Слияние Граней

Тут не ко времени скрипнула дверь, на повышенные тона вошла Ники, стряхивая снег с волос. Ростом была выше среднего, стройная, подтянутая, под гривой каштановых волос пылали задором синие озера глаз, а вздернутый нос придавал этакое милое очарование. Так могло казаться тому, кто ее не знал. Она только-только закрыла за бабульками пудовую калитку и услышав светопреставление белкой взлетела по ступенькам.

– О, Никушка, сколько лет, сколько зим – полез радостно обниматься Брама – есть дело на сто миллионов рублей.

– Стоп-стоп – выскальзывая из зоны заграбастания возразила она – когда ты просишь с таким видом, жди сюрпризов.

– Точно! Вот же глаз, с ходу сечет. Ники, будь прогрессором, мотнись в магазин, ага? Наша столовка того, а тут эти только в тело воплотились, не евши не пивши, а нам совещание на пол ночи. Я за это колье из ирийской радуги подарю. Не подумай, привез его за так, с самыми чистыми намерениями, но отдам только за услугу, ну?

– Ладно. Скидывайтесь – сдалась на милость разгневанная, в наглую подкупаемая практикантка – но бегаю один раз.

Присутствующие, кроме парочки бывших ангелов, тряхнули мошной, хлопнув дверью Ники застучала каблуками по лестнице.

– Брама, ты колье точно привез? Иначе она тебе это припомнит.

– Обижаешь. Все по-честному – вытянул из кармана душистую коробочку путник и открыл.

В кабинете вспыхнула быстрая радуга, играя переливами наплывающего света, даже видавший на своем веку Равен охнул.

– Ничего себе, это откуда такие камешки? Что бы их так огранить… думаю, магазина будет мало.

– Что я, изверг, гнобить двоюродную сестренку? Это к рождеству. Да не смотри так - мы синхры народ суровый, своих чтим. Христос он один на всю планету вообще был, а сколько сделал, сколько не успел? Это уважать надо. Так что к рождеству.

– А она, извиняюсь, католичка, что ли? – осведомился Мак-Грегор – Новый год он вроде ближе.

– Комсомолка она, и религиями не порчена, как некоторые. Оттого и в прогрессорском корпусе. При народе она меня не жалует, чтобы не подумали, будто составляю протекцию. У нас это не принято, но люди могут подумать всякое.

– Точно – кивнул Стас – на Агарти она и виду не подала. Крепко ты ее разозлил, не зря видать радуга.

– Грек один делал, из возвращенцев. Это которые умерли, но живы, если кто не в курсе. Он еще при императорах камни гранил.

Магазин был совсем рядом, и так и назывался «прогрессорский», и хотя ассортимент и цены ничем не отличались от других, народу в нем было полно. Он всегда любит поглазеть. А ну если что из союза контрабандой? Это было невозможным, но вдруг? Потому Ники обернулась быстро, и закусив губу выкладывала на стол припасы:

– Ведро с пивом за дверью. Местное, «Львовское». Ведро сами относите, я его до завтра одолжила. Где моя радуга?

Брама проиграл губами торжественный марш, вторично распахнул коробку и забыв про строгий прогрессорский устав Строева завизжала от восторга, кинулась ему на шею, чмокнула в обе щеки, цапнула радугу и была такова.

Мужчины снизали плечами, не желая марать стол хозяин расстелил свежий «Голос Украины» и начал выкладывать припасы из пакетов. Мак запустил руку в шуршащий пластик, вытянув два кругляша подбросил их в воздухе и поймав припечатал на стол:

– Значит так, майн френдс, дело на две банки кильки, как сказал бы старина Холмс. Сильф, будь добр, внеси пиво.

– 05 -

Датчик пожарной защиты собрался быть тревогу, принявши накуреность за возгорание, но Брама ловко метнул крышечку из-под пива, и он жалобно пискнув затих. Это было некультурно и неправильно, но тащится вырубать разоравшуюся сигнализацию на другой конец консульства дольше. Сильф раздернув тяжелые гардины дотянулся до форточки впуская вихрь серебристых снежинок и зачаровано затих. После полуночи метель утихла, засыпав двор большими сугробами, на которых проступал очерченным квадратом падающий из окна свет.

– М-да. Ситуация – в который раз констатировал Брама, разливая по стаканам пиво – вроде ж глупость, а досадно.

– Веришь, от кого угодно ждал: от конгрессменов, Пентагона, нефтяных корпораций и прочих акул капитализма, а тут проповедники. Были б баптисты или мормоны какие, забил бы, как и правительство. Так нет, взбаламутили своими бреднями в преддверии рождества католическую общественность, даже папу римского дергать начали петициями.

– А маму – хохотнул Ильин – все, молчу-молчу. С чего они решили, что все это случится под рождество, откуда сроки?

– В вопросах религии и веры нет и не может быть логики. Все опирается на личные чувствования, под которые подгоняется подходящий эпизод священных писаний. Верующие апеллируют к материализму и науке, что она не может объяснить природу необъяснимых явлений и дать ответы на все вопросы бытия.

– Подобного специалиста я и искал, любезный Равен… – Мак посмотрел в свежеотпечатанный паспорт – Воронцов. С ног сбился, даже Браму вызвал, но где взять такого, который понимал вопросы веры не из кем-то написанных трактатов, а опыта?

– Многотысячелетнего, прошу заметить – отсалютовал стаканом Равен – только эзотерических примочек у нас теперь нет.

– Тем более. Кому как не вам доказать с примерами, на их языке, что это бредни человеческой истерии?

– Это да – кивнул Брама – с нашим патриархатом куда легче, не зря там Схима заседает.

– Католики с православными на ножах, а тут еще прогрессорский поп в епархии, потому и не верят. Советам проще, не зря был коммунизм, люди привыкли опираться на доводы разума и науки. Да и там люди не глупые, вера на уровне театрального действия, вроде привычки, а подаются на истерию. Это проблема правительства, но и оно воспитано в традициях с нами бог.

– Вера опирается на еще менее надежный источник, собственные чувства – отозвался от окна Сильф – менее надежный инструмент, нежели разум. Который не дает всех ответов сразу, но ищет их, подвигаясь в познании все далее вглубь, раздвигая границы материи и приходя к пониманию - материя и энергия неделима в принципе.

– Совершенно верно. Именно выворотники заставили нас поменять концепцию материализма и признать: все что существует за границами зримого, та же материя, но в ином фазовом состоянии. Я долгое время был тесно знаком с этими формами разума.