Слезы каменной пустыни

Приступая к снятию показаний немедленно, Фрэнк грубо нарушал все инструкции. Интервьюируемый мог находиться в шоке от произошедшего и сперва должен был пройти медицинское обследование. Однако важность и социальная опасность дела требовали срочности.

— Я Генри Ларсон, — меж тем начал рассказывать хозяин дома. — Живу здесь уже более… — он на мгновение задумался, — двадцати пяти лет. Работаю главным технологом на заводе «Память».

— Что вы знаете о происшествии возле вашей виллы?

— Только то, что видел своими глазами. Это было ужасно… — Ларсон прикрыл глаза рукой. Было похоже, что он действительно искренне потрясен случившимся. — Две машины взорвались, несколько раненых. И ТОТ человек в луже крови — ему оторвало голову!

— Когда вы обнаружили, что что-то произошло?

— Услышал взрывы. Выбежал из дома, вижу — лежит горящий флаэр. Вокруг него люди суетятся. И ЭТОТ обезглавленный… А ведь я гостя ждал. Надеюсь, он не попал в эту мясорубку.

— Какого гостя? — осторожно спросил полковник.

— Не гостя даже, — оживился Ларсон. — Понимаете, это трудно объяснить. Ко мне человек должен был приехать.

— Не приехал?

— Судя по тому, что кислота исчезла, значит, приехал. Он должен был три контейнера забрать. Но, надеюсь, успел улететь до происшествия.

— А зачем ему кислота? — стараясь не показывать особого интереса, продолжал расспрашивать полковник.

— Он коллекционер. Собирает монеты, медали, значки. Сказал, что она нужна ему для чистки поверхностей. Я как-никак технолог, потому попытался убедить его, что специализированные безопасные растворы для этого лучше подходят. Но он сказал, сам знает, что для него лучше.

— А у вас откуда кислота? Вы же работаете на заводе по изготовлению микросхем памяти. Там ведь химические реактивы не производят.

— Понимаете, у нас травление основ кристаллов должно идти только при высокой концентрации и чистоте кислоты, поэтому отходы все еще являются вполне дееспособными. Жалко ведь годный продукт утилизировать. Я и решил, почему бы не отдавать его коллекционерам.

— Но техника безопасности?! — возмутился полковник.

— Что вы, что вы, — засуетился Ларсон. — Разумеется, я все проверил. У него был оформленный по всем правилам допуск к работе с опасными реактивами.

— На кого оформлен, не помните?

— Звали его Ральф. Это я точно знаю, так как часто с ним общался. А вот фамилия… Видите ли, я и видел ее только мельком на документе. Тар…, Тер…, что-то вроде Терминский. Или Терпинский. Точнее не скажу.

— Откуда брали емкости?

— Он же и давал. А я заполнял их на заводе.

— И вас не смутило то, что на емкостях были сбитые номера?

Ларсон опустил взгляд и заерзал в кресле. Потом несмело глянул на полковника.

— Значит, случилось что-то еще? Вы ведь не зря про этого коллекционера выспрашиваете? — спросил он дрожащим голосом. — И про емкости вы знать не могли, так как при аварии их уже не было.

— Отвечайте, пожалуйста, на вопрос, — терпеливо повторил полковник. — Вас не смутило, что номера на емкостях сбиты?

— Я спрашивал Ральфа об этом. Он сказал, что контейнеры старые, достались ему случайно уже пустыми. А снятие идентификаторов является стандартной процедурой после использования.

— И вы поверили?

В ответ Ларсон лишь пожал плечами.

— Как выглядел ваш коллекционер? — продолжил допрос полковник.

— Высокого роста, худой. Лицо такое морщинистое. Точнее, наверное, не вспомню. Да и видел я его толком всего однажды.

— Но вы же много общались!

— Да, разговаривали несколько раз, — подтвердил Ларсон. — По видеофону. Но с той стороны как правило был погашен свет.

— Почему?

— Не знаю. Не спрашивал, — пожал плечами хозяин дома. — Да и как вы себе это представляете? — внезапно пришел он в ярость, но тут же остыл. — Вы думаете, можно спросить, почему собеседник сидит в темноте? Мне, например, воспитание не позволит.

— Окей, хорошо, — продолжил полковник. — И о чем же вы с ним говорили?

— Ральф звонил всегда сам. Я его номер не знаю. Просил подготовить очередную партию. Следующим утром я находил на веранде пустые контейнеры, заполнял их и оставлял там же. А через неделю или меньше они сами исчезали. Вот и все.

— Сколько раз это происходило?

— Восемь раз, двадцать два контейнера.

— Считая сегодняшние?

— Да.

— Так, — полковник откинулся на спинку кресла и на несколько мгновений задумался. — Осталась ли у вас от вашего партнера какая-нибудь вещь, которую он мог держать в руках?

Ларсон ответил не сразу.

— Пожалуй что нет, — произнес он. — Емкости да удостоверение химика. Вот и все, что он давал мне. Но ни того, ни другого…

— Хорошо. Что-нибудь еще можете сообщить про Ральфа?

— Вроде бы нет.

— Если что вспомните или он вам снова позвонит, немедленно сообщите в городское Управление безопасности. Дежурных я предупрежу.

— Хорошо.

Оставив хозяина в растрепанных чувствах, полковник вместе с Ником вышел под моросящий дождь.

— Надо ж быть таким идиотом! — отвел он душу, когда дверь за ними захлопнулась. — Хотя мы не лучше, — тут же взял Фрэнк себя в руки. — Николас. Единственное морщинистое лицо, которое до сих пор упоминалось, было у театральной маски. Покажи ее снимок Ларсону. Может быть, узнает. И кроме того, найди этого Ральфа Терминского-Терпинского и его удостоверение. Хотя, наверняка, и этот след будет пустым. Уж очень умело работают.

— Сэр, разрешите вопрос? — проговорил молчавший до того первый помощник. — Они сами своего убили, когда мы его арестовали? Чтобы лишнего не рассказал?

— А вот в этом, Ник, я сильно сомневаюсь, — произнес полковник, но к огорчению помощника дальше эту тему развивать не стал.

* * *

Фрэнк, сидя в мягком кресле и смежив веки, летел в Вашингтон. Прямо с утра, придя на работу часа на два раньше, он ознакомился с основными результатами экспертизы и сразу же поспешил на аэрочелнок. С Маршаллом и Сэмуэлем позавтракать, к сожалению, не удалось ввиду нехватки времени. А жаль. Они служили ему своеобразным барометром социальной напряженности.

Сам не заметив, полковник задремал и был разбужен уже в столичном аэропорту. Оттуда привычной дорогой за несколько минут добрался до здания централа Управления. Сон совсем не освежил, скорее наоборот. Голова была тусклой и тяжелой. И когда он оказался перед кабинетом начальства, переступить порог ему стоило некоторых усилий.

— Господин Логэн, здравствуйте, входите пожалуйста, — приветствовал его Голдмэн. Официально, не по-приятельски.

Полковник с изумлением оглядел кабинет. От прежней обстановки ничего не осталось. Вместо этого все стены были заняты тарелками и рогатками антенн.