Слизняк и его раковина

Всё это казалось затяжным кошмаром. Как это могло случиться с ней, маминой любимицей, умницей Цисси?.. Что она делает в этом холодном туалете?

– Мамочка… - прошептала Нарцисса, прижимая ладонь к губам.

И в который раз за последний месяц заплакала.

* * *

Через пару дней её перестало тошнить по утрам.

Через неделю Регулус изобрёл повод, чтобы ему позволили на выходных съездить домой. А по возвращении сообщил кузине, что завязь на гобелене исчезла.

Нарцисса передала мистеру Снейпу кошелёк, набитый сиклями и кнатами, и ещё там было даже несколько галлеонов.

Чарли Диггори так и не узнал, почему Нарцисса Блэк внезапно стала вести себя так, словно никогда прежде его не видела. Эти девчонки бывают такие странные…

Глава семнадцатая. Люциус.

Я долго раздумывал, как мне следует выглядеть за ужином? Великолепным и неприступным, чтобы Робертсон даже подумать не смел приставать ко мне? Или неприметной серой мышью, не вызывающей подобных желаний?..

Неприметно выглядеть не хотелось. К тому же, я надеялся, что никто в здравом рассудке не способен принять меня за мышь.

Так или иначе, к крыльцу ресторана я аппарировал, наглухо запакованный в длинную чёрную мантию.

Робертсон уже ждал меня там. Он пробежался взглядом по мне - вернее, по бесконечной цепочке пуговиц моей мантии, начинающейся у самого подбородка и уходящей куда-то к носкам ботинок. Открыто усмехнулся, но пояснять ничего не стал.

– Добрый вечер, Люциус. Вы позволите мне называть вас по имени?

Позволю?.. Наверное, всё-таки да. И не мешало бы постараться вести себя прилично. Он ведь ничем, кроме своего слова, не гарантировал мне исход завтрашнего заседания.

– Да, конечно, - я решительно наклонил голову.
– И я вас тоже. Верно, Пол?

– Само собой, Люциус, - его глаза смеялись.
– Пойдёмте.

В «Авалоне» я бывал нечасто. Обычно для этого требовался повод - романтическое свидание, деловая встреча, торжественный ужин. Но мои романтические свидания проходили несколько по-другому. И, пожалуй, я впервые был здесь без отца.

Мой новый знакомый к ужину побрился и сменил офисный костюм на парадный. Не сказать, чтобы это сильно улучшило его вид, но он хотя бы ботинки почистил. Эта маленькая деталь, оказывается, неосознанно раздражала меня в Министерстве.

А ещё он не пытался за мной ухаживать, что тоже радовало. Открыть дверь, отодвинуть стул - может, кто-то и считает подобное знаками внимания, но, по-моему, это полная ерунда. Или такой совершенно нелепый жест, как сделать заказ сразу за двоих - ну, кому это может понравиться?..

Во всяком случае, не мне. Меню я открыл сразу на странице с десертами.

Конечно, кухня здесь была превосходная, и я соврал бы, сказав, что наши эльфы готовят лучше. Но и не хуже, правда. А вот здешние десерты каждый раз приводили меня в восторг и заставляли не меньше четверти часа проводить над страницей, мучаясь выбором.

Я не гурман, я лакомка. Сладкоежка. Вот это хочу, с кремом и орешками, и ещё вот это хрустящее пирожное. И чай.

– И это всё?
– слегка удивился Робертсон, когда официант, записав заказ, отошёл от нашего стола.

Я молча кивнул. Я же никак не комментирую его перепелов, луковый суп и хрустящие хлебцы. И даже про выбор вина молчу, хотя отца наверняка перекосило бы от такого сочетания. Впрочем, это я погорячился. Отец куда лучше меня умеет держать на лице бесстрастное выражение.

И вообще, отвлекаться мне не хотелось. Я предвкушал встречу с прекрасным.

Пирожные меня не подвели, оказавшись такими же сказочно нежными и невообразимо вкусными, какими я их помнил. Я был так увлечён своими вкусовыми ощущениями, что не поднимал глаз от тарелки, пока она не опустела. И только потом взглянул на своего спутника, который тоже успел отодвинуть свою тарелку.

А Робертсон разглядывал меня. И, видимо, уже довольно давно.

Я неожиданно смутился. Вот уж чего я точно не собирался делать этим вечером…

– Почему вы так на меня смотрите?

Тот серьёзно ответил:

– Жду, когда подействует.

– Что подействует? Опять веритасерум?
– хмыкнул я.

– Зачем же, - он не улыбнулся.
– Амортенция.

– Че… чего?
– я едва не поперхнулся. Этого мне только не хватало!..

– Люциус, вас так приятно пугать, - невозмутимо отозвался он.
– Вы настолько убеждены, что всем вокруг хочется затащить вас в постель?

– А зачем вы меня на ужин пригласили?
– спросил я вместо ответа.

– Чертовски надоело, знаете ли, ужинать одному.

Это прозвучало куда более откровенно, чем если бы он признался мне в мгновенно вспыхнувшей страсти. Но спустя мгновение он добавил с лёгкой снисходительностью, ломая впечатление:

– И потом, не деньги же с вас было брать, в самом деле.

– Значит, я вам не нравлюсь?
– уточнил я.

– Ммм… Ни капли, - помотал он головой. А у глаз смешливо брызнули морщинки.
– Вы только не расстраивайтесь, Люциус, но я предпочитаю женщин.

– И что, никаких исключений?
– от облегчения я перешёл к совсем уже наглым заигрываниям. И расстегнул две пуговицы на высоком воротнике мантии. Не ради соблазнения - просто стало жарко.

– Ну, разве что ради вас… - задумчиво предположил Робертсон, но мне уже надоело пугаться каждого его слова.

– Ради меня не нужно, я не стою таких жертв. А почему вы не женились?

– И действительно, почему… - пробормотал он.
– А я женился. Давно ещё, почти сразу после школы.

Кольца на руке нет, да ещё утверждает, что надоело ужинать в одиночестве… Никак не тянет на счастливого семьянина. Неужели горячо любимая супруга умерла, а я умудрился опять ляпнуть бестактность?

– Но это был на редкость неудачный брак, - продолжил Робертсон, глотнув вина.
– Мы как-то быстро выяснили, что терпеть друг друга не можем, так что, когда жена сбежала, я был почти неприлично счастлив. Мне стоило большого труда не выдать этого своей сияющей физиономией тем людям, которые считали своим долгом жалеть меня и утешать.

– А вы на Гриффиндоре учились?
– спросил я по какой-то непонятной ассоциации.

Робертсон хмыкнул.

– Со стороны слизеринца это, должно быть, следует считать оскорблением?.. Нет, Люциус, я учился в Равенкло.