Слишком большое сходство (сборник)

– Мужа нет дома.

– Это не важно. Я хочу поговорить с вами.

– Проходите, – без выражения ответила женщина и прошла в комнату, оставив дверь открытой. – Можете раздеться, – донеслось до Ксенофонтова из глубины квартиры. Он воспользовался разрешением и повесил свой плащ в прихожей, разговор в верхней одежде мог получиться скомканным и бестолковым, как бутерброд на ходу.

Войдя в комнату, Ксенофонтов увидел, что женщина сидит на диване, напряженно распрямив спину и положив ладони на колени. И ее колени он увидел. Красивые колени. И женщина красивая – отмечал он про себя с такой настойчивостью, будто пришел специально для того, чтобы убедиться в этом.

– Ваш муж... простите, скоро придет?

– Не знаю.

– Но он придет?

– Надеюсь.

– Вы давно замужем?

– Это важно для прокуратуры?

– Да. Мне показалось, что будет удобнее, если мы поговорим здесь, а не в казенном помещении...

– Пожалуй. Мы женаты десять лет.

– Есть дети?

– Сын. Ему пять лет.

– У вас много друзей?

– Что вы имеете в виду? У кого – у вас? – Лицо женщины чуть дрогнуло. До сих пор она отвечала как бы механически, вопросы Ксенофонтова не вывели ее из печально-сосредоточенного состояния.

– Я имею в виду друзей семьи...

– Не так чтобы очень... В основном это друзья мужа. Охотники... – в ее голосе прозвучала едва уловимая ирония.

– Вы знакомы со всеми охотниками?

– Одно время мы довольно часто встречались... Праздники, юбилеи, вылазки на природу...

– Сейчас это... в прошлом?

– Можно и так сказать.

– А отчего так случилось?

– Не знаю... Потеряли интерес друг к другу, возникли всякие обстоятельства... Знаете, когда люди слегка чужие – это удобнее. Никто не пытается перейти некую грань, каждый остается на своей территории, не нарушает границы ближнего... А чуть сблизятся – почему-то решают, что вправе судить о чужой жизни, о чужих поступках, следуют выводы, советы, предостережения...

– Другими словами, у вас не со всеми сложились отношения?

– Если точнее, то у меня со всеми не сложились, – улыбнулась женщина.

– С охотниками?

– Скорее с их домочадцами. Охотники проще... И потом, им есть чем заняться, о чем поговорить, как выразить себя...

– Вас осудили? – прямо спросил Ксенофонтов.

– Что-то вы уж больно... в лоб, – женщина насмешливо посмотрела на Ксенофонтова.

– Я тоже переступил грань?

– Пока нет... Но мне кажется, вы можете это сделать.

– Ошибка. Не переступлю. Единственное, что я себе позволю, – это повторить вопрос.

– Осудили ли меня? Я ведь уже ответила... Выводы, советы, предостережения.

– Вы знали Асташкина?

– Конечно.

– Он был хороший человек?

– Странный вопрос...

– Почему? – Ксенофонтов с таким вниманием склонил голову, что казалось, для него нет сейчас ничего важнее, чем узнать мнение этой женщины об Асташкине.

– Это как-то перестало иметь значение – хороший человек, плохой человек... Сейчас другие показатели – нужный, полезный, влиятельный... А Асташкин... Да, можно сказать, что он был хорошим человеком.

– А полезным был?

– В каком смысле?

– Ну... Как директор гастронома?

– А, вы об этом... – в голосе собеседницы прозвучали снисходительность и облегчение. – Просьбами мы его не утруждали, но если сам догадывался... Не отказывались.

В это время из прихожей раздался звонок. Женщина поднялась, быстро и легко прошла мимо Ксенофонтова. Из прихожей послышался ее голос. Он показался Ксенофонтову неожиданно теплым, как бы ожившим. Через минуту в комнату вошел мальчик.

– Это Кирилл, – сказала женщина. – Знакомьтесь, – она улыбнулась, и Ксенофонтов опять похвалил себя за проницательность – у женщины оказалась красивая улыбка, ровные белые зубы. И только потом он взглянул на мальчика, настороженно стоявшего рядом. Его веснушчатая мордашка была необыкновенно румяной.

– Привет, малыш! – сказал Ксенофонтов без тени превосходства. – Как поживаешь?

– Хорошо поживаю.

– Молодец! Я рад, что мне удалось познакомиться с тобой. Ты отличный парень.

– Я знаю.

– О! Да ты еще лучше, чем я думал. Скоро в школу?

– Через год. Я пойду с шести лет.

– А спортом занимаешься?

– Мы его в бассейн водим, – сказала женщина. И после этих ее слов в душе Ксенофонтова защемило что-то, он даже чуть слышно простонал от прозрения.

– Не боишься воды? – спросил Ксенофонтов, потрепав мальчика по жестким рыжеватым волосам.

– А чего ее бояться? Она теплая.

– Красивый ты парень... Весь в мать.

– А папа говорит, что я в отца.

– Наверное, и папа прав.

– Ладно, хватит болтать! – сказала женщина с неожиданной резкостью. – Иди мой руки, будем ужинать. У вас еще что-нибудь? – обернулась она к гостю.

– Нет-нет, у меня все. Я пришел немного некстати, простите великодушно. Всего доброго!

– Что-нибудь передать мужу?

– Скажите, что приходил тот длинный детина из прокуратуры и продолжал задавать свои бестолковые вопросы. Да, и последнее... Чтоб я уж пришел не совсем зря... Что вы думаете об убийстве? Кто мог пойти на это?

Вопрос произвел на женщину совершенно неожиданное впечатление – она отшатнулась к стене, прижала ладонь ко рту и смотрела на Ксенофонтова чуть ли не с ужасом.

– Асташкин давно был у вас в гостях?

– Простите, – женщина с трудом взяла себя в руки. – Давно. Обычно мы собирались у Хуздалевых... У них квартира большая... Извините, Кирилл проголодался...

На улице совсем стемнело, но мелкий дождь продолжался. Над дорогой вспыхнули фонари, машины шли с включенными подфарниками. Появилось больше прохожих – люди возвращались с работы. Привычно подняв воротник и сунув руки в карманы плаща, Ксенофонтов размеренно зашагал к своему дому.

* * *

Открывая дверь, Ксенофонтов услышал в квартире настойчивые телефонные звонки. Не раздеваясь, он бросился к трубке.

– Поздно гуляешь, дорогой, – он узнал голос Зайцева.

– О правосудии пекусь. Тебе дай волю – всех пятерых посадишь. И будешь прав.

– Прав? – изумился Зайцев. – В каком смысле?

– В прямом. Одного – за убийство, остальных – за недоносительство. Ты еще сажаешь тех, кто не доносит? А то в газетах по этому поводу разное пишут...

– Не понял...

– Приходи, поговорим.

– А ты... это... уже знаешь?

– Зайцев! – величественно произнес Ксенофонтов. – Ты напоминаешь обманутого мужа! Все знают, кроме тебя.

– С твоими шуточками... – не находя слов, Зайцев уже хотел было повесить трубку, но Ксенофонтов его остановил.

– Обижаться будешь в кабинете прокурора. Когда он вызовет, чтобы сообщить о твоей отставке. Приезжай. Убийцу в самом деле знают все. Даже я. Не забудь прихватить пива. В киоске, недалеко от твоей конторы, я видел баночное.