Слепящая тьма [СИ]

Дама появилась через десять минут, прижимая к груди три бутылки с коричневой, отдающей дымком жидкостью — надеюсь, настоящей, а не разлитым в соседнем подвале дерьмом…

— Давай сто пятьдесят долларов… — Джулиано повернулся ко мне — пятьдесят за бутылку и сто за девочку для тебя…

Я отсчитал деньги, протянул их итальянцу, тот передал их хозяйке. Деньги исчезли из поля зрения так быстро, что я даже не заметил, куда они пропали. Профессионализм, однако…

— Пошли… — на итальянце была куртка с большими карманами — туда влезли все три бутылки, и еще место осталось. Джулиано пошел на выход подобно ледоколу — я направился следом за ним…

Девочки уже сидели в машине. На заднем сидении…

— А! Каково! Не то что в порту ты подцепишь б…ь, а от нее — еще что-нибудь! Высший класс!

— Это точно… — пробормотал я — а им вообще шестнадцать то есть? По виду — нет…

— Да какая разница… Самое главное — свежие, чистенькие… Поехали, давай — я одну гостиницу у порта знаю. И меня там знают…

В машине мы устроились с трудом — потому что старый ФИАТ не был рассчитан на то, чтобы возить на заднем сидении четверых, тем более такого бугая как Джулиано. Поэтому, мы забрались на заднее сидение, а девочки забрались к нам на колени. С грехом пополам тронулись — Джулиано парой слов объяснил водителю дорогу и принялся лапать свою нимфу так, как будто не мог дотерпеть до гостиницам. Обеим "ночным бабочкам", которых мы сняли, точно не было шестнадцати лет…

— Тебя как зовут? — спросил я у устроившейся у меня на коленях, сжавшейся в комок девочки. Спросил по-английски, потому что немецкий она никак не могла знать, испанский (который в США знают очень многие на бытовом уровне — в стране полно мексиканцев) тоже, а по-русски и вовсе спрашивать было очень и очень опасно.

— Алиса… — и эта говорила по-английски довольно чисто, хотя и с явным акцентом.

— А на самом деле?

— Айша…

Возня рядом начинала мне надоедать…

— Эй — я пихнул Джулиано локтем в ответ — а нельзя меня не пихать? До отеля подожди…

— Да ладно… — отмахнулся тот, не прекращая своих "развратных действий" — столько времени в море. Соскучился по женской ласке, понимаешь…

— Но меня хоть не толкай…

Дохали мы, опять-таки живыми — к дикому движению на улицах города я уже начал привыкать. Расплатились с водителем, с шумом ввалились в отель. Джулиано знали и здесь. Формальностей здесь никаких не было — просто обменяли денежные знаки на ключи от комнат. Ни паспорта предъявлять не надо, ни постояльцев здесь не записывают. Красота!!!

Ну и что мне делать теперь? Джулиано то понятно, найдет чем заняться — а что делать мне? Я не педофил. А если я эту Алису-Айшу не трахну — тот же Джулиано заподозрит неладное, потому что я буду себя вести не как обычный моряк, а как кто-то другой. Черт…

У русских есть такое понятие — «судьба». Его очень сложно перевести на английский язык и очень сложно объяснить, что это такое западному человеку. В Индии есть понятие «карма» — но «судьба» включает в себя намного больше, чем карма. Если карма — это нечто эфемерное, совершил плохой поступок — и испачкал свою карму, то судьба — это намного большее. Русские фаталисты, они верят в то, что все их поступки уже предопределены кем-то свыше. Вот это и есть судьба — совокупность всего того, что тебе предписано совершить в этой жизни — и плохого и хорошего.

Не знаю, есть ли судьба только у русских, или у всех жителей Земли, даже тех, кто не знает, что это такое? Может есть, может — нет. Но моя судьба сегодня столкнула меня с пятнадцатилетней беженкой из лагеря, по имени Айша — и это стало тем первым шагом, в дороге из многих тысяч шагов, которых мне предстояло пройти по этой сложной, жестокой к чужакам земле. Такое внедрение спланировать было просто нельзя…

Внизу, где-то на улице, истошно завизжали тормоза, раздался грохот сапогов по асфальту, отрывистые команды на гортанном, незнакомом мне языке…

— Что это? — инстинкты сработали, я прижался к стене, посмотрел на сжавшуюся в комок Айшу, сидевшую на кровати. В глазах ее плескался вязкий и мутный, будто нефть, страх…

— Разведка! — дрожащим голосом сказала она — ничего не делай! Иначе убьют!

Черт… Только этого мне и не хватало… Оружия у меня не было, ничего компрометирующего — тоже я все оставил на корабле — но здесь для того, чтобы спустить курок, особых оснований не требовалось. Плохое настроение у полицейского было основанием, вполне достаточным…

К нам в номер (если это можно было назвать номером) они ворвались через несколько минут. Трое — у всех автоматы МР-5, скорее всего местного производства, со спаренными магазинами и лазерными прицелами, бронежилеты, полицейские пояса. Экипированы они были на славу — американцы выделяли на борьбу с Аль-Каидой сотни миллионов долларов, поставляли огромное количество оружия и снаряжения. А это, наверняка, и был местный полицейский спецотряд быстрого реагирования…

Ударом приклада по голове меня сбили на пол — я решил не сопротивляться. Быстро обыскали — но наручники почему-то не надели. Забрали все деньги, которые были у меня в одежде — к счастью их там было немного. Один из полицейских ударил кулаком в лицо Айшу, а когда она повалилась на кровать — обыскал и ее. Видимо, искал пояс шахида или что-то в этом роде. После чего нас пинками вывели в коридор и выстроили у стены…

— Ничего не делай… — шепнула мне Айша, за что получила новый удар кулаком в лицо. Сержант, командовавший обыском, что-то проорал…

А в соседнем номере шла свалка — Джулиано, уже прилично принявший на грудь, решил выразить свое возмущение по поводу опустошенных карманов. Один из полицейских спецотряда уже вылетел из номера спиной вперед, за ним в узкий коридор вывалился настоящий человеческий комок — итальянца били дубинками, кто только мог, большая часть ударов попадала по своим же коллегам. Несколько человек толкались в коридоре, где и дубинкой-то не размахнуться, пинали ногами, мешали друг другу. Один из полицейских, что охранял нас, направился туда, чтобы помочь своим коллегам, двое остались около нас. Охранять…

Выстрел грянул так неожиданно, что я даже дернулся. Человеческий комок на полу сразу развалился, полицейские вскакивали с ног. Холодея от ужаса, я посмотрел в конец коридора, там где была лестница.

Оттуда неспешно шел, даже не шел, а шествовал офицер, стрелял именно он. В отличие от всех остальных одет он был в парадную полицейскую форму, без бронежилета и без автомата. Тонкие, аккуратные усики, загорелое лицо, американские темные очки… В руке у него был дымящийся пистолет.

Отсчет!

Состояние боевого транса начинается с отсчета, если есть возможность — ты должен включить "внутренний метроном", отстраниться от всех мыслей. Боевой транс — это инстинкты и навыки, ничего более. Сознание, очищенное от всех посторонних мыслей, направленное на единственную цель превращает человеческое тело в клинок, выкованный из дамасской стали. В коридоре было несколько вооруженных до зубов полицейских из антитеррористического спецотряда — а у меня не было ничего кроме рук, инстинктов и навыков. Этим состоянием нельзя было злоупотреблять, каждый боевой транс сжигал организм, как форсажный режим сжигает реактивный двигатель — но иного выхода у меня не было. С их точки зрения я выглядел обычным подгулявшим моряком, выглядевшим вполне безопасно. Точно также безопасно и безобидно выглядит лежащий на земле провод, хотя в нем может быть несколько тысяч вольт…