Сломанные крылья

– Съешь, это улучшает аппетит. Скоро будем обедать. Никита не приедет?

– Нет, мама. – Надя прямо посмотрела Стелле в глаза. – Он уехал до шести утра. Он ездит просто вот так, по улицам и домам, и разыскивает Олиного ребенка. Ты это понимаешь? Ну, допустим, он хочет ей помочь. Допустим, он так пытается загладить свою вину: не дождался, женился. Но зачем искать ребенка от какого-то ублюдка, монстра, насильника, вроде бы даже убийцы? Ты как женщина ее понимаешь? Это же крест на всю жизнь, букет порочных генов!

Стелла помедлила:

– Я бы хотела, чтоб ты задавала мне более легкие вопросы, как в детстве. Сейчас ты взрослый, умный человек, имеющий опыт страданий. Но от чего-то ты всегда была ограждена. Я считала: раз есть возможность, нужно закрывать девочку от довольно-таки страшного мира вокруг. У тебя были хорошие няни и гувернантки. Видимо, мы все сыграли какую-то роль в том, что ты, трезвый и прагматичный человек, выбрала в мужья бедного принца. Мне кажется, это крохи припрятанного тобой инфантилизма, воспоминания о сказках с картинками. Я уверена: дело не в том, что Никита так красив. Он порядочный, честный, ответственный. Папа говорит, что свою работу старшего менеджера на его фирме он выполняет так, будто от этого зависит честь династии. Думаю, на первый вопрос, почему он ищет, я ответила. А вот второй… Это сложнее. Понимаешь, тебе только предстоит это узнать. Каждая женщина этот опыт получает в одиночку. Ты рожаешь крохотный комочек и вдруг чувствуешь, что он и есть ты, самое главное в тебе. И если женщине не очень повезло, она меньше всего думает о том, от кого родила. Кстати, я очень люблю популярные статьи о генетике. Там все не так просто. Букет убийцы, насильника, алкоголика вовсе не обязательно является обязательным приложением к его ребенку. Если мать другая, если ее личность и гены сильнее, она может победить еще до рождения ребенка.

– Ты читаешь статьи по генетике? Это что-то новое.

– Ты думала, меня интересуют только каталоги одежды и журналы, где пишут о том, как составлять букеты? Вот видишь, никто никого не знает до конца. Я скажу больше: не так уж много женщин, которые точно знают, что заложено в человеке, от которого они рожают детей. У Оли просто крайний и слишком очевидный случай.

– Ты это о чем? Не знают, что заложено… Ты как-то очень лично это сказала.

– Ерунда. Ты просто сейчас все болезненно воспринимаешь. Я накрываю стол?

– Мама, он может уйти к ней? Даже если она не захочет? Я была у нее, видела их вместе. Она не хочет, она его не простила. Но он может? С этой своей одержимостью, когда речь идет о ней…

Стелла беспомощно опустилась на стул.

– Не истязай себя, умоляю. Ты же знаешь, как это может для тебя закончиться. Я тогда молилась, чтоб ты осталась живой. Только об этом.

– Значит, ты думаешь, что может.

* * *

Никита все ехал и ехал по шоссе, ведущему от гаража Смирнова. Кольцевая давно осталась позади. Он останавливал всех прохожих, которых становилось все меньше, заглядывал во дворы, если калитки открывались просто, стучался в двери домов. Он перестал считать, сколько милиционеров отрицательно качали головами или недоуменно разводили руками. Он был практически уверен, что искать нужно за городом, в частном секторе. Ребенок, подброшенный к подъезду московского многоквартирного дома, уже давно бы всплыл в милицейских сводках. Но Слава и Сергей сказали, что в ту ночь никаких сигналов не было. Они уже опросили участковых.

В одном из поселков он увидел на окраине крошечный бедный домик, во дворе которого возились чумазые дети. На веревке во дворе сушились пеленки. Значит, есть и грудной. Он долго стучал, а дети с радостным недоумением его разглядывали. Наконец дверь открыла толстая женщина в старом, давно не стиранном халате.

– Вы не разрешите войти? – спросил Никита.

– А че тут не разрешать, – пожала плечами женщина.

Никита вошел, осмотрелся. Дом состоял из небольшой, закопченной кухни и довольно просторной комнаты, в которой находились разного вида и качества детские спальные места. Даже просто тюфячки на полу с подушками без наволочек и одеялами без пододеяльников. В старой маленькой кроватке кряхтел крошечный малыш.

– Жрать хочет, – объяснила хозяйка. – Щас его покормлю, а вы на этот стул садитесь.

Никита сел на краешек, хозяйка лихо освободила от халата одну грудь, размером и формой напоминающую футбольный мяч, достала малыша и сунула сосок ему в рот. Тот мгновенно и деловито принялся за дело. Никита про себя изумился: «Какой умный!»

– Так вы по какому делу? – вдруг церемонно начала светскую беседу хозяйка.

– Меня Никита зовут, – представился он. – Я проезжал мимо: вижу – детишки у вас. Вы, наверно, все знаете о детях в округе. А у меня такой вопрос: не слышали вы, что в какой-то дом ребенка новорожденного подбросили?

– Подбросили? Да вы что? Я, вообще, Валентина. Не, не слыхала. Коли б подбросили, я б знала. А что за ребенок? Чей? Не ваш? Вы не из милиции, случайно?

– Давайте по порядку. Я не из милиции. Ребенок не мой. Одной знакомой. Его украли из роддома.

– Что делается! – воскликнула Валя, поправляя грудь. – И куда все смотрят! Моих только что-то никто не крадет. И вы так ездите и у всех спрашиваете?

– Ну, что делать. Мать страдает. Вам, видимо, это понятно.

– Еще как понятно. Во нелюди. Из роддома! Дите, оно ж мамкину сиську просит!

– Да-да. Именно. Я к тому, что если что-то слышали, но забыли, закрутились, может, вспомните? – Никита неловко достал из бумажника несколько купюр и положил на стол. – У вас столько забот, что всего не упомнишь.

– Точно, – Валя с вожделением посмотрела на деньги. – Только не слышала я. Так что забирайте это. Как мне слышать, когда у меня ртов полон дом. Когда, говорите, подбросили?.. Нет, не слышала.

– Ну что ж, – поднялся Никита. – Рад, что поговорили. Я, пожалуй, дальше поеду.

– Деньги-то свои забирай, Никита, – проговорила Валя ему в спину. – Может, кому другому дашь, кто знает.

– Нет, что вы! Это вашим детишкам. Они мне очень понравились.

Валя отняла от груди осоловевшего от питания ребенка, подняла его вертикально, чтоб молочко пробежало по всему тельцу, и сказала в сонные глазки:

– Видишь, что сказал. Подкинули, мол. Ищу, мол.

* * *

Ирина рано утром договорилась с Валей, что та придет к ним вместе со своим грудничком и будет сидеть, пока Ирина не вернется. Когда Валя вошла, Ирина была уже одета.

– Здравствуй. Спасибо, что вовремя пришла. Когда Антошка проснется, покорми его. Уложишь спать, можешь в его комнате диван разложить и тоже поспать. Продукты в холодильнике, готовь, что хочешь, только прислушивайся. Не давай сыночку плакать. Захочешь телевизор посмотреть, включи в гостиной почти без звука, а дверь в детскую не закрывай. Я могу задержаться.

Ирина села в машину, приехала в Москву, остановилась у одной не очень большой платной автостоянки. Вышла из машины и стала смотреть на шоссе, нетерпеливо поглядывая на часы. Вскоре показался не новый, но довольно приличный «Мерседес» сине-стального цвета. Он остановился, оттуда вышел высокий парень в джинсах и кожаной куртке, подошел небрежной походкой:

– Не меня ждете?

– Дмитрий?

– Да. Здравствуйте, Ирина.

– В каком прокате взяли машину?

– В дальнем. Меня там не знают.

– Нормальная машина. Подойдет. Вы внешне тоже.

– Это комплимент?

– Это начало сотрудничества. Сейчас я оставлю на стоянке свою машину. Мы поедем по нужному адресу. Там я выйду, а вы будете действовать по договоренности. Буду ждать, видимо, держать такси, поеду за вами. Остановитесь у кафе, о котором мы говорили. Я туда войти не смогу. Вам придется действовать одному, и очень точно. Я все покажу и объясню по дороге.