Сломанная кукла
Шрифт:
– Понял. Спасибо.
– Какие планы, Гордей?
– хмуро.
– Да... на охоту поеду.
– Точно справишься?
– Дурное дело нехитрое. Это спасать тяжело… За девочкой моей присмотрите.
– Береги себя. Трофеев не привози... Нужна будет помощь или прикрытие- звонить только по этому телефону.
Я покупаю маленькую белую розу с густой зеленью по стволу, с самыми колючими и частыми шипами. Прошу ее обрезать покороче.
Заезжаю на подземную стоянку, ищу его тачку.
Тусклый свет, серый бетон и разметка на полу.
Паркуюсь напротив,
Надев перчатки, из шприца выдавливаю равномерно на шипы токсин.
Вставляю розочку в ручку двери водителя под наклоном, чтобы не бросалась в глаза. И возвращаюсь в машину.
Где-то через час вижу, как на подземную стоянку въезжает тот самый фургон.
Выходит Мансуров, общается со своими людьми.
Открываю окно...
– …Ну всё, на созвоне, - смотрит он на часы.
Идёт по проходу, фургон разворачивается, делая круг мимо наших машин и едет на выход.
Звонит кому-то по телефону, прижимая его к уху, второй рукой шарится в кармане. Жмёт на брелок, его тачка чмокает в ответ, мигнув фарами.
Хватается за ручку.
– Блять!
– дёргается как ужаленный.
– Перезвоню.
Смотрит на пальцы, на ручку. Оглядывается и трёт пальцы друг о друга.
За бутон выдергивает розу, рассматривает.
– Что за нахуй?
Швыряет в сторону. Садится за руль, запускает двигатель. Лица его не вижу. слишком мало света и фары слепят.
Насколько плавное действие, интересно мне знать? Просто авария меня нихера не устроит… А если поймет, что происходит и позвонит своим? Не. надо ускорять!
Врубаю дальний свет, ослепляя его.
Он коротко бьёт по сигналу.
Не реагирую. Иди сюда...
– Эй!
– высовывается из окна.
– Выруби фары.
Выходит из машины. Прикрывая глаза рукой идёт в мою сторону.
Покачнувшись, сбивается с шага.
– Какие-то пробле-е-емы у Вас?
– словно преодолевая проблемы с дикцией.
Щурясь ослепленно вглядывается в мой профиль.
Хватается рукой, опираясь на мою тачку. Поворачиваюсь к нему.
– Есть одна...
Глава 50 - Всё…
ВНИМАНИЕ! Глава содержит элементы жестокости и психологического насилия на глав гадом. Чувствительным и милосердным девочкам читать одним глазом по диагонали ;)
– Привет тебе от Ольги, - разговариваю с Боженой по Ольгиному спутниковому телефону.
– Как ты долетела?
По телефону ее шепот, к сожалению, разобрать невозможно, так как не видно артикуляцию. А видео я включать не хочу.
– Ты напиши мне всё, ладно? Не напрягай связки. Что?? Варг? Сбежал, подлец, по волчицам. Весна… Но ты не волнуйся. К лету я его найду. Скучаю… - понижаю голос.
У неё будет долгая реабилитация...
Я считаю, что это к лучшему, сейчас, пусть будет там, пока меня нет в городе. У меня одни сборы, потом еще… А вот потом я возьму отпуск и…
– Ну, давай, уже, - присаживается Ольга перед сидящим у голого
ствола лиственницы Мансурова.– Очухивайся, а то неинтересно...
Прижигает ему смачную пощечину.
– Хватит симулировать.
Дрожа посиневшими губами вяло открывает глаза.
Ольга возвращается ко мне на поваленный ствол, к нашему небольшому костру, разведенному у берега реки. Это та самая река, с подъебкой. Где бьют горячие ключи и бродит вверх-вниз уровень воды. Там, ниже по течению, именно в нее провалились Бедолага, Радио и Честный. Ледяная шапка уже обрушилась и лёд сошел.
Кое-где на проталинах - подснежники.
Именно по это речке я и привез в лодке нашего "любимого общего друга".
– Ершо-о-ов...
Встряхивается. Дёргает руку, прикованную к стволу.
– Как ты там говорил, Мансуров. Любишь жить эту жизнь? Люби и смерть умирать.
У Ольги винтовка. У меня - ее охотничья двустволка.
– Всё-таки будешь стрелять, Ершов?
– Размечтался... Не, не буду. Сказал же, свободу люблю, тайгу...
– Чем воняет?
– принюхивается он.
– Тухлятиной...
– подкидывает веточки в костер Ольга, стреляя взглядом над головой Мансурова.
Там две освежеванные гниющие тушки зайцев.
– Шатун тут шастает. Оголодавший... Яростный... Дерет все, что встречает.
– Су-у-уки...
– шмыгает носом Мансуров, с усилием тряся ствол.
– Нет. Это лиственница, - объясняет ему Ольга.
– Которую каждую весну тут затапливает на метр примерно. Лиственница содержит камедь. И при соприкосновении с водой из за этой штуки ствол ее каменеет. Так что можешь даже не пытаться. Ее и топор не любой возьмёт.
Он начинает дергать пластиковую стяжку на руке.
– Нанокомпозит, прочность на разрыв как у стали, - ухмыляюсь я.
– Только спец инструмент... Это Зольников Иван тебе подарок передал из СОБРа. Единственное, что ты можешь сделать, чтобы освободиться - отгрызть себе кисть. Будешь пробовать?
Расслабляясь, Мансуров, улыбается, глядя в небо.
– Молишься?
– разглядывает его Ольга.
– Правильно...
Переводит на неё взгляд.
– А я тебя знаю. Ты Ольга Маменко. Снайпер. Ты в розыске. У тебя сына посадили на двенадцать лет. А ты расстреляла всех, кто его подставил.
– Было дело...
– Я могу твоего сына освободить, - вкрадчиво.
– Ой! Нас таки торгуют, Гордей. Держи карманы шире.
– Зря иронизируешь! Я могу за пару месяцев назначить виноватым другого человека, а его оправдать. Двенадцать лет ему сидеть...
– Уже восемь.
– Восемь! Целая жизнь.
– А мне чего предложишь?
– усмехаюсь я.
– Тебе - новую жизнь. Бабки, Гордей. Большие.
– Сколько?
– Ну...
– бросает взгляд на Ольгу.
– Такие суммы озвучивают только тет-а-тет. Тебе хватит до конца жизни. Десять Божен себе купишь. Своих собственных.
Смеясь, переглядываемся с Ольгой.
– Ты думаешь, мы люди? А мы звери...
– оскаливаюсь я.
– Думаешь, будешь нам тут что-то предлагать? Да мы сами все у тебя отнимем, что захотим, понял?