Слезинка на щеке
Шрифт:
Фернанда звонко расхохоталась: «Да утащила, причем заметь, средь бела дня, на глазах, так сказать, у почтеннейшей публики. Ты не представляешь, до чего эта штука тяжела, а я ведь выбирала самую маленькую. Никто и внимания не обратил. Конечно, я выбрала место поудобней. Я просто закатила его в сумку и потом отволокла в машину». Фернанда прямо светилась от самодовольства.
«Джонни заставит тебя вернуть шар на место. Ты хочешь, чтобы нас упекли в тюрьму и произошел международный скандал? Что ты собираешься с этим сделать, водрузить посредине комнаты? Или, может, упрятать в шляпную коробку?»
«Ну да, — беззаботно подхватила Фернанда, —
«А как ты будешь вывозить это из страны, придется ведь проходить таможню? Я не понимаю, зачем тебе это нужно?»
Фернанда вытащила ключ зажигания и вылезла из машины.
«Придумаю что-нибудь, — уверенно пообещала она, идя рядом с Доркас по тротуару. — Этот шар не бог весть какая ценность. Они тут на каждом шагу валяются. Из такой игрушки может получиться чудесная дверная опора против воров».
«Ну, если тебе это так нужно, обратись к городским властям, думаю, тебе не откажут», — посоветовала Доркас.
«Вот еще, — негодующе запротестовала Фернанда, — испортить такой рассказ. Не вздумай сказать Джонни… — Она оборвала себя на полуслове, заметив Бет и Ванду на террасе. — Тебе не кажется, что Бет завела себе приятеля?»
Снизу было видно, как девочка, стоя на коленях, забавляется с огромной желтой тигровой кошкой. Ванда, казалось, не имела ничего против. Доркас, как зачарованная, наблюдала за лицом няни. Она смотрела на Бет ласковым, материнским взглядом, как будто это ее дочка.
Неожиданная боль, взявшаяся невесть откуда, погнала Доркас вперед. Она стремглав бросилась наверх. Кошка, напуганная стремительным вторжением, нервно мяукнула, царапнула Бет, пытаясь освободиться из ее цепких ручонок, и удрала, прыгнув с балкона прямо на улицу.
Разгневанная Бет возмущенно тыкала в Доркас пораненной ручонкой: «Это все из-за тебя. Она никогда не поцарапала бы меня, если бы ты ее не спугнула».
Ванда в мгновение ока оказалась на коленях рядом с Бет, внимательно, стараясь не причинить боли, осматривая слабую струйку крови, сочившуюся из ранки. В ее глазах, вскинутых на Доркас, в полный рост стояли обвинение и досада.
Фернанда со стороны наблюдала эту сцену. Она поднялась по ступенькам, и обратилась к Ванде: «В моей аптечке есть антисептики. Ступайте с Бет наверх и промойте ранку. Вот ключи».
Бет зарыдала, не столько от боли, сколько от огорчения, вызванного дезертирством кошки. Она дала Ванде увести себя, ни разу не оглянувшись на мать.
«Вообще-то этим следовало бы заняться мне», — заметила Доркас. Фернанда пропустила намек мимо ушей.
«Тебе пора завязывать с такими фокусами. Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но твое состояние не должно пагубно отражаться на Бет. Я не допущу этого».
«Ты не допустишь? — Доркас буквально выплюнула эти слова. — Мне иногда кажется, ты забываешь, что Бет — моя дочь».
С Фернанды вмиг слетело радушие. Лицо напряглось, глаза вспыхнули недобрым огнем, в них не осталось и тени наивной простоты.
«То, что ты ее мать, относится к разряду вещей, о которых я никогда не забуду. Надеюсь, что мне не придется об этом сожалеть. Здесь нет Джино, который мог бы позаботиться о ней, но я несу ответственность за Бет».
Вот оно, то, чего Доркас боялась больше всего. Она подсознательно чувствовала исходящую
от Фернанды неясную угрозу. И вот тайное стало явным.Но не успела она и слова вымолвить, как Фернанда уже смягчилась. Было видно, что она раскаивается в своей несдержанности.
«Прости, я погорячилась, Доркас. Но и ты должна держать себя в руках. Ты не должна вредить своему ребенку. Если бы ты хоть на секунду задумалась, прежде чем сломя голову рвануть по лестнице, ничего бы не произошло. Ты ведешь себя так, будто ревнуешь Бет к Ванде. Так нельзя. Ладно, что теперь говорить. Давай забудем об этом. Ловлю тебя на слове — ты предлагала помочь мне сегодня. Может быть, это как раз то, что тебе сейчас необходимо, чтобы отвлечься».
Доркас вынуждена была признать правоту слов Фернанды. Она в очередной раз не сдержалась, потеряв над собой контроль, выведенная из себя выражением лица Ванды и движимая единственным желанием разрушить эту идиллию.
Они поднялись к Фернанде, и остаток дня Доркас провела за портативной пишущей машинкой в ее комнате. Нужно было привести в порядок груду наспех нацарапанных записей Фернанды и вдобавок придать надлежащий вид собственным впечатлениям, которые смогут впоследствии пригодиться. Ванда ушла гулять с Бет.
В каком-то смысле работа отвлекала, хотя Доркас не могла позволить ей целиком и полностью захватить свои мысли. В голове роилось множество вопросов, на которые пока не было ответа.
В действительности ли мудрая и рассудительная Фернанда так уж необходима Бет, чтобы служить противовесом неуравновешенной матери? Или Фернанда в слепой решимости разлучить Доркас с ребенком готова ухватиться за любой удобный повод?
Когда Фернанда оставила Доркас в комнате одну за машинкой, та бросила печатать и уронила голову на руки. Никто не мог ей помочь. Она должна справиться сама. Нельзя в испуге шарахаться от каждой тени. Это осталось в ней еще со времен совместной жизни с Джино. Надо учиться отличать вымысел от реальности. Надо учиться видеть, где существует настоящая опасность, а где угрозы возникают благодаря ее живому воображению.
Чего ради она так взбеленилась из-за привязанности Ванды к ее девочке? Вместо того чтобы испытать благодарность, она ведет себя, как глупая невоспитанная девчонка. Ванда так настрадалась, на ее долю выпали такие переживания; неудивительно, что один вид маленьких детей способен разбередить и без того незаживающую рану. Ей делает честь, что она не ожесточилась и способна привязываться к чужим детям, с которыми ей в скором времени предстоит расстаться.
Только так, а не иначе надо ко всему этому относиться, убеждала себя Доркас. В конце концов, она не утратила способности здраво рассуждать, и она постарается больше не давать Фернанде повода для сомнений, что она хорошая мать для Бет.
Ее пальцы забегали по клавишам машинки, внимание сосредоточилось на записях Фернанды. Но в потаенных уголках сознания какие-то голоса продолжали что-то нашептывать, обвинять, метаться в поисках истины, не давая успокоиться разгоряченному воображению. Вечная неуверенность в себе, будь она проклята!
Глава 6
Вечером за ужином никто не обмолвился ни словом о случившемся. Фернанда осталась необычайно довольна и воодушевлена первой встречей с официальными представителями. С греками было легко поладить, Ферн была уверена, что они сработаются.