Слёзы Лимба

Эрван нервно сглотнул и сжал кулаки.

— Свет, мне нужен свет, — стиснув зубы, прорычал он. — Я уже делал это. Получится и сейчас. Ты сможешь. Почувствую его в себе. Давай же.

Жгучая боль пронзила ладони, будто юноша окунул их в кипящую воду. Вскрикнув, парень посмотрел на них, разжав пальцы, и резко зажмурился, так как вырвавшийся свет из его рук был столь ярким, что смог затмить своим сиянием даже солнце. Парень быстро отвел ладони от своего изумленного лица и направил их вниз, освещая себе путь. Сияния, которое породили его руки, хватило, чтобы разогнать тьму практически полностью, отчего появилась отличная возможность увидеть то, что находилось в конце лестницы. Эрван увидел край помещения, возможно, довольно большого, так как в поле зрения попадались массивные мраморные колонны, которые, как зеркала, отражали падавший на них сверху свет. Юноша постепенно привык к боли, которая свела его ладони, и медленно стал спускаться вниз, пытаясь по чистой случайности не повернуть ладони в сторону лица. Одного лучика этого света хватит, чтобы его глаза поджарились.

— Эрван! — Эмми вновь дала о себе знать. И теперь ее голос не казался таким уж далеким, он был рядом, в зоне досягаемости. — Не останавливайся. Ты должен идти. Должен увидеть это. Необходимо вспомнить те события, которые не позволяли твоей душе существовать без боли. Тебе следует отпустить те забытые воспоминания, позволить им упасть в пропасть Бездны. Следуй за мной, — слова девочки уже не произносились ребенком, их обладательница резко повзрослела и стала говорить, как взрослая женщина. — Она поведет тебя, будет нести мое имя, станет твоим светом. Ты должен запомнить мою историю, найти мое тело и похоронить. Тогда Эмми родится снова. В ее теле будет моя душа. Найди малышку. И не отпускай. Она твой последний шанс.

***

Спуск вниз занял не так много времени, как это предполагалась изначально. Эрван попрощался с лестницей уже через пару минут и теперь стоял посреди невероятно просторной комнаты, которая напоминала обеденный зал какого-нибудь роскошного заведения, но была лишена всей мебели и, что была самым главным, посетителей. Потолок поддерживался мраморными колоннами, чересчур толстыми, словно архитектор боялся, что потолок рухнет на людей, если опора будет хотя бы на миллиметр тоньше. В центре зала колонн не было, что было оправдано наличием стеклянного купола, хрупкая стеклянная конструкция без страха парила над полом и напоминала дневное светило, которое слишком близко приблизилось к земле. Эрвану пришлось погасить свои ладони, так как в его чудодейственном даре уже не было столь острой необходимости.

— Что это за место? — удивленно оглядел помещение Эрван и стал с восторженно распахнутым ртом оглядываться, пытаясь запомнить каждую деталь столь поразительной роскоши.

В ушах зазвенела музыка, сначала тихая, потом все более и более прибавившая в силе. Композиция была знакома, но молодой человек не мог вспомнить ни автора, ни названия. В этих звуках чувствовалась радость, грациозность, некая непередаваемая смелость, гордость. Музыка лилась в голове Эрвана бурной могучей рекой и расползалась по телу горячим потоком. Молодой человек попытался найти человека, который создавал столь очаровавшие его звуки, но музыкант предпочел остаться невидимым.

Чем дольше Эрван слушал прекрасное музыкальное произведение, тем сильнее начал проникаться атмосферой этого места. Он стал видеть то, что было скрыто от него совсем недавно. Рядом с ним закружились в сплоченном страстном танце многочисленные пары, облаченные в довольно старомодные наряды, будто эти люди прыгнули в этот зал из глубин далекого прошлого. Они совершенно не замечали наблюдавшего за ними молодого человека, будто его здесь вовсе и не было. Эрван оглянулся и приметил автора этих звуков. Он был увлечен своей работой и совершенно не отвлекался на удивительную обстановку вокруг себя. Весь его напряженный взгляд сосредоточился на музыкальном инструменте, массивном черном рояле. Между ним и фортепиано создалась некая любовная связь, неразрывная. Пальцы музыканта даже не отрывались от клавиш при смене ноты, они словно скользили по ним, как водомерка по поверхности пруда. Эрван приблизился к этому человеку. Совершенно не боясь его.

Он смотрел на себя, изучал собственные движения, чувствовал до боли знакомое напряжение. И легкость. Легкость души, которая обрела крылья благодаря музыке. Но неожиданно музыкант вздрогнул, будто почувствовал колющую боль в груди и вздрогнул, посмотрев в сторону. Эрван встретился с ним глазами. Встретился со своим отражением. Напуганным, как и он сам.

Ничего…

Эрван больше не видел ни танцующих людей, ни музыканта, которого одолело чувство ужаса. Все исчезло. Вновь. Кроме рояля. Этот неподъемный музыкальный инструмент по-прежнему стоял на месте, но уже в слегка измененном виде. Его клавиши покрылись толстым слоем пыли, будто к ним не прикасались много лет. Эрван в недоумении подошел к нему и от охватившего чувства любопытства дотронулся до клавиш, застав тех издать тихий интересный звук, но тот был каким-то странным, будто доносился из горла какого-то животного. Парень одёрнул руку и грустно вздохнул.

— Я уже был здесь… Перед смертью, — прошептал он.

— Тебе следовало увидеть это, — голос мальчика был настойчив, немного озлоблен и чересчур холоден.

Эрван оглянулся и приметил в дальнем конце зала двух ребят, которые были похожи друг на друга, как две капли воды. Они были облачены в одни лишь пижамы, и им явно было зябко находиться здесь, но те старались не подавать виду. Мальчики взяли друг друга за руки и медленно направились в сторону в недоумевавшего молодого человека, который, судя по лицу, уже перестал удивляться чему-либо в этом месте.

— Ты умирал уже однажды, ты чувствовал эту боль. Страх одолевал тебя. И ты был рожден вновь, чтобы встретить смерть во второй раз. Две жизни ради одной, — один из близнецов вышел вперед и исподлобья взглянул на Эрвана. — Готов ли ты к этому?

Эрван с вопросом оглядел маленьких близнецов и не смог подобрать ни единого подходящего ответа, но те словно заранее знали, что тот в конечном итоге ответит, поэтому ждать его слов не стали. Лишь посмотрели друг на друга и тихо захихикали, будто их забавляла данная ситуация, которая с каждой секундой утрачивала всякий смысл.

— Смотри, — прошептали они и вновь взяли друг друга за руки.

Эрван почувствовал странный холод, и его голова резко стала чересчур легкой из-за навалившегося на парня головокружения. Молодой человек с трудом удержался на ногах и почувствовал, что под ним больше нет пола. Он стал падать куда-то вниз, в пропасть, а близнецы продолжали стоять наверху и с ухмылкой на лице помахали ему на прощание рукой, но это движение было больше похоже на издевку.

Вскоре падение замедлилось, и юноша вновь почувствовал ступнями прикосновение чего-то твердого. Но из-за ухудшившегося самочувствия парень не смог удержать равновесие и с грохотом рухнул на спину, ощутив всем телом свое неаккуратное болезненное падение. Эрван со стонами поднялся на локтях и сел, устало сжав переносицу. К его мокрому из-за пота торсу прилипли кусочки земли и крошечные частички камня, которые неприятно царапали кожу. Стряхнув с себя всю грязь, молодой человек, сощурившись из-за витавшей в воздухе пыли, огляделся. Он с удивлением осознал, что теперь находится в каком-то узком длинном коридоре с бесчисленным множеством закрытых дверей. Судя по облупившейся на стенах краске и разбросанному по полу мусору, здесь не ступала нога человека не одно десятилетие.

Парень с трудом поднялся на ноги и старался не порезать голые ступни о разбросанные на полу разбитые стекла, коих здесь было невероятно много, что сильно затруднит передвижение.

— Черт. Что здесь происходит, черт тебя дери? — прошептал юноша и подошел к ближайшей двери, сделав попытку ее открыть, но все тщетно, та была плотно заперта с другой стороны.

Такая же история была и с другими дверьми. Ни одна из них не пожелала впускать в скрывавшиеся за ними помещения молодого человека. Парень устало вздохнул и прижался спиной к стене, запрокинув голову. Происходящее вокруг окончательно потеряло смысл. И вся эта бессмыслица не желала подходить к своему долгожданному концу.

Эрван посмотрел на свою ладонь и провел по ней пальцами, ощутив неприятное жжение. Та покрылась сильными ожогами, которые явно были вызваны тем самым светом. Значит, им нельзя пользоваться слишком часто, иначе от кожного покрова ничего не останется в ближайшее время. К счастью, в коридоре было довольно светло, что было странно, если учитывать, что поблизости не было ни единого окна или открытой двери. Что-то невидимое слегка озаряло коридор и давало возможность видеть все, что находилось вблизи парня в нескольких метрах.