Слезы луны

– Ты не боишься разговаривать с принцем эльфов, Галлахер?

– Ну, я бы не хотел, чтобы меня в ближайшие сто лет уволокли в логово эльфов, мне и здесь неплохо живется.

Кэррик запрокинул голову и заливисто расхохотался.

– Уверен, придворные дамы высоко оценили бы твою внешность и музыкальный талант. Однако ты мне нужен здесь, так что не беспокойся.

Посерьезнев, Кэррик наклонился к Шону:

– Ты упомянул, что Гвен говорила с Бренной О’Тул. Что она сказала?

– Разве вы не знаете?

Мгновение – и Кэррик уже на ногах.

– Я не могу входить в коттедж или пересекать границы сада, хотя мой дом находится под ним. Что она сказала?

Шон невольно посочувствовал эльфу: вопрос больше напоминал просьбу, чем приказ.

– «Его сердце в песне». Вот что она сказала Бренне.

– Я никогда не дарил ей музыку, – тихо произнес Кэррик.

Он поднял руку, и в небе вспыхнула молния.

– Бриллианты, рожденные солнцем, дарил ей. Высыпал к ее ногам, попросив уйти со мной. Она отвернулась от них и от меня. Не послушалась собственного сердца. Понимаешь, как больно, когда от тебя отворачивается единственная, кого любишь, кого будешь любить вечно?

– Нет. Я никогда никого так не любил.

– Мне жаль тебя, ибо, если ты не любил так сильно, то и не жил. – Кэррик поднял другую руку, и над землей опустилась тьма, пронизанная серебряными лучами и искрами. Заклубился густой туман. – Даже когда по настоянию отца она вышла замуж за другого, я собрал слезы луны и высыпал жемчужинами к ее ногам. И все равно она отказалась от меня.

– И драгоценности солнца, и слезы луны превратились в цветы, – продолжал Шон. – И она ухаживала за ними год за годом.

– Что мне время? – нетерпеливо воскликнул Кэррик. – Что мне год, столетие?

– Когда ждешь любви, год становится веком.

Кэррик сверкнул глазами.

– Слова твои столь же прекрасны, как и музыка. И ты прав.

Эльф вновь пошевелил пальцами, и солнечный свет вернулся, по-зимнему бледный.

– И все-таки я пришел к ней в третий раз. Из синих глубин вырвал я сердце моря и бросил сотнями сапфиров к ее ногам. Все, что у меня было, и даже больше, бросил я к ногам моей возлюбленной. А Гвен сказала, что уже стара, что слишком поздно. И заплакала. Впервые увидел я тогда ее слезы. И еще сказала моя любимая, что если бы вместо драгоценностей и обещаний вечности и богатства я подарил ей слова, что жили в моем сердце, то она, может, и согласилась бы променять свой мир на мой, отказаться от своего долга ради любви. А я не поверил.

– Вы разгневались.

Шон слышал эту историю бесчисленное количество раз. В детстве она ему даже снилась. Он видел во сне принца эльфов на белом крылатом коне, летящего к солнцу, к луне, к морю.

– Потому что любили Гвен и не знали, как выразить свою любовь словами.

– Чего еще можно требовать от мужчины? – спросил Кэррик, и на этот раз Шон улыбнулся.

– Не знаю. Однако наложить заклятие, разлучившее вас с любимой на века, – не самое мудрое решение.

– Она уязвила мою гордость, я вышел из себя, – сердито тряхнул головой Кэррик. – Трижды я просил, и трижды она мне отказала. Теперь мы ждем, когда любовь трижды встретится с любовью и трижды будет принята. Со всеми несовершенствами и достоинствами, горестями и радостями.

Кэррик вновь улыбнулся.

– Ты красноречив, Галлахер. Не разочаровывай меня, не медли, как твой брат.

– При чем здесь мой брат?

– Трижды.

Глаза Кэррика сверкнули синим огнем.

– Одна любовь уже принята.

Шон вскочил на ноги, сжав кулаки.

– Эйдан и Джуд? Ты наложил на них заклятие, ублюдок?

Кэррик вновь сверкнул глазами, прогремел гром.

– Глупец! Любовные заговоры – бабушкины сказки. Сердце заколдовать невозможно, оно сильнее любого заклятья. Взмахом ресниц можно наслать вожделение, улыбкой – желание. А над любовью ничто не властно. Любовь твоего брата к Джуд Фрэнсис так же реальна, как солнце, луна и море. Даю слово.

– Тогда прошу прощения, – успокоился Шон.

– Я не держу зла на брата, вступившегося за брата. Если бы я разгневался, – с усмешкой добавил Кэррик, – ты бы уже кричал ослом. За это я тоже ручаюсь.

– Благодарю за великодушие… – начал Шон и вновь встревожился: – А-а, вы думаете, что я стану второй ступенью в разрушении вашего заклятья? Если так, то вы не там ищете.

– Я прекрасно знаю, где искать, юный Галлахер. Узнаешь и ты, уж поверь, совсем скоро.

Кэррик учтиво поклонился и мгновенно исчез; в ту же секунду небеса разверзлись и начался бешеный ливень.

Шон долго еще стоял под проливным дождем, злой и озадаченный. Он бесповоротно опоздал на работу.

Глава 4

Шон никогда не торопил события. Он привык все обдумывать, взвешивать «за» и «против». Вот и сейчас он решил никому пока не рассказывать о встрече с Кэрриком на могиле Мод.

Однако он немного встревожился. Нет, не из-за встречи с эльфийским принцем, ведь он всей душой верил в магию. Его беспокоило то, какой неожиданный оборот приобрела беседа.

Будь он проклят, если выберет женщину или позволит ей выбрать себя только потому, что так нужно Кэррику.

В отличие от Эйдана, Шон не собирался заводить семью. Да, ему нравились женщины – их запах, формы, исходящее от них тепло. Так много вокруг чудесных женщин, ароматных, манящих.

Хотя Шон писал песни в основном о любви, счастливой или безответной, в жизни он старался избегать серьезных чувств. Настоящая любовь, которой отдаешь все сердце, – слишком огромная ответственность. А жизнь и без того прекрасна. Есть музыка, паб, друзья, родные, а теперь еще и маленький коттедж на холме в полном его распоряжении.

Если не считать призрака, которому, очевидно, не нравится компания Шона.

Он неторопливо размышлял о встрече с принцем, продолжая заниматься своими делами – жарил рыбу, нарезал картошку, ставил в духовку картофельную запеканку с мясом. Обычное для субботнего вечера веселье за дверью кухни набирало обороты. Приглашенные Эйданом музыканты из Голуэя заиграли вступление, и тенор с чувством запел балладу о любви.

После похода с Джуд по дублинским магазинам Дарси пришла в великолепное настроение и без конца улыбалась. Она влетала на кухню, нараспев передавала заказы и выбегала в зал, пританцовывая, чтобы отнести готовые. За целый день они с Шоном ни разу не поссорились – рекордное достижение.

Когда дверь кухни в очередной раз отворилась, впустив поток музыки, Шон как раз выкладывал на тарелку румяный кусок рыбы.

– Держи последний заказ, дорогуша. Запеканка будет готова через пять минут.

– Попробую с удовольствием.

Шон оглянулся через плечо и расплылся в улыбке.

– Мэри Кейт! А я думал, Дарси. Как поживаешь, солнышко?

– Прекрасно. – Мэри Кейт не стала придерживать дверь, и та захлопнулась за ее спиной. – А ты?

– Тоже неплохо.

Не сводя глаз с девушки, Шон отцедил масло и разложил по тарелкам жареную картошку.