Слепой. Исполнение приговора
Шрифт:
– Ясно даже и ежу, – тяжело ворочая одеревеневшим языком, откликнулся Молчанов. – Но свою службу этот баварский тарантас нам еще сослужит. Вот странно, – приподнявшись на локте, добавил он, – тачка баварская, а ездит на бензине. Интересно, почему не на пиве?
– Потому что пиво дороже, – развеял его недоумение собеседник. – Невероятно, но факт. Из земли его качать не надо, хмель – куст неприхотливый, растет, как сорняк, фактически повсюду. Воды пока что, слава богу, тоже хватает… А оно все равно дороже!
– Парадокс, – молвил подполковник Молчанов.
– Не говори!.. И куда катится этот мир?
– Прямиком в …опу, – сказал Молчанов и, запустив в опавшее пламя обгорелый прутик, выкатил на жухлую траву очередную картофелину.
Глава 15
Неловко двинув плечом, генерал Тульчин болезненно поморщился и, помогая себе левой рукой, осторожно пристроил висящую на перевязи правую поверх лежащих
– Ну, раз все в сборе, начнем, – дождавшись, пока вошедший последним подполковник Уваров устроится на своем излюбленном местечке на дальнем конце стола для совещаний, сказал Андрей Константинович.
– Федосеева нет, – напомнил Уваров, ерзая на стуле в попытках поудобнее разместить свое воистину богатырское тело на этом плохо приспособленном к его внушительным габаритам офисном насесте.
– Во-первых, я зрячий, – в свою очередь, напомнил генерал. – Во-вторых, я вызвал только тех, кого счел необходимым вызвать. А в-третьих, почему тебе, Виктор Ильич, не хватает именно Федосеева? Тут многих нет, а тебе подавай именно его!
Это была правда: в кабинете, помимо хозяина, присутствовали только Уваров и майор Барабанов. Подполковник смущенно кашлянул в кулак, расправил пальцем рыжеватые усы, почесал лоб и снова поерзал на стуле. Стул скрипнул. С учетом того, что его каркас был сварен из нержавеющих стальных труб, этот негромкий звук прозвучал по-настоящему угрожающе.
– Виноват, – сказал Уваров. – Просто мне казалось, что в последнее время он принимал в этом деле самое активное участие.
– Верно казалось, – согласился Тульчин. – И продолжает принимать – прямо сейчас, в эту самую минуту. Там, где ему поручено. Еще вопросы?
– Виноват, – повторил подполковник Уваров. – Вопросов нет.
– Тогда я все-таки начну. Можно считать установленным, что наш противник окопался где-то здесь, на Лубянке. Или, как минимум, имеет прямую и очень тесную связь с кем-то из нашего центрального аппарата. Это лицо или группа лиц до недавних пор контролировала организованный усилиями Хвоста и Бурого коридор контрабандных поставок. Проводимое нами расследование с самого начала также находилось под их пристальным наблюдением, что прямо указывает на присутствие среди нас, не побоюсь этого слова, предателя. Когда расследование начало давать конкретные результаты с перспективой выявления и ликвидации всей сети, вплоть до организаторов и покровителей, противник принял срочные контрмеры. Как все это выглядело, напоминать, полагаю, не стоит, все это происходило на наших глазах. Я бы сказал – при непосредственном участии, но это была бы неправда: наше участие на данном этапе сводилось, вот именно, к роли пассивных и, увы, беспомощных наблюдателей. В результате чего все находившиеся в разработке фигуранты дела вышли из игры вперед ногами.
Подполковник Уваров горестно покивал, молчаливо соглашаясь. Барабанов откровенно, хотя и терпеливо, скучал: парень он был энергичный, с деятельной натурой и потому не любил многословных констатаций общеизвестных фактов.
– Этот массовый отстрел, – продолжал Андрей Константинович, – преследовал как минимум две цели: во-первых, максимально затруднить расследование, а во-вторых, направить нас по ложному следу. И я вынужден констатировать, что противнику это удалось. Сведения, которые нам удалось собрать – вернее сказать, которые нам попросту подсунули, – о действующем на стыке трех границ киллере, чем полнее они становились, тем убедительнее свидетельствовали против генерала Потапчука. Каковой генерал на днях по нашей инициативе был отстранен от исполнения служебных обязанностей и взят под домашний арест – как выяснилось, совершенно напрасно, поскольку не имеет и никогда не имел никакого отношения к этому делу.
Барабанов сделал вид, что у него зачесался нос, и, прикрывшись рукой, украдкой зевнул. Зато Уваров, напротив, встрепенулся, сел ровнее (стул опять жалобно скрипнул) и с явным недоумением воззрился на генерала: для него только что прозвучавшее сообщение было новостью – вряд ли приятной, поскольку она означала, что все опять надо начинать с нуля.
– Косвенные свидетельства его невиновности начали поступать давно, – глядя на него, сказал генерал. – Регулярно совершаемые его агентом ошибки и даже то, с какой легкостью нам удалось установить, что это именно его агент, намекали на недурно организованную подставу. Со временем этих якобы случайных
подсказок накопилось так много, что я даже засомневался: а может, Потапчук сам их нам подбрасывает, доводя подозрения в свой адрес до абсурда? Дескать, сами подумайте: разве мог я, генерал ФСБ, находясь в здравом уме, так напахать? А потом произошло покушение на мою драгоценную жизнь. Если, конечно, данный нелепый инцидент можно назвать покушением. То этот хваленый снайпер на бегу комару глаз выбивает, а то вдруг позорно мажет, стреляя с трех метров в пожилого и не сказать, чтоб очень проворного, человека. Странно, правда? А ничего странного-то и нет. То есть нет, если отбросить версию о виновности Потапчука и признать, что его намеренно подставляют. Тогда неудавшееся покушение на меня выглядит уже не покушением, а обыкновенной попыткой меня подстегнуть, поторопить: ну, чего ты тянешь, какие тебе еще нужны доказательства? Давай, оформляй дело и сажай старого козла за решетку, пока он тебя в землю не укатал!– М-да, – подал голос подполковник Уваров, – дела… Да нет, в самом деле, не срастается. Хотя, если позволите заметить, это еще бабушка надвое сказала. Ну, промахнулся – с кем не бывает? Да и вы не лыком шиты, не надо так-то прибедняться.
Он был дядька умный, обстоятельный, но уже немолодой, ввиду чего не любил резких, неожиданных перемен. Как и следовало ожидать, расстаться с мыслью, что они уже прищучили главного злодея, и теперь осталось лишь основательно поработать над доказательной базой, ему оказалось нелегко. Мысль-то была приятная, утешительная, а тут – накося, выкуси! Лыко-мочало, начинай сначала…
– Благодарю за комплимент, – суховато произнес Тульчин. – Все верно. Как я уже говорил, это были лишь косвенные свидетельства, которые, вдобавок, можно было толковать, как заблагорассудится. Но благодаря вновь открывшимся фактам мы можем с уверенностью утверждать: да, нас ввели в заблуждение. И теперь нам точно известно, как это было сделано. Какое-то время назад некто, имеющий доступ к секретной информации, установил – вероятнее всего, случайно, – факт существования некоего секретного агента, высококвалифицированного специалиста по проведению зачисток и ликвидаций, периодически использующего псевдоним Федор Молчанов. Возможно, этот некто уже тогда копал под Потапчука; возможно, что Потапчук был выбран на роль козла отпущения как раз потому, что его агент оказался самой подходящей кандидатурой для задуманной акции на территории Припятского заповедника. Молчанова вычислили, разыскали и установили всю его подноготную – где живет, на чем ездит, как выглядит, – словом, все, вплоть до настоящего имени, а также номера и серии паспорта. После чего настоящего Молчанова попытались убить, а его зеркальная копия отправилась колесить по Припятскому заповеднику, отстреливая наших клиентов и чуть ли не на каждом шагу оставляя нам подсказки. И все бы ничего, но киллер промахнулся, настоящий Молчанов остался цел и невредим, и этот факт каким-то образом – надо полагать, благодаря профессиональным навыкам несостоявшейся жертвы, – ускользнул от внимания организаторов данного шоу двойников. Теперь настоящий агент Потапчука объявился в Москве и вступил в контакт с майором Барабановым. Во время известных событий он в обществе жены находился на отдыхе в Закарпатье, каковой факт, как и факт покушения, уже нашел документальное подтверждение. В отпуске, да еще и с женой, он пользовался своими подлинными документами. Отсюда мы имеем бланки временной прописки во Львове, свидетельские показания хозяина съемной квартиры, очень недовольного повреждениями, нанесенными его имуществу снайпером, и запись в журнале регистрации платной автомобильной стоянки в Ужгороде, из которой явствует, что принадлежащий Молчанову автомобиль марки «БМВ» находился там в то же самое время, когда его номерные знаки были зафиксированы при пересечении российско-украинской границы.
– Вот, значит, где весь народ, – озирая пустой кабинет, сказал Барабанов. – Это, скажу я вам, оперативность!
– Занятная вырисовывается картинка, – задумчиво протянул подполковник Уваров. – Ну, клон машины – это ладно, это нынче весьма распространенное явление. Состряпать комплект документов, способных выдержать любую проверку, тоже раз плюнуть – для того, разумеется, кто располагает определенными возможностями. Но клон человека, да какого – секретного агента, штатного ликвидатора с Лубянки! Это ведь не просто человек, а человек-невидимка! Как же это им удалось?
– Кадры решают все, – вскользь заметил Валера Барабанов, придирчиво разглядывая маникюр на пальцах левой руки.
Андрей Константинович откинулся на спинку кресла и закурил, сквозь клубы табачного дыма устало следя за мало-помалу набирающим обороты мозговым штурмом. Сам он в процессе не участвовал: выводы уже были сделаны, осталось только проверить их правильность на подчиненных. Кроме того, наговорился он уже до звона в ушах и испытывал острое желание немного передохнуть.
– Да это понятно, – отмахнулся от ввернутой, как ему показалось, для красного словца цитаты Уваров. – Но как, скажи на милость… – Он вдруг осекся и уже совсем другим тоном произнес: – Погоди, как ты сказал – кадры? Кадры, говоришь…