Слезы жирафа

Мма Тсбаго рассказала о цели их визита, и мма Потсане внимательно выслушала. Ее явно беспокоили глаза, и время от времени она вытирала их рукавом кофты. Пока мма Тсбаго говорила, хозяйка ободряюще кивала.

– Да, – сказала она. – Мы там жили. Муж там работал. И я тоже. Надеялись скопить немного денег за счет урожая, и поначалу все шло хорошо. А потом… – Она замолчала, уныло пожав плечами.

– Что-то случилось? – спросила мма Рамотсве. – Засуха?

Мма Потсане вздохнула:

– Да, засуха была. Но она ведь всегда бывает, не так ли? Нет, дело не в этом. Просто те люди утратили веру в свою идею. Хорошие люди, но они ушли.

– Белый мужчина из Намибии? Немец? – подсказала мма Рамотсве.

– Да, именно он. Хороший был человек, но уехал. Там были и другие, тсвана, они решили, что с них довольно. И тоже ушли.

– А американец? – продолжала пытать мма Рамотсве. – Там был американский мальчик?

Мма Потсане потерла глаза:

– Тот мальчик пропал. Исчез однажды ночью. Приезжала полиция, искала, искала… И мать его тоже приезжала, много раз. Привезла с собой сыщика-бушмена. Маленький такой человечек, ходил уткнувшись носом в землю, как собака. Задница у него была толстая, как у всех бушменов.

– И ничего не нашел? – спросила мма Рамотсве, прекрасно зная ответ. Но ей хотелось подтолкнуть хозяйку к разговору. До сих пор она слышала эту историю только в изложении миссис Куртин. Вполне возможно, она о чем-то не знала, а другие заметили.

– Бегал кругами, как собака, – засмеялась мма Потсане. – Под камни заглядывал, воздух нюхал и бормотал на своем чудном языке. Сами знаете, что у них за язык – шелест листьев на ветру, потрескивание веток. Но он не нашел следов диких зверей, которые могли утащить мальчика.

Мма Рамотсве протянула ей носовой платок – промокнуть глаза.

– А как по-вашему, мма, что с ним случилось? Разве может человек вот так взять – и пропасть?

Мма Потсане шмыгнула носом и громко высморкалась в платок мма Рамотсве.

– Думаю, его унесло ветром, – сказала она. – У нас тут в жаркое время года иногда случаются ураганы. Они приходят из Калахари и уносят разные вещи. Может, ураган унес и мальчика, а потом где-нибудь далеко опустил его на землю. Может, недалеко от Ганзи или в самом сердце Калахари, или еще где. Неудивительно, что его не нашли.

Мма Тсбаго покосилась на мма Рамотсве, пытаясь перехватить ее взгляд, но та смотрела на мма Потсане.

– Что ж, вполне возможно, мма, – кивнула она. – Очень интересная мысль. – Помолчав, она продолжила: – Не могли бы вы проводить меня туда и показать то место? Я на машине.

Мма Потсане задумалась.

– Не люблю я туда ездить, – ответила она. – Печальное это место.

– Я могу заплатить вам двадцать пула за беспокойство, – предложила мма Рамотсве и сунула руку в карман. – Я надеялась, что вы сможете оказать мне эту любезность.

– Конечно, – быстро согласилась мма Потсане. – Давайте съездим. Не люблю бывать там поздно вечером, а вот днем – совсем другое дело.

– А сейчас? – спросила мма Рамотсве. – Можно прямо сейчас?

– Что ж, я не занята, – ответила мма Потсане. – Тут у нас ничего не происходит.

Мма Рамотсве протянула хозяйке деньги, та поблагодарила, захлопав в ладоши в знак признательности. Они прошли через чисто выметенный двор, попрощались с мма Тсбаго, сели в фургончик и тронулись в путь.

Глава VII. Новые неприятности с насосом в сиротском приюте

В тот день, когда мма Рамотсве отправилась в Силокволела, мистер Дж. Л. Б. Матекони чувствовал себя не в своей тарелке. Он уже привык встречаться с мма Рамотсве субботним утром – ездить за покупками или выполнять другие хозяйственные поручения. Без нее он чувствовал себя потерянным. Габороне казался непривычно пустым, мастерская была закрыта, возиться с документацией не было ни малейшего желания, хотя на столе скопилась целая кипа бумаг. Конечно, он мог позвонить приятелю и сходить на футбол, но настроения не было. И тут он вспомнил про мма Сильвию Потокване, хозяйку сиротского приюта. Там всегда что-нибудь случалось, и мма Потокване любила поболтать с ним за чашечкой чая. Пожалуй, надо съездить и посмотреть, как дела. Тогда весь день у него будет занят, а к вечеру мма Рамотсве вернется.

Мма Потокване, как обычно, наблюдала за тем, как он ставит машину под одним из деревьев сиринга.

– Я вас вижу! – крикнула она из окошка. – Вижу вас, мистер Матекони!

Мистер Дж. Л. Б. Матекони помахал ей рукой и, заперев машину, направился в кабинет, из окна которого доносилась веселая музыка. Мма Потокване сидела за столом, прижав к уху телефонную трубку. Она жестом пригласила гостя сесть и продолжила беседу.

– Если вы отдадите мне это растительное масло, – говорила она, – сироты будут счастливы. Они любят жареную картошку, она им очень полезна.

Голос на том конце провода что-то ответил, мма Потокване нахмурилась и посмотрела на мистера Дж. Л. Б. Матекони, желая разделить с ним возмущение.

– Вы все равно не имеете права продавать масло по истечении срока годности. Так почему я должна за него платить? Лучше отдать его сиротам, чем вылить в канаву. Я не могу дать за него денег и не вижу причин, почему бы не отдать его нам.

В трубке снова что-то сказали, и мма Потокване сдержанно кивнула:

– Я прослежу за тем, чтобы «Дейли ньюс» запечатлела момент передачи масла. Все узнают о том, какой вы щедрый человек. Будут статьи в газетах.

Последовал короткий обмен прощаниями, и мма Потокване положила трубку.

– Некоторые люди с трудом что-то отдают, – сказала она. – Их неправильно воспитывали матери. Я читала об этом. Есть такой врач, доктор Фрейд, он очень знаменитый и написал много книг о таких людях.

– Он из Йоханнесбурга? – поинтересовался мистер Дж. Л. Б. Матекони.

– Вряд ли, – ответила мма Потокване. – Книга издана в Лондоне. Но очень интересная. Там говорится, что все мальчики влюблены в своих мам.

– Но это же совершенно естественно, – удивился мистер Дж. Л. Б. Матекони. – Разумеется, мальчики любят своих матерей. Почему бы им их не любить?

Мма Потокване пожала плечами:

– Я с вами согласна. Не вижу ничего предосудительного в любви к матери.

– Тогда почему же доктор Фрейд переживает по этому поводу? – продолжал мистер Дж. Л. Б. Матекони. – Ему следовало бы переживать, если бы они нелюбили своих мам.

Мма Потокване глубоко задумалась.