Слишком поздно
Шрифт:
Проходит немало времени. Даже много, пожалуй. Снизу порой доносятся голоса Далтона, Джона и Кевина.
Эйсы не слышно.
Люка тоже.
Боюсь, к происходящему приложил руку Эйса. С него станется придумать и воплотить в жизнь до смешного заумную схему.
– Я арестована? – спрашиваю агента.
Он молчит, не отходя от двери.
– Если я не арестована, то хотела бы пойти к остальным.
Агент качает головой: нет, мол.
Да ну его к черту.
Я встаю, но у двери федерал ловит меня за руку и толкает назад на кровать. Вот тогда я окончательно
– На помощь! – кричу. Вдруг кто-нибудь в доме да услышит.
Зажав мне рот ладонью, агент толкает меня к стене.
– А ну-ка тихо. Живо села на кровать.
Я резко наступаю ему на ногу. Агент хватает меня за плечи и так сильно припирает к стене, что я бьюсь о нее затылком. Мне даже ушибленное место потрогать не дают – силой прижимают руки к бокам.
– Да ты боевая малявка, – говорит агент и сально улыбается.
Откуда этот урод на свет вылез? Из той же утробы, что и Джон?
– Помогите! – снова кричу я.
Федерал разочарованно качает головой:
– Смотрю, ты не умеешь держать язык за зубами, – и грубо целует меня. Ненавижу мужиков. Ненавижу. Всех ненавижу!
А он пытается просунуть мне в рот язык. Я как можно плотней сжимаю губы, вырываюсь и, вытаращив глаза, смотрю ему за спину. В этот момент дверь распахивается: входит Эйса.
Я одновременно пугаюсь и радуюсь.
Какого дьявола тут творится?
Эйса осматривает комнату и видит нас. Агент все еще лезет языком мне в рот, одновременно лапая за грудь, а я понимаю, в каком больном мире мне довелось жить: я и жду, когда Эйса спасет меня, и боюсь оставаться потом с ним наедине.
Эйса в две секунды соображает, что происходит, и его глаза наливаются гневом.
– Я же тебе, мудак, работу поручил! – кричит он, решительно направляясь к нам. Агент отпускает меня и уже оборачивается, но Эйса приставляет ствол к его голове. – Одно, сука, дело!
В ушах звенит, и больше я ничего не слышу. В глазах щиплет, по щекам текут слезы. Я накрываю уши ладонями и зажмуриваюсь.
Нет, этого не было.
Нет, нет, нет.
Агент падает прямо мне на ногу, и приходится отойти в сторону.
– Эйса, нет. Нет-нет-нет, – повторяю я, не отнимая ладоней от ушей и не открывая глаз.
– Походу, он тебя за шлюху принял, Слоун, – отвечает Эйса, схватив меня за руку. Рывком поднимает на ноги и тянет к двери. Я спотыкаюсь о тело.
Глаза я так и не открыла. В горле саднит, но я, похоже, не услышала собственного крика – в ушах все еще стоит звон. Эйса неожиданно закидывает меня себе на плечо и несет вниз.
В голове прокручиваются последние десять секунд.
«Это все не по-настоящему», – твержу я себе.
Проходит несколько мгновений, и наконец Эйса кладет меня на кровать. Я все еще слишком напугана и боюсь открыть глаза. В груди больно, не хватает воздуха, я не могу нормально дышать, могу только судорожно всхлипывать.
– Слоун, взгляни на меня, – произносит где-то над ухом Эйса.
Я медленно открываю глаза и поднимаю на него взгляд. Он опускается передо мной на колени, гладит по щекам,
по волосам. На лице и на шее у него брызги крови.Я заглядываю Эйсе в глаза: зрачки раздулись и занимают всю радужку. При виде этих двух черных пятен меня еще сильнее начинает колотить дрожь.
– Слоун, – шепчет Эйса, гладя меня по голове и хватая за подбородок. Не дает осмотреться. – Малыш, у меня плохие новости.
Что бы он ни хотел сообщить, вряд ли я это перенесу. Меня уже тошнит, и я боюсь произнести хоть слово.
– Я знаю про вас с Люком.
Сердце замирает, слезы вот-вот снова хлынут из глаз. Эйса назвал Картера Люком.
Я собираю остатки душевных сил и прикидываюсь дурочкой.
– Что еще за Люк?
Эйса приглядывается ко мне. Его зрачки чуть сужаются, а потом вновь расходятся во всю радужку. На его губах медленно расцветает улыбка, и он целует меня в лоб.
– Так я и думал, – шепчет он, отстраняясь. – Ты не виновата, Слоун. Он запудрил тебе мозги, настроил против меня. Малыш, его ведь даже не Картер зовут. Он Люк. Сама спроси.
И Эйса приподнимает меня, помогая сесть.
Передо мной вдруг оживает мой худший кошмар.
На стуле сидит Люк. Его руки скованы за спиной, а по искаженному болью лицу сразу становится ясно, как глубоко мы вляпались.
Нет.
Эйса пристально следит за моей реакцией, а я, как могу, стараюсь скрыть ужас, боль, собственные муки. Но понимание того, что мы попали в руки Эйсы, почти полностью лишает меня сил.
«Не реагируй, – говорю я себе. – Не реагируй. Не реагируй».
Снова и снова мысленно повторяю себе эту команду. То же самое велит мне взглядом и Люк.
Этого-то Эйса и добивается – моей реакции. Не дождется.
Он встает, а я задираю голову, глядя на него невинными глазами.
– Ты о чем? Почему Картер в наручниках?
Он смотрит на меня разочарованным взглядом. Как будто ждал, что я расколюсь, дескать, да, знала я, что Люк – коп под прикрытием, или да, я спала с ним.
– За дурачка меня держишь, Слоун? – Эйса не спеша оборачивается к Люку. – Тогда, я думаю, ты не станешь возражать против этого, а?
И, вскинув пистолет, он идет к Люку, совсем как к тому типу, которого пристрелил наверху.
Я срываюсь, вскакиваю с матраса и, схватив Эйсу за руку, кричу:
– Нет! Эйса, не надо!
Больших доказательств не надо: я себя выдала. Эйса не убивает Люка. Нет, он резко оборачивается и бьет меня пистолетом, да так, что я отлетаю на кровать. В голове пульсирует боль. Теперь Эйса сосредоточился на мне. В его глазах полыхает гнев.
Он накидывается на меня, хватает за руки и прижимается лбом к моему виску.
– Слоун, нет. Нет, нет, малыш. – Потом выпрямляется и смотрит на меня с болью во взгляде. – Ты впускала его?
Слезы не дают мне признаться. Они же не позволяют ничего отрицать.
Лицо Эйсы превращается в страдальческую гримасу. Сбылись самые страшные его опасения. Казалось бы, только-только человека пристрелил, а из колеи его выбивает мысль об измене.
Я отворачиваюсь и зажмуриваюсь.
Ну, вот и все.