб со всеми?

— Извините, Иван Дементьевич, — прошептал Сергей.

Гурба стоял рядом с Малыхой.

— Я думал сейчас о твоих родителях, Гриша, — Я тоже.

Баляба стоял рядом со мной. И молча, исподлобья смотрел вниз на реку.

Мукимов стоял рядом с Приваловым.

— С чего начнете, Фархад Мукимович? — спросил прокурор.

— С высадки. Итак, представьте себе все, что там, внизу, за бурьянами пристал наш каюк. Не успели мы подняться сюда, как услышали стрельбу на северной и восточной сторонах нефтебазы, то есть там, куда подошли те две группы. Мы же находимся с южной стороны. Не отдельные выстрелы, а сумасшедшая стрельба. Сразу стало ясно, что обе группы нарвались на охрану. И явно усиленную. Как мы и предупреждали командира.

— Кто это — мы? — спросил Привалов.

— Антоша Решко, — Мукимов показал на меня, — и я. Он — по связи с городом, я — по логике.

…Услышав стрельбу, командир Волощах сразу все понял.

— Он посмотрел на меня и до крови закусил губы, — сказал Мукимов. — Как думаешь, Миша, он сразу все понял?

Гурба утвердительно кивнул.

…Волощах приказал Решко, Гурбе и Щербатенко следовать за ним, попытаться помочь группе, заходившей с востока, с реки, а остальным под командованием Мукимова продолжать по плану движение вдоль южного забора нефтебазы.

Привалов, Малыха, я и Гурба отошли в сторону. Остальные стали взбираться на склон холма, по которому мы спускались, когда подъехали сюда.

— А мы что должны делать, Михаил Петрович? — спросил я.

…Командир с тремя партизанами прошел не больше сотни метров вдоль восточного забора — между забором и рекой, когда понял, что приблизиться к той группе партизан не удастся: узкую полоску суши простреливал немецкий пулемет. Волощах дал команду Решко и Щербатенко возвращаться назад, к Мукимову, Гурбе оставаться на месте и ждать его ровно пять минут, а сам исчез в темноте, в направлении реки.

Мы с Малыхой пошли вверх по склону, вслед за остальными нашими. А Привалов спросил:

— Михаил Петрович, что же, по-вашему, решил сделать командир?

— Я писал в отчете, что он хотел приблизиться к той группе, чтобы дать приказ отступить и попробовать вновь на каюке уйти в плавни. Он же знал, что без его приказа они не отступят. Погибнут, но не отступят. Так ведь и вышло. Через несколько минут он дал мне знак белой ракетой догонять Мукимова, не ждать его больше. Ракета взлетела со стороны реки, поэтому я думаю, что он решил подобраться к каюку с воды. Но я сразу не ушел, еще столько же минут ждал его. А потом поспешил к своим.