Слезы на камнях
Шрифт:
– Нет, – качнул головой Атен.
– Почему же вы скрываете то, о чем должны говорить без умолку?
– Одно дело легенды, другое – досужие разговоры. Так что… Если вы станете расспрашивать моих людей, вряд ли дождетесь подробностей. Да и я больше не стану ничего рассказывать, когда лишь стремление восстановить в ваших глазах уважение к господину наших душ вынудило меня открыть рот. Однако… Если вам нужны ответы… – задумчиво проговорил он.
– Кто же отказывается от знания, дарованного величайшим из богов?
– У нас есть новые летописи…
– С вами идет летописец?! –
– Он заслужил это право. И получил благословение и повелителя небес, и госпожи Гештинанны. Такова была Их воля.
– Мы и не сомневаемся, конечно же нет, просто… Нам казалось, что мы собираемся говорить с тобой о невероятном, цепляясь за робкую надежду получить помощь. Но то, что рассказал ты… Это воистину… У нас просто нет слов… Мы не ожидали услышать ничего подобного!
Атен вздохнул, провел ладонью по длинной густой бороде, в которой с каждым новым городом становилось все больше и больше седых волос. А этот оазис если и станет исключением, то только в худшую сторону. Во всяком случае, к этому все идет.
– Мне совсем не хотелось удивлять вас, – проговорил он. – Просто я не мог допустить, чтобы вы говорили о боге солнца с меньшим почтением, чем Он достоин.
– Мы всегда почитали господина Шамаша больше, чем других богов! В наших глазах Он – величайший из небожителей… – начал Хранитель, но караванщик поспешил остановить его:
– Хорошо. Я рад за вас. Что ж, раз так я могу спокойно возвращаться к своим делам.
– Только один вопрос. Господин не сказал, когда вернется?
– Служитель, – караванщик глянул на жреца с грустной усмешкой, – тебе ли не знать, что о таких вещах небожителя не спрашивают. Даже если ты избран Им в Свои спутники. Ведь идти по дороге бога – величайшая честь, которой нужно быть достойным, доказывая это вновь и вновь, а не дар, которым пользуются по своему усмотрению… Простите, мне действительно пора идти, – и повернувшись, он быстро зашагал прочь из храма.
– Он ушел с такой поспешностью, словно камни пола горели у него под ногами, – глядя ему вослед, пробормотал Гешт.
– Возможно, так оно и есть. На долю спутников бога солнца выпадает множество испытаний…
– Во всяком случае, так он говорил…
– Так было в прошлом, во время легенд…
– Достойная судьба… – с долей зависти проговорил жрец.
– Да… Если все действительно так…
– Что значит – "действительно так"? – служитель с удивлением воззрился на своего старого друга. – Ты не веришь тому, что рассказал нам караванщик? Считаешь, что он выдумал все это, стремясь защитить себя и свою дочь?
– Никто бы не осмелился произнести подобную ложь, навлекая на себя гнев небожителей и платя за мгновение земной славы вечным мучением души.
– Тогда в чем же дело?
– Не знаю… Что-то здесь не так…
– Может быть, ты отказываешься поверить в это потому, что столько времени верил совсем в иное, а отказаться от заблуждения порой
труднее, чем отринуть истину.– А ты, наоборот, поверил так легко, словно только этого и ждал.
– Да. Ждал. Надеялся. Молил богов. Шед, ведь гнев дракона – не проклятие повелителя небес.
– Почему?
– Дракон – создание из плоти и крови…
– Наверно… Кто знает.. Какая разница? Мы все равно обречены…
– Обречены?
– Дракон – священное животное. Мы не можем идти против него, даже в стремлении защитить своих родных.
– Но…
– Ты помнишь истории караванщиков? Те, в которых говорилось о золотых волках – слугах госпожи Айи? Встретивший их никогда не поднимал на зверей оружие, со смирением глядя на смерть близких, отдавая волкам свою собственную жизнь, если им того хотелось…
– Шед, это ведь лишь смерть тела! Что такое плоть, если не временное жилище души, в котором она должна проявить себя, заслуживая вечность? А смирение – величайшая добродетель, и…
– Ты хочешь сказать, что не важно, выживет ли наш оазис и его жители или нет, главное, что, раз на нем не стоит проклятие, душам будет открыта дорога в благие земли богини смерти?
– Да! Нам не придется неприкаянными призраками бродить по земле, пытаясь исправить что-то, что, неведомое, исправить невозможно!
– А как же дети? Те, кто только что пришел в этот мир и еще не заслужил своей судьбы?
– Им будет дано перерождение.
– А им будет, где родиться? Сколько матерей могут принять души в свое лоно и облечь в плоть? Сколько осталось в бесконечности снежной пустыни городов, готовых дать новорожденным свое тепло? И сколько тех, кто ждет своей очереди, чтобы прийти в этот мир? А ведь до конца вечности, возможно, осталось уже совсем немного. И у них просто не будет другого шанса.
– Но ведь господин Шамаш выздоровел…
– Ты надеешься, что Его приход вернет тепло на землю?
– Конечно!
– Караванщик сказал тебе, что они странствуют с богом солнца уже не один год. А ведь повелителю небес достаточно одного мгновения, чтобы растопить все снега земли.
– Ты сомневаешься, что их спутник – настоящий бог солнца, думаешь, что появился самозванец?
– Если так, то подобное происходит не впервые… Легко обмануть тех, кто мечтает обмануться.
– Но если так… Тогда мы возвращаемся к тому, с чего все начали: и проклятие может быть настоящим, и причина его – в этом караване.
– Шед, – Гешт поморщился, – я чувствую себя так, словно с завязанными глазами стою на краю пропасти, в котором клокочет дух погибели! Если мы признаем самозванца – на нас обрушится такой гнев настоящего бога солнца, которого не знала земля. Да и не только Его одного, когда все небожители ненавидят самозванцев даже больше, чем вероотступников. Но если Он – истинный бог, а мы не окажем Ему должного почтения…
– Его нет в городе.
– Вот именно! Будь Он здесь – неужели бы мы, стоящие в святилище, смогли бы ошибиться? А так – все что у нас есть, это слова торговца, который уверен лишь в качестве золотой монеты, но так же далек от законов служения, как небо от земли!