Сломанные крылья

– Посиди, воздухом подыши. Старайся ни о чем не думать.

– Ой, зачем вы! Холодно же.

– Тебе просто страшно. А мне всегда тепло от трудового экстаза. К тому же, видишь, какой на мне свитер.

Он подошел ближе к месту раскопок, стараясь спиной закрыть Оле обзор. Рыли долго. Слава повернулся к Виктору:

– Если это опять твоя выходка, будешь сам тут копать неделю.

– Работайте, – буркнул Смирнов. – Это здесь.

– Сильная сволочь, – произнес кто-то из ребят. –А с виду не скажешь.

– Смотрите, – негромко произнес Сергей. – Там что-то похожее на истлевшую тряпку.

Яма стала настолько глубокой, что копавшие стояли в ней по пояс. Слава и Сергей прыгнули в яму, перебирая руками комья земли. Под ними были человеческие останки: сомнений не оставалось. Слава махнул рукой эксперту, который открыл свой чемоданчик, вынул инструменты, полиэтиленовый мешок и тоже прыгнул вниз. Все затаили дыхание. Конвоиры невольно шагнули к краю ямы.

То, что произошло дальше, заняло пару секунд.

Виктор выхватил пистолет из кобуры одного из конвоиров, бросился к Оле и накинул ей на шею петлю из своих скованных наручниками рук. Все повернулись, как в замедленной съемке.

– Эта падла руки выворачивает в разные стороны, как хочет, – тихо проговорил разоруженный конвоир.

– Все оставайтесь там. Или я убью ее, – Виктор взвел курок.

Он пошел к дороге спиной, а вооруженные сильные мужчины растерянно смотрели на Олино лицо. В глазах стоял смертный ужас.

– Не стрелять, – сказал безнадежно Слава.

Сергей тихо и незаметно двинулся за спины выбравшихся из ямы людей. Зашел за густые заросли и быстро пошел, затем побежал вправо. Никита, глядя на него, – влево. Через несколько метров они остановились и стали осторожно двигаться к шоссе. Виктор с Олей перемещались медленно. Слава сделал движение вперед.

– Стоять! – тут же заорал Виктор. – Если кто-то пойдет за нами, я прострелю ей живот.

Слава остановился и сделал знак своим людям. Виктор добрался до шоссе, освободил Олину шею от захвата и сказал:

– Я буду здесь, за деревом. Ты на мушке. Остановишь любую машину.

Оля подняла руку. Рядом с нею тут же затормозил грузовик. Улыбчивый водитель распахнул дверцу:

– Садись, красавица.

Она успела поставить одну ногу на высокую ступеньку, и тут раздался выстрел. Пуля просвистела над головой водителя – Сергей успел поднять руки Виктора. Тот в такой ярости набросился на него, что Сергей не устоял на ногах. Пистолет упал, но Виктор со страшной силой ударил Сергея наручниками по лицу. И тут его самого смело другой страшной силой. Никита сжал его руки до хруста в костях, бросил его на землю и тряхнул так, что от удара головой об асфальт Виктор потерял сознание. Никита поднял кулак.

– Не делай этого! – закричала Оля. – Ты сейчас точно убьешь его, если он еще жив.

Сергей поднялся и встал между Никитой и Виктором.

– Действительно, не делай, – морщась от боли, сказал он. – Только осел спотыкается об один камень дважды. Он нужен нам живым.

Оля бросилась к Виктору, нашла его пульс, села на землю и громко зарыдала.

– Черт, ребята, – вышел из кабины бледный водитель. – Я не понял. Вы так бабу делите, что ли?

Из лесу бежал Слава с нарядом. Добежал – и замер перед лежащим Виктором.

– Он жив, этот урод, – со злостью сказал Сергей. – Как это ни прискорбно. Он оказался немножко в обмороке. Придется вам везти его в больничку и оздоравливать, как ценный кадр. Нашли что-то?

– Все нашли. Эксперт собирает. Судя по всему, женщина и младенец.

– Значит, был младенец, – всхлипнула сидящая на земле Оля. – Я надеялась, что он надо мной издевается.

– Оля, этому захоронению действительно не меньше двух лет. Он пока говорит правду. Мы дожмем его, – постарался убедительно проговорить Слава.

Никита молча поднял Олю и понес ее к своей машине.

Глава 29

– Знаешь, – тихо и нежно говорила Ирина Анатолию, крепко прижавшись к нему всем телом. – Мы просто немного потеряли друг друга. На время. Я носила, как тяжкий крест, свое бесплодие. У тебя, по сути, не было нормальной семьи. Этот ребенок – просто Божий знак. Я сразу поняла, что только ты можешь быть мне настоящим мужем, главой семьи, роднее тебя нет. А ты? Ты рад?

– Конечно. Я люблю тебя. Этот мальчик все изменил между нами. Ты не расстраивайся, что я не так решителен, как ты, что привык во всем сомневаться. Я ведь только с тобой делюсь своими опасениями, да что там скрывать – страхами. Потому что только тебе доверяю. Но не знаю… Ох как неохота об этом говорить! Я не знаю: ты меня простила? Ну, ты знаешь, за что.

– Об этом и речи нет, прощать тебя или нет. Я справлялась со своей бедой, на тебя внимания не обращала. Ты тоже как-то должен был справляться. Неужели ты думаешь, что я в трудную минуту попрекну тебя какой-то дурочкой, которая сама знала, что не нужна тебе?

– Ты – необычная, великодушная, сильная. Меня беспокоит, не навредит ли она нам? Она тупая и злая.

– Нет. Я уверена. Я достаточно долго и откровенно с ней говорила. У нее масса надежд, связанных с новой работой, новыми мужчинами и тому подобным.

– Думаешь?

– Уверена. Она злилась, пока видела тебя. Но долго она ничего держать в голове не может. Поверь. Я понимаю женщин.

– Ты и мужчин понимаешь! –Анатолий обнял Ирину, погладил ее по лицу, ласково сжал грудь. – Знаешь, я ведь никого так не хотел, как тебя. Просто на время забыл, что ли, об этом.

– Я знаю.

Он уснул на рассвете, а она тихонько прошла в детскую и села у кроватки.

Утром, когда он ел свой омлет и пил горячий ароматный кофе, у него было так спокойно на душе, как давно не бывало. Сложности казались временными и преодолимыми, появилось ощущение настоящего, крепкого дома, исчезли сомнения. Он всегда боялся громких слов. Но этим утром ему казалось, что есть семья – и в этом смысл его жизни.

Он приехал на работу в бодром настроении, с энтузиазмом принялся за дела. Через час в кабинет заглянула новая секретарша:

– Извините, Анатолий Васильевич. Там какие-то люди спрашивают, как Зину найти, где она теперь работает.

Сердце Анатолия неприятно трепыхнулось. Кому нужна Зина? Кто и зачем ее может искать?

– Пусть войдут, – сказал он ровно.

Вошли мужчина и женщина. Молодые. Одеты строго, даже скромно, она без косметики. Но слово «вип» горит на лицах ярким светом.