Слезы

— Где там?

Она терпеливо ждала, и юноша ответил после некоторого молчания:

— Ну, там… на ранчо… — в его взгляде появилось нечто странное, будто бы просьба прекратить этот разговор, — на его окраине…в этом…в этом доме…

Воспоминания о пытках воскресли в его памяти, причиняя боль.

— Прости меня… Я…я такая идиотка! Я не подумала… Значит, ты боишься Джеральда? — странно, но она звала его по имени, а ни папой, как звала всегда до этого…

— Боюсь, — не сразу признался Адриан.

— Я понимаю… Ты не веришь ему…

— Мне бы очень хотелось поверить! И иногда я верю, но потом проходит время, и всё начинается заново… Я не понимаю, зачем ему это…. Зачем он играет со мной? — молодой человек с мольбой посмотрел на неё, но лицо девушки оставалось непроницаемым. — Да, я ему принадлежу, и он может делать со мной всё, что захочет… Хочет играет, хочет…ещё что-то… Даже…даже там на ранчо он имел на то право… Но, если дело в благодарности, может быть, хватит? Почему бы просто не оставить всё, как есть? Мне работать, ему властвовать… как тогда, когда вы только вернулись. Я не хочу заставлять его идти на такой позор.

— Какой позор? — удивилась девушка

— Нянчиться с рабом.

— Он тебя любит…

— Но как такое может быть правдой? За что? Почему? С какой стати ему любить раба?

— Я не знаю, но это так… И тётя Конни тоже тебя любит… Я знаю, как тебе было тяжело всё это время… Прости, что меня не было рядом… Я очень люблю тебя… Но… но не как сестра.

Адриан не сразу нашёлся что ответить. Сердце подскочило в груди. Опустив ресницы, он задумчиво смотрел на золотых рыбок в воде.

— Мне никогда не приходилось слышать таких слов, — наконец ответил красавец-раб, — и, может быть, это могло бы стать лучшим, что было в моей жизни. Но поймите…. Я…я… не чувствую того же… Достоин ли я вас? Вряд ли… Я всего лишь раб.

— Ты все ещё зовёшь меня на «вы»

— Как я могу иначе?

— Быть может, это я тебя не достойна?

— Что вы такое говорите? Вы достойны лучшего. Зачем вам такой, как я? Я ничтожество.

— Не смей так говорить!

— Но, а кто я? — после некоторого молчания произнёс он. — Я всего лишь раб, как бы не подшучивали над этим выражением… Я кое-как могу подписать своё имя, я не образованный, неграмотный. Что я могу? Только выращивать цветы, но и этого мне почему-то больше не разрешают. Понимаете, какая пропасть между нами? Читай на Книгоед.нет

Эйлин погладила его по лицу.

— Любую пропасть можно преодолеть…

Он неожиданно нежно взял её руку и мягко, ласково сказал:

— Я от всей души благодарен вам, и ваши слова навсегда останутся в моём сердце. Но я понимаю, насколько жалок, я не достоин вашей любви. Вы прекрасны, благородны, добры и умны… Поймите, вы свободная, белая девушка, а я чёрный раб… Может ли у нас быть союз? Я всю жизнь прожил на ранчо, я карты мира не видел, не то, что его самого. Я ограничен…

— Я не могу жить без тебя…

«Я принадлежу вашим родителям, но моё сердце принадлежит только вам. Я так люблю вас, но никогда не подвергну страданиям рядом с собой. Со мной вы никогда не будете счастливы» — так хотел он сказать ей, но не сказал. И никогда не скажет…

— Это пройдёт… Вот увидите, мисс Эйлин. Когда-нибудь вы встретите прекрасного, благородного человека, который будет действительно достоин вас. Но это не я, уверяю вас. Я ни тот, кто вам нужен…. Поймите…

— Я понимаю, Адриан, хотя мне так тяжело… — грустно сказала девушка. — Но тот поцелуй… Ты ответил мне…

— Пожалуйста, простите меня за него…! Я был в таком состоянии… я был не в силах что-то соображать… На тот момент я совсем недавно вернулся от…от них…. К тому же…. К тому же… Я не мог противиться…приказу — вы моя госпожа… А сейчас я люблю вас, но только, как сестру, и мне ужасно стыдно за тот поцелуй…

— Но ты не проститутка! — скорее заставила себя засмеяться Эйлин, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, но потом всё же грустно добавила: — Я понимаю. Насильно мил не будешь… Обещаю, больше никогда не стану давить на тебя. Пошли домой, мой любимый…брат…

А самой ей так хотелось молить Адриана о любви, но девушка не могла так унизить ни себя, ни его. Ну, что поделаешь? Если его сердце молчит, если он не любит, не заставлять же насильно. Эйлин и так призналась в своих чувствах. Не настаивать же дальше. Пусть будет больно, но зато честно и благородно…

«Насильно мил не будешь»…

Глава 20. Кто мать: та, что родила, или та, что воспитала?

До Рождества остался всего месяц. И в храме решили украсить двор. Двор был большим, и нужно было сделать всё заранее. Многие прихожане с семьями присоединились помогать. Констанция с радостью приняла в этом участие, позвав с собой мужа и «сына». Эвелина и Мартин пойти постеснялись, всё-таки они тут совсем недавно. Дочери не захотели. Как всегда, все активно занимались разными делами. Мужчины украшали гирляндами парадный вход в костёл. Там были только отцы. Матери разбирали рождественские игрушки, а у детей заданий пока не было. Адриан издали следил за сэром Джеральдом, как тот вместе со всеми наряжает вход.

— Адриан, простите, пожалуйста, очень неловко спрашивать, но как папу вашего зовут, мистер…? — подбежал к нему какой-то мужчина, один из отцов.

— Мистер Джеральд, — ответил Адриан

— Спасибо большое! Джерри!

Только когда мужчина убежал, до молодого человека дошло, что он ответил. Мистер Джеральд! Какой «Мистер Джеральд»?! Даррен же! Адриан ответил так не только потому, что ему так приказали хозяева, но и потому, что уже настолько привык к этой странной игре, что уже сам повторяет за людьми, что они про них говорят. Он обернулся к мужчинам, которые вешали гирлянду, и нашёл глазами своего «папу»… Ещё никогда прежде не приходилось ему видеть его таким: активным, весёлым, жизнерадостным… «Интересно, а почему он ни как не борется с этим сложившимся мнением, что я его сын? — неожиданно подумал Адриан. — Мало того, ведёт себя так, будто б это и в самом деле правда, будто б ему это нравится….». И тут внезапно ему в голову пришла одна мысль…. «Да нет-нет, быть такого не может…» — переубеждал он сам себя. В памяти всплыли моменты из прошлого: проливной дождь, его обожжённая рука в его руке, его грубое объятие, приезд госпожи Фелиции, драка Фила с дядей, то письмо…. «Эта сволочь — твой…». Кто? «Палач», — кажется, так ответил Даррен. Но палач ли? Да неужели?!

Вокруг Адриана столпились ребятишки, тесня друг друга. Они наблюдали за своими отцами издали: здесь был хороший вид.

— Вон мой ползёт!

— А вон мой!

— Вон-вон! Мой руки поднял!

— А мой натягивает верёвку! — раздавались их голоса.

— А твой где? — кто-то спросил у Адриана.

— Вон там справа… По лестнице поднимается…

— А ты чего ревёшь? — удивился кто-то из мальчишек.

— Я? — в свою очередь удивился Адриан и только тут почувствовал, что по щекам текут слезы. — Да нет, это от солнца…

— А-а-а-а! Понятно! А я-то подумал, ты обиделся на кого-то!

Адриан только улыбнулся в ответ и отошёл от ребятишек. И тут их позвали:

— Так, вся молодёжь, сюда!

Им дали задание украсить ёлки. Дети, уже взрослые и совсем маленькие, все побежали к рождественским деревьям. За этим занятием молодой человек немного отвлёкся от своего потрясения. Никто их не разделял на группы специально. Все разделились спонтанно, в некоторых стайках было три человека, в других — до десяти. У ели, которую украшал Адриан, людей столпилось больше всего: всем хотелось быть с ним в одной группе.