Сломанная кукла
Шрифт:
Но мы стараемся не осуждать маму. Их брак последние годы держался только на мне. Отец не был идеальным супругом, она тоже натерпелась.
Отец рад, что она вышла замуж и счастлива. Он тоже тяготился... у них давно уже нет ничего общего.
– Ничего, мам. У вас будет ещё возможность увидеться. Ты можешь приехать на рождение Дарьи. Через шесть месяцев.
– Боже! Ты снова беременна??
– жалостливо.
– Да что же это такое? Даст он тебе отдохнуть или нет этот твой варвар?!
Мама не прониклась молчаливым суровым Гордеем.
– Мам...
–
– Мне нравится быть беременной от моего варвара.
Беременности дались мне легко. Я наслаждалась...
– И вообще... Мы хотели ещё девочку. У нас всё хорошо. Правда.
– Он тебя хоть не обижает?
– Кто?
– не сразу понимаю я.
– Гордей?! Ну ты что, мам...
Даже немного оскорбляюсь за мужа.
Гордей так любит мальчишек...
Суровой тихой любовью. Но так сильно, что мне хочется давать ему ещё и ещё чувствовать это.
– Он тебе помогает? Он же все время в своих командировках.
– Теперь - гораздо реже. У нас много работы здесь, в Центре и питомнике.
– Ну остановитесь хоть после третьего! Будь же разумной. Когда ты будешь жить для себя? То Центр этот, то собаки, то беременность опять...
– Я и живу...
– пожимаю плечами.
– Ужас какой-то! Ты так превратишься в утку, и потеряешь всю красоту! А потом он найдет помоложе, а ты останешься с выводком.
– Гордей так никогда не сделает. Он не оставит ни меня, ни мальчиков.
Мама, после развода уехала в Польшу "пожить для себя". Мы все вздохнули с облегчением.
– Если тебе там будет плохо с ним, все продавай и приезжай с детьми ко мне. Я все брошу и стану бабушкой...
– вздыхает.
– Матеуш расстроится, - хихикаю я.
– Я не могу с ним так поступить! Поэтому придется мне "потерпеть" своего варвара.
Планируем, обязательно приехать к ней в гости ненадолго, как только Гордей станет "выездным", а Дарья Гордеевна достаточно подрастет для путешествий.
– Как Филипп?
Как только мама развелась, внебрачный сын отца перестал раздражать ее.
– Филипп стал совсем серьезным парнем, доучился на юриста и поступил в академию ФСБ.
Дурачится только у нас с детьми. Мне кажется, что брат был всегда у меня... мы очень "родные".
– Ой, не знаю... Отца и нас это счастливыми не сделало.
– Это выбор Фила, мам.
Если бы отец признал его официально, это было бы невозможно. Близкие родственные связи с опальным полковником не позволили бы ему поступить. А так - снова помогли Зольниковы с протекцией. И они же заберут его после выпуска под свое крыло, в управление.
Дети Зольниковых ходят на тренировки по рукопашному бою вместе с нашим Егором.
Мы дружим семьями.
Я неожиданно получила внушительное наследство после смерти Алишера. У меня теперь фонд для жертв насилия и питомник с направлением канистерапии для людей с посттравматическим.
Дел невпроворот...
Но сейчас у нас долгожданные выходные с детьми и папой!
Варг неожиданно щипает зубами меня за бедро.
–
Эй! Старый ты пакостник!– ругаю его.
– Нельзя так делать. Нельзя. Я же сказала - "сейчас".
Скалится на меня, морща нос.
Делаю ему бесстрашный "бип", одергивая руку от щелчка зубами.
– Ах ты вредный... Кусать кормящую руку?!
– тискаю его недовольную морду.
Варг, в прошлый свой побег в тайгу, потерял клык. И мы вставили ему под наркозом стальной. Теперь он выглядит ещё внушительнее, когда скалится.
Гордей и Фил ждут меня на детской площадке, вместе с Матвеем. Ему уже три. А Егору - семь. В сентябре - в школу. Мы поступаем в школу олимпийского резерва. Егор - достигатор, ему это нравится. А Матвей лёгкий как кузнечик и переменчивый как ветерок, он точно не пойдет по стопам брата.
– Что ж вы пса такого без намордника по подъезду водите!
– возмущается новая соседка.
Прижимаю Варга к стене бедрами, ложась на нее спиной.
– Извините. Но он только выглядит грозно. Но не кусается.
Варг скалится.
– О, Господи!
– отступает она испуганно.
– Вам самим то не страшно его с детьми в одной квартире держать?
– Он просто вас опасается. Он не агрессивный пёс. Его маленького обижали, он отпугивает, а не нападает...
– Тем более! Собака со сломанной психикой... Его вообще усыпить надо.
– А Вы всех жертв, кому психику сломали, желаете усыпить?
– стекает улыбка с моего лица.
– Надевайте намордник, - пробегает мимо.
– Хорошо, - стальным голосом обещаю я.
Выходим на улицу.
– Мама, а мы к Ольге поедем?
– Сейчас-сейчас...
– держа в одной руке поводок и руку сына, пытаюсь ответить на звонок по телефону.
Завидев меня издали, Матвей бежит из песочницы в нашу сторону. Пробегая мимо Гордея и Фила, курящих на лавочке, запинается и расстилается во весь рост.
Варг дёргает поводок, вырываясь из моей руки. Несётся к ребенку.
Выключаю телефон, убирая в карман.
Матвей рыдает!
– Па-а-апа...
Гордей молча поднимает его на руки. Прижимает его голову к своему плечу и успокаивающе гладит по спине.
Сын такой крохотный в больших руках Гордея.
– Бо-о-ольно...
– рыдает Матвейка.
– Матюха, прекращай!
– дёргает его за штанину Фил.
– Пацаны не плачут!
Матвейка, не глядя, обиженно отмахивается рукой от Фила, рыдая в шею отцу.
– Нюней вырастешь!
– дразнит его Фил, пытаясь развеселить.
– Папа!
– всхлипывая, отстраняется Матвей.
– Мозно плакать?
Гордей положительно кивает ему.
– Не нюней?
– сводит требовательно свои светлые бровки.
– Нет... Всё хорошо, - успокаивает его Гордей.
Тот опять падает ему на плечо, горько вздыхая. Но уже не плачет.
Фил трёт ему расцарапанные об асфальт руки антисептической салфеткой.
– Совсем папка тебя разбаловал...
– вздыхает он.
– Чего с девчонкой будет, не представляю.