Слеза Бога

– Я тоже Иван, – сказал мальчишка, стараясь, чтобы голос звучал ниже, но все же пустил петуха. – Это мама придумала, что я Ежик. А это у тебя что? – он потрогал сильно развитые мышцы на груди.

– Это мускулы. – Иван напряг руку и показал мальчишке упругий перекатывающийся шар. – Вырастешь, будешь заниматься спортом – у тебя тоже такие будут.

– Здорово! – мальчишка почему-то вздохнул.

Иван с улыбкой оглянулся на его мать и заметил в ее глазах слезы. Наконец до него все дошло – и веревочки вдоль стен, и то, что мальчишка так и сидит на полу, а должен бы скакать и прыгать, да и из коляски почти вырос…

– Я починю, – сказал он. – Тут лучше перила сделать. Есть в квартире что-нибудь подходящее?

Она молча взяла ребенка на руки, отнесла в комнату, потом открыла дверь небольшой кладовки. Там Иван нашел кое-какие инструменты, а также старый деревянный манеж, который быстро разобрал, из решеток получились удобные перильца. Когда он привинчивал последнее, под мышку ему сунулся любопытный нос. Мальчишка притащился в прихожую, очень ловко опираясь на детский стульчик.

– О, брат Иван, так ты, оказывается, вполне сносно передвигаешься!

– Я на море сам ходил! – похвастался мальчишка.

– Ну, давай пробуй! – Иван сделал приглашающий жест.

Ребенок честно прошел вдоль всех перил и сказал, что удобно. Его мать выглянула из кухни, уголки ее губ были печально опущены.

– Мама, как думаешь, может быть, он починит машину? – спросил мальчишка.

– Не знаю, Ежик, вряд ли…

Но сын ее не послушал и через некоторое время выполз из комнаты с коробкой. Машину они с мамой нашли на помойке, тут же сообщил ребенок, кто-то ее выбросил, потому что она не работает. А так она хорошая, радиоуправляемая, должна всюду ездить, и еще огоньки разноцветные, и музыка играет.

Иван разобрал машину тут же, на полу в прихожей, мальчишка не отставал от него ни на шаг.

Юлия скрылась на кухне, чтобы привести в порядок разбегающиеся мысли. Сегодня она просто не узнала этого человека. Чисто вымытое и выбритое лицо, явно недавняя стрижка, мощное, мускулистое тело.

Нет, он никак не может быть уголовником – ни татуировок на теле, ни шрамов. Как он сказал? Не пьет и не колется. Это уж точно. Скорее в зал ходит, такие накачанные мышцы так просто не получатся. В ванной висела выстиранная рубашка – точно дорогой фирмы, костюм, наверное, тоже. Все говорило о том, что мужчина вроде бы не бедный, но отчего тогда снял комнату у свекрови? И глубокая царапина на щеке, и сбитые в кровь костяшки на правой руке… Кто же он? Как бы узнать… Паспорт она видела и теперь точно могла сказать, что документ его. Приехал из какой-то Ченегды… черт его знает, что за город.

Ограбили по дороге? Отобрали деньги и вещи? Так отчего он в полицию не пошел? Отчего не позвонил домой или на работу, чтобы прислали денег? И зачем вообще сюда приехал?

Юлия украдкой посматривала в прихожую, где вовсю кипела работа. Машину полностью разобрали, и теперь Иван сосредоточенно копался внутри, а Ежик сидел рядом и подавал то отвертку, то плоскогубцы, то еще что-то. Глаза его горели, щеки были красными от возбуждения, он беспрерывно что-то лопотал, спрашивал и сам же пытался ответить.

«Ему не хватает общения, – в который раз обреченно подумала Юлия, – ему нужно играть с друзьями, меняться игрушками, обсуждать просмотренные мультфильмы. Он хорошо говорит, развит не по годам, но как же ему не хватает друзей!»

И отца, тут же мысленно добавила она, хотя дала себе слово даже не вспоминать об этом. Как ни крути, а в свое время ей следовало разглядеть Лешку получше. И бежать от него сломя голову. А теперь вот ребенок готов привязаться к первому попавшемуся мужчине, который обращается с ним ласково. И ему все равно, что этот тип может быть преступником или даже убийцей.

На сковородке зашкворчало, и Юлия сосредоточилась на приготовлении обеда. Не хватало еще, чтобы все подгорело!

Наконец из прихожей послышался восторженный визг Ежика, затем грохот и жизнерадостная музыка. Из дверей кухни Юлия наблюдала такую картину.

Ежик, захлебываясь от счастья, в упоении нажимал кнопки на пульте. Машина сверкала и переливалась, пела, играла, переворачивалась, ездила взад и вперед, сама обходила препятствия в виде огромных мужских ботинок. Иван с улыбкой смотрел на абсолютно счастливое личико ребенка, потом перевел взгляд на мать. По ее щекам текли слезы.

Вдруг ему захотелось поднять их обоих – смышленого мальчишку, не умеющего ходить, и эту измученную непосильной ношей молодую женщину с испуганными глазами… поднять, прижать к себе и больше никуда не отпускать, чтобы исчезли из ее глаз эти страх и обреченность.

Он тут же опомнился – не в его положении об этом думать. Как он может сделать людей счастливыми, если ему грозит тюрьма? Пока что будущее его весьма проблематично и думать нужно о том, как избавиться от своих неприятностей.

С огромным трудом удалось уговорить Ежика оторваться от машины для обеда и сна. Иван съел все, что она приготовила на два дня, и очень извинялся, сказав, что сходит в магазин. К обеду он надел едва высохшую рубашку и выглядел вполне ничего – крупный сильный мужчина. А что ходит осторожно и голову все время нагибает – так это квартиры такие. Одно слово – малогабаритные.

– Мне позвонить нужно, – сказал он, – а мобильник сел. Не бойся, не межгород.

– Да пожалуйста, – она протянула ему трубку.

Ежик заснул мгновенно, так что она вышла из комнаты, прихватив ноутбук. Некогда расслабляться, работа не ждет. Проходя мимо Лешкиной комнаты, она услышала характерное пиканье и голос Ивана. Ох, уж эти тонкие стены…

– Алло, это квартира Душановых? – спросил он. – Александру могу попросить?

Юлия едва не выронила ноутбук. Душанов – это же фамилия директора их издательства. Ну да, Павел Васильевич Душанов. А его жена, стало быть, Александра Душанова. Та самая, которую убили. Убили прямо у нее на глазах.

Юлия приникла ухом к двери. Хорошо, что неплотно прилегает, свекровь в свое время денег пожалела на приличных мастеров, сделали кое-как.

– Александру я могу попросить? – повторил Иван, потому что на том конце раздавались всхлипы и какое-то бормотание.

– Никак нельзя, – послышался наконец ответ, – нет Александры Викторовны и не будет. Звонили недавно, сказали, в аварию она попала.

– Она в больнице?

– Да не в больнице, а в морге! – крикнула женщина. – А больше я ничего не знаю, я домработница приходящая, там хозяин поехал разбираться.

– Ни хрена себе… – растерянно сказал Иван, бросая трубку, и тут же одним прыжком бросился к двери.

– Больно же! – Юлия отскочила, держась за лоб.

– А ты зачем подслушиваешь? – рыкнул он.

– Надо больно. – Она прошла на кухню и приложила ко лбу поварешку. – Ну вот, шишка будет. И не подслушивала я, ты так орал.

– Это у меня голос громкий.

– А тебе эта Александра кто? – неожиданно для себя спросила Юлия, скосив на него глаза.

Вот хоть убей, не могла она представить их с Иваном рядом. Чтобы вполне нормальный мужик увлекся такой стервой?