Слишком близко

— Помочь? — он оскалился подобно разъяренному хищнику. — Ну, можешь. Укладывайся на стол, и чтобы жопа смотрела точно в потолок.

От такого подхода я оторопела. Осторожно принюхалась и чуть не рассмеялась ему в лицо — ну, понятно, кто-то перепил.

— Не позорьтесь, Максим Викторович, — холодно отчеканила. — Ваше поведение позорит вас. Если вам нужна помощь — прежде протрезвейте перед разговором!

Несмотря на сдержанный тон, мне было страшно и обидно. Обидно, как девушке, как личности, у которой заметили разве что задницу и ничего более. А страшно, потому что стоило подвыпившему Максиму начать домогаться меня — ампула может выпасть, и тогда полный финиш…

Поэтому я опрометью схватила туфли и рванула к двери.

К счастью, он не стал меня удерживать, не бросился наперерез, и я оказалась в коридоре, а затем в своей комнате.

Там, заперевшись, измельчила ампулу в мелкую крошку и смыла в раковину. Теперь можно об этом не беспокоиться.

= 6 =

После дня рождения Виктора Михайловича следующий день проходил вяло.

Я только и делала, что массировала Анне Дмитриевне уставшие ноги, спину, ноющие от перенапряжения икры.

— Вера, это старость! — улыбаясь, заявила она, когда после массажа боль немного отступила. — Что будет еще через пару лет — страшно представить.

— Всем бы такую «старость», — отозвалась я. — Вы выглядите замечательно, а что касается недомоганий — они и у молодых есть. Подруга родила — и сразу «букет» болячек вылез.

— Увы, роды для женщины не проходят бесследно, — Анна Дмитриевна ожила, вспомнив прошлое. — Тогда, беременная Максимом, я летала от счастья. Однако стоит вспомнить, чем пришлось заплатить… — Она замолчала. — Жаль, что я не смогла родить второго. Максиму была бы помощь…

Стоило вспомнить ночную выходку младшего Кёлера, я едва сдержала ухмылку.

Да такому Церберу никто не нужен. Он без помощи сам всех растерзает. Хотя… Возможно, будь у него любимая сестра, может быть, он вырос бы более человечным?

«Так, Вера! Не поняла, чего о нем думаем?»— одернула себя и сосредоточилась на обязанностях.

Хорошо, что вечер прошел без приключений. До сих пор не могла отойти от шока, что пережила в прошлую ночь. От того и уснуть не получалось.

Перед глазами стоял Максим. Он, конечно, циничная сволочь, но хорош подлец. А с другой стороны, в жизни и бедные бывают негодяями. А тут почти принц-красавец…

Только я в сказку про Золушку не верю, поэтому осадила себя и постаралась уснуть, вот только сон, как назло, не шел.

Вспомнились попутные барышни Максима, про которых шутила Анна Дмитриевна и Виктор Михайлович.

Если Анна Дмитриевна хотела, чтобы сын нашел свою любовь, то Виктор Михайлович жаждал только одного — чтобы сын не опозорил семью.

— Ань, не хватало нам только оказаться на телеканалах, где выльется столько грязи, что потом хрен отмоешься. Я, конечно, в молодости тоже был дураком, наделал дел, но мне повезло, что рядом была ты. Прости меня дурака.

— Виктюш, да будет! Я давно все позабыла, — улыбалась грустно Анна Дмитриевна и обнимала полысевшего мужа.

В такие моменты мне хотелось уйти, чтобы не мешать им, и в то же время остаться. Все же любовь между Кёлером и его супругой такая чистая. Правда, чтобы понять, что в их руках счастье, бриллиант чистой воды, им пришлось повозиться в грязи, которая сказалась на здоровье обоих.

Лично я, несмотря на их теперешние нежные, гармоничные отношения, не согласилась бы пережить подобное, пусть даже в конце ожидал бы солидный капитал — нет! Слишком много в жизни состоятельного мужчины искушений. Слишком много в жизни их супруг порогов, минуя которые можно изранить сердце.

Однако чета Кёлеров счастлива — и замечательно.

***

Утро началось нормально.

Я пила кофе, в своем кабинете с видом на бурлящую московскую улицу и лениво листала новостную ленту ВК. Передо мной лежала стопка документов — на случай, если кто-то войдет, я смогу изобразить бурную деятельность. В общем, все как всегда.

И, конечно, как только я почувствовала себя совсем хорошо, мне позвонила Ленка. Сейчас начнет ныть, что я плохая сестра, злая и не прикрыла ее на работе. Хотя, вообще-то, это не работа, а только стажировка! И по результатам работодатель будет решать, принимать ее на полноценную ставку или нет.

— Да, — отозвалась строго и услышала в ответ всхлип. Сестра плакала. — Лен! Что случилось?!

Сестра молчала, и мне пришлось прикрикнуть:

— Да, что случилось-то?!

В уме уже прикинула, как буду ее успокаивать, что на кобеле Стасе свет клином не сошелся, что и на ее улице появится классный парень… — как она выдавила не своим, дрожавшим голосом:

— Вера. У меня проблемы… — и с таким страхом, что я нутром просекла, случилось нечто ужасное.

— Лена! В чем дело? — вопросила строго, иначе от нее еще долго ничего не добьюсь.

Как медик я точно знаю: паника — явление заразное. И кто-то из нас должен быть максимально собран и спокоен. Да и какие у Ленки могут быть проблемы?!

В трубке раздалось шуршание, а потом на том конце замурлыкал злым тоном тот, от голоса которого у меня душа ушла в пятки.

— Приезжайте, Верочка, — мягко, с едва уловимой насмешкой произнес Максим Викторович. — Приезжайте скорее, у меня для вас прекрасные новости.

— Что с Леной? — севшим голосом спросила я.

— Это совершенно не телефонный разговор, Верочка.

— Я на работе.

— Я знаю, кем и как вы работаете.

Меня бросило в холодный пот. Знает. Господи. Виктор Михайлович с меня голову снимет!

— Кто-нибудь еще знает? — хрипло спросила я.

— Только я, — в его голосе прозвучал металл. — Так вы едете? Или мне сделать с вашей сестрой что-нибудь… интересное?

На заднем фоне рыдала сестра, в трубку угрожал Келер-младший, и я не понимала, что происходит. Чего такого Ленка могла натворить?! Разве что какую-нибудь бумажку просрать.

Ничего, это все ничего. Я разберусь. Главное, убедить Максима Викторовича молчать. Он ненавидит отца и, если узнает… Тьфу, дурная. Он уже знает! Надо убедить его молчать. Мой контракт составлен так хитро, что я заведомо виновата в огласке. Даже если моей вины нет. Ох, блин-блин-блин, Ленка, ну что у тебя там произошло?!

= 7 =

Моего вида было достаточно, чтобы убежать с рабочего места без каких-либо объяснений. Хотя, конечно, чтобы не создавать прецедентов для других работников, я положила на стол Кёлеру-старшему лист с заявлением. Все набрасывала от руки своим корявым почерком. Мол, так и так, прошу отпустить меня с работы по семейным обстоятельствам.