Слепящая тьма [СИ]
Шрифт:
Игра была крайне опасной. Я должен был подставиться — но подставиться так, чтобы пакистанцы из спецслужб не заметили фальши в этой игре, не просекли ее суть. При этом — меня могли элементарно пристрелить при аресте или расстрелять потом — про права человека и Habeas Corpus Act [39] в Пакистане было самое смутное представление. Меня мог пристрелить и сам Юсуф Альвари, заподозрив неладное — вся разведсеть Аль Каиды понимала, что за провал живьем снимут кожу — поэтому и работала где-то даже эффективнее, чем наше ненасытное, поглощающее огромные средства ЦРУ. Наконец — меня, скорее всего, должна была задерживать не полиция, а пакистанская межведомственная разведка ИСИ, которая, как
39
Краеугольный камень английской системы юриспруденции. Так называется приказ, который издает судья, чтобы задержанного доставили в суд, к нему. Принят еще в средние века как гарантия против королевского произвола и незаконных арестов "именем короля".
Но играть было нужно. Просто так, сидя в кресле пятьдесят миллионов долларов не зарабатываются — по крайней мере, в том бизнесе, в котором был я…
Порт Карачи вырастал на горизонте, уродливый как и все грузовые порты, со стальными, горбатыми, ржавым кранами, с хитросплетением стальных рельсов у причалов. Как и все порты мира, он был уродлив, грязен, страшен — и вместе с тем чем-то неуловимо манил…
— Слушай… А тут бабы есть? — спросил я Джулиано, своего нового друга. По судовой роли он был помощником механика, как и я.
— Бабы… А в каком порту баб нет… — жизнерадостно, как и все итальянцы, расхохотался Джулиано, от избытка чувств даже хлопнул меня по спине своей огромной ручищей, в кожу которой намертво въелся мазут — бабы есть в любом порту…
— Так здесь же вроде мусульманская страна… Я первый раз в этом направлении хожу, даже не знаю, куда пойти…
— Ну, это решаемая проблема… — подмигнул мне Джулиано — сегодня со мной пойдешь… А насчет мусульманской страны… Тут все намного проще… Любая вдова, чей муж погиб — а тут таких полно — остается в семье мужа на положении рабыни. Когда американцы вошли в Афганистан — вдов тут стало до черта. Женщина здесь — не человек — поэтому семья мужа может отправить ее в бордель, подработать. Если в семье некому ее трахать. Какие-никакие, а все же деньги и немалые, живут здесь бедно. Особенно в лагерях афганских беженцев. Поэтому, борделей здесь до черта, и женщины здесь — совсем не такие, что на моей родине. И на твоей тоже. Они рабыни и всегда помнят, что мужчина не может быть никем иным, кроме как господином. Так что — пойдешь?
— Еще спрашиваешь… — хлопнул я ему по плечу в ответ…
Ошвартовались мы хреново, капитан портового буксира был то ли пьяным, то ли обдолбанным — в общем, едва не впилились в пирс. Капитан наш даже разбираться ходил, морду бить. Не знаю, набил или нет — но сухогруз наш, в конечном итоге поставили под разгрузку, а нам разрешили сойти на берег…
На берегу я увязался за Джулиано — он здесь бы не раз и не два и в городе ориентировался неплохо. Проводник, знающий город — великое дело…
У причала уже сгрудились такси, их было великое множество — все прекрасно знали повадки моряков и не прочь были заработать твердой валюты. Все таксисты заодно были великими знатоками злачных мест города и что бы ни было нужно моряку — девочку, мальчика, вмазаться, купить ствол или еще чего — нужно было просто задать вопрос таксисту…
Отбиваясь от тянущихся к нам рук, мы пробились через стадо черно-желтых машин и сели в крайнее такси, стоящее у самой дороги — потрепанный временем и дорогами Фиат-Типо. Водитель — молодой, жизнерадостный малый с черными усами повернулся к нам. Джулиано сказал ему несколько слов на итальянском — я ничего не понял — и такси сорвалось с места…
— Он что — итальянский знает? — осведомился я.
— Здесь таксисты все языки мира знают — захохотал Джулиано — на каком не скажи, поймут. Полиглоты,
блин…— А куда мы едем…
— В одно местечко… — снова подмигнул мне Джулиано — очень хорошее местечко. Там б…и свежие, не то, что в порту — клейма ставить негде. Рядом — лагеря беженцев, вот оттуда и девочки. Наши придурки хватают то, что под руками, им лень подальше от порта съездить — но я не такой, мне самое лучшее подавай! Иногда можно даже девственницу подцепить. Но резинками все равно пользуйся, доверяй — но проверяй…
— Что бы я без тебя делал… — протянул я.
Пришлось ехать через весь город — искомое место находилось на самом краю города, в Назимабаде. В такси чем-то воняло, гремела музыка — не восточная, а говённый "тяжелый металл", выбивающий из головы остатки мозгов. Водитель ехал так — как будто решил покончить жизнь самоубийством, а вместе с этим — угробить и нас. Я только старался отодвинуться подальше от двери, хотя и понимал, что если в нас кто-то врежется — то это поможет несильно…
Бывали когда-нибудь в Африке? Или в Бразилии в фавелах? Видели, как там люди живут, в каких условиях? Страшное зрелище — землянки, жилища из картонных коробок, покрытые полиэтиленом, старый морской контейнер считается за роскошную виллу. Дома из листов железа, стянутых проволокой. Чуть получше обосновались в своих лагерях палестинцы — они живут в лагерях беженцев уже несколько десятков лет и успели обстроиться. Но во всех этих странах есть одна особенность — там почти не бывает зимы. А вот в Пакистане зима — бывает, в горных районах даже со снегом. И как зимовали афганские беженцы — а ведь жили они не лучше, чем в фавелах — было непонятно. И жили они так — два десятка лет…
Ветер гулял по разбитым улицам лагеря афганских беженцев, нес по земле какие-то пакеты, бумагу, всякую рвань. Пыль была везде — она садилась на машину, хрустела на зубах…
— Пошли! — Джулиано бросил несколько купюр на переднее сидение, сказал несколько слов. Водитель закивал…
К моему удивлению, направились мы не в сам лагерь, а в одно из зданий — кирпичное и относительно пристойно выглядевшее. Судя по виду, магазин, причем дешевый, рассчитанный на беженцев. Он стоял на самой границе города, рядом с лагерем беженцев и знаменовал собой границу относительной цивилизации и средневекового варварства…
Джулиано знали и здесь — заслышав жизнерадостного итальянца, в плохо освещенном торговом зале появилась сама хозяйка — приземистая, полноватая, пожилая, одетая в что-то типа хиджаба, о с открытым лицом. Почему, то она была похожа на средневековую монашку, и только ярко накрашенные губы портили образ. Залопотав о чем-то на своем языке, она по свойски обнялась с Джулиано…
— Это мой друг… — представил меня Джулиано — он первый раз в вашей прекрасной стране и очень скучает. И он такой же моряк как и я.
Моряк в порту — одна из лучших рекомендаций для местных. Если моряк — значит, есть деньги…
— И у него такие же вкусы, как и у тебя — хозяйка перешла на английский, на котором разговаривала почти без акцента.
— Точно такие же… — как и я, он любит помоложе и посвежее — заверил ее Джулиано.
— Нет проблем… Подождите пока…
— И виски нам, такое как в прошлый раз. Две бутылки мне, а тебе… — мой друг повернулся ко мне.
— Одной хватит… — сказал я.
— И моему другу одну. Итого — три бутылки виски…
— Поняла, джентльмены…
Блин, тут даже такие слова знают…
Хозяйка вышла, Джулиано повернулся ко мне…
— Я ведь не ошибся, ты не из этих… — он непристойно показал жест, каким итальянцы обозначают педерастов.
— По морде? — нахмурился я.
— Да, брось… Я же просто спросил. Сейчас, десять минут — и пойдем. И виски нам вынесут, тут настоящее, хоть и дорого. У тебя какие деньги?
— Доллары. Местных нет.
— Так здесь в порту это и есть местные… — снова расхохотался итальянец — с тех пор, как через этот порт идут все грузы для военных в Афганистане, тут только доллары, почитай и ходят. Здесь везде их принимают, за милую душу…