Сломанная красота

– Это просто рассказ. Почему это должно что-то значить?

– Потому что… – парень затихает. Он тихо фыркает. – Потому что это чёртов прецедент.

Блейк мычит в знак согласия и подтверждения.

– Прецедент полезен по многим причинам, но истории связывают нас с миром, позволяют понимать большую часть картины. Я рассказал историю о Риме, и теперь вы естественно привязали это к Ираку. В этом сила историй. Никогда не недооценивайте это.

Он направляет их внимание обратно к учебнику, но теперь Эрин чувствует больший интерес к этим теоретическим словам, понимая просьбу. Все, кажется, присоединяются с энтузиазмом, даже парень, который чуть ранее спорил с Блейком. Вся враждебность исчезает под силой любопытства… и под силой историй.

Нет, она определённо не будет снова это недооценивать. И не будет снова недооценивать Блейка. Он мог отказаться и не браться за эту работу, но здесь у него не будет никаких оговорок, чтобы выступать в полную силу. А его полная сила очень, очень могущественна.

Эрин уверена, что если бы не знала его раньше, то уже наверняка сильно бы в него влюбилась. Но она знала его раньше, видела Блейка радостным и печальным. Эрин видела, как он смеётся, не сдерживаясь, и кончает с мучительным стоном. Её чувства прямо сейчас превосходят страсть. Они перерастают в любовь.

Глава 5

Эрин проводит свои дни в классе или в библиотеке, работая над своими исследованиями, а её ночи всегда проходят в одном и том же месте – в объятиях Блейка. Иногда в квартире девушки, но чаще в его доме, чтобы её соседка могла спокойно поспать. Кортни никогда не говорит о шуме, только на доске на кухне ведет счёт дней с тех пор, как у неё был секс.

Два летних курса очень сокращены. Вместо встреч два раза в неделю весь семестр, они встречаются каждый день шесть недель. Следующее, что понимает Эрин, что прошла уже половина. Половина пути к её цели и к полной, безумной влюблённости в Блейка.

Она переживает о том, что Блейк её профессор больше, чем показывает ему или Кортни. Но он с уважением и тактом относится ко всем своим студентам, а Эрин очень хочет учиться у него. Всё практически идеально. Практически, потому что они по-прежнему держат всё в тайне.

В этот вечер девушка едет к нему домой. Ей хочется обвить его руками, когда он открывает дверь. Усмешка мужчины озорная, содержит вопрос для неё и гордость за хорошо проделанную работу. Вместо этого Эрин ограничивается широкой ответной улыбкой. В любом случае, она бы не смогла это сдерживать. Блейк был великолепен в классе, авторитетный и добродушный, как обычно.

– Ты был превосходен. Я знала, что так будет, но… чёрт. Сегодня ты превзошёл мои все мои ожидания.

Мужчина закрывает дверь, когда она заходит.

– Никто не убежал с криками, так что я называю это победой.

Эрин закатывает глаза.

– Больше никто даже не замечает, как ты выглядишь.

Хотя теперь она замечает, как Блейк выглядит – по-прежнему в брюках и рубашке, хоть и закатал рукава. Его одежда немного помята, волосы взъерошены. Её голодный взгляд бродит по его телу, и когда Эрин встречается с ним взглядом, желание в его глазах совпадает с её собственным.

Он прижимает девушку к стене. Его поцелуй говорит, что сейчас не время для обсуждений. Это требует от неё такие вещи, как подчинение и нежность, как страсть и игривость, и она слишком счастлива услужить. Его язык проникает в рот Эрин, а затем снова исчезает, мгновенно, и ей приходится следовать за его языком своим.

Рука мужчины ложится ей на шею, твёрдым и успокаивающим прикосновением, которое превращается в нечто более страстное, когда он хватает её за волосы. Девушка ахает от этого ощущения. Её киска сжимается одновременно с его кулаком. Другая рука Блейка соскальзывает с её талии под майку, и этот контакт достаточно горячий, чтобы вплавить Эрин в безжалостную поверхность под ней.

Блейк разрывает поцелуй, но продолжает касаться её везде, будто прошли месяцы и годы, а не часы и дни.

– Это тяжелее, чем я ожидал.

Он прокладывает дорожку поцелуев вниз по её шее.

О Боже, так приятно. Эрин в ответ толкается бёдрами.

– Преподавать урок?

– Притворяться, что я тебя не знаю.

Её сердце сжимается.

– Для меня тоже. Но я горжусь каждый раз, когда вижу тебя там.

Улыбка Блейка практически мальчишеская. Ей тяжело даже считать шрамы какой-то особенной помехой. Он просто так выглядит, это часть его. Единственная причина, по которой Эрин жалеет об этом, это то, что она знает, как ему от этого больно.

Иногда он случайно отворачивается и сжимает зубы. Блейк говорит, что ощущает это так, будто его снова обжигает, отголосками прошлого. Эрин сделала бы что угодно, чтобы забрать у него эту боль, если бы могла. Она любит, любит, любит его. И он любит её в ответ, Эрин уверена в этом. Так что эта неуверенность может погибнуть ужасной смертью, ей плевать. Нет причин привлекать его к ответственности только за то, что какой-то парень оказался придурком, когда она училась на втором курсе.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать, – говорит девушка. Он приподнимает бровь, а она продолжает. – Я слышала конец твоего разговора с профессором Дженкинс. В первый день урока.

– Чёрт, – Блейк зажмуривает глаза. – Прости. Я надеялся, что ты не увидишь её там. Эрин, клянусь, я не…

– Нет, всё в порядке. Ты не обязан объясняться. Я доверяю тебе и понимаю, что она может время от времени приходить поговорить с тобой. У вас один работодатель, по крайней мере, на семестр. Так что мне не хотелось, чтобы ты переживал, что я распсихуюсь, если вы поговорите. Я бы даже ничего не сказала сегодня, просто не хочу, чтобы ты чувствовал, будто должен скрывать это от меня.

Он притягивает её на диван.

– Я ценю твои прогрессивные взгляды на это дело, но как бы сказал наш знакомый с урока парень – чепуха.

Эрин моргает.

– Что?

– У тебя есть полное право расстраиваться из-за того, что застала меня вот так, или, по крайней мере, знать, о чём мы говорили. И даже если ты не настаиваешь на этом, я хочу тебе рассказать. Я прояснил с ней, что между нами всё кончено. Я сказал, что если она ещё раз придёт в мой дом, я вызову копов.

– Ты действительно сказал это?

Блейк пожимает плечами.

– Это правда. То, что она сделала, было крайне неприемлемо, и мне нужно было задушить это в корне. Ради отношений с тобой и ради себя тоже. Я не могу обещать, что она больше ничего не сделает, но она мне не интересна. Совсем. И я уверен, что разозлил её достаточно, чтобы она не захотела иметь со мной ничего общего.

Эрин выгибает бровь.

– Установил прецедент, да?

Он усмехается.

– Ты собираешься использовать против меня все мои лекции, да?